– Юль, опоздаем. – Высокая худенькая сокурсница нервно оглядывалась, кутаясь в огромный шарф. – Опоздаем, Юль.
Юля со вздохом выкинула картонный стаканчик из-под кофе в урну и сунула замерзшие руки в карманы джинсов.
– Погнали.
Проталкиваясь сквозь шумную толпу студентов к таблице расписания, Юля уже второй раз за сегодняшний день поймала себя на мысли, что поступить в институт, чтобы «не болтаться без дела», было не такой уж хорошей идеей. Одно другому не мешает. В смысле, не обязательно никуда поступать, дела найдутся и тебя не спросят.
Последние два года она крутилась, как белка в колесе. Какое-то время по инерции ездила на гастроли и конкурсы со своей танцевально-акробатической группой – все-таки солистка, местная звезда, гвоздь программы. Но на пятки уже наступала молодая поросль. Родители других детей недовольно роптали, что из-за Ветровой не дают дорогу другим талантливым детям. Сразу после школы она жила на два горда. Здесь дед, там родители и младший брат Лева. Родители безвылазно сидели в лаборатории. Дед здесь болел, брат – там. У деда – что ни сиделка, то охотница за квартирой, у Левки – что ни нянька, то катастрофа. Ничему жизнь людей не учит, ни старых, ни малых. Родители никак не могли решить, остаться им в Москве или вернуться в провинцию – в НИИ, где они начинали, тоже оборудовали хорошую лабораторию и выделили деньги на исследования. Летом уже совсем было засобирались возвращаться – дед расхворался не на шутку. Тогда-то и решили, что Юле лучше не терять времени зря и получить образование, совместимое с обычной жизнью. Предки пытались совратить ее медициной, тем более что в меде остались связи и поступление было в кармане, но она ответила трехнедельным бойкотом, чем повергла в ужас всю семью, особенно деда.
Когда утихли страсти вокруг меда, как-то сама собой всплыла тема с институтом физкультуры, там была специализация с уклоном в спортивную реабилитацию – вполне себе приличное образование, и даже где-то рядом с медициной. В день, когда вывесили приказ о зачислении, они с дедом устроили праздник. Пили красное сухое, допоздна палили свечи, разговаривали обо всем на свете, кроме того, о чем по молчаливому согласию уже два года ни словом не обмолвились. К часу ночи дед совсем разомлел и ушел спать. Юля тоже улеглась и до утра таращилась в потолок. Было во всей этой истории что-то, о чем она никогда бы никому не призналась, даже самой себе. Что-то из разряда мазохизма.
Она горько любила свою травму и боль, которая вросла в ее тело навсегда. Боль никуда не ушла, а только свернулась в змеиные кольца и затихла до поры. Юля это знала – с болью они теперь навсегда неразлучны. Сергей Юрьевич всегда говорил правду. И в тот раз тоже. «Уважай свою боль», - сказал он, - «И вы научитесь жить вместе». Юля научилась – благодаря Сергею, молодому спортивному реабилитологу. Родители наняли его по какой-то рекомендации перед отъездом в очередную длительную командировку. И не прогадали. Дед говорил, что Юля выросла на руках Сергея как спортсменка и как личность. Серьёзно говорил и даже как-то пафосно. Но ведь так оно и было. Она сидеть училась заново с ним, ходить, бегать, играть в его любимый волейбол. Потом, когда она совсем окрепла и вернулась в акро-данс, он дежурил на ее тренировках и репетициях. Его внимательные синие-пресиние глаза успокаивали ее страх и держали боль в узде – свернутой в кольца. Но детство кончилось. Начались косые взгляды, шепот и смешки в спину. Когда Юлю поперли из группы, припомнили все – и возраст, и вес, и грудь, и Сергея Лугина, и как он однажды ей помогал между номерами переодеваться. Выставили шумно, гадко – Юля месяц на улицу не выходила, чувствовала себя извалянной в грязи. Сергей тогда оборвал ей телефон, засыпал эсэмэсками – просил не расстраиваться, не обращать внимания. Приходил к деду, спрашивал про нее, предлагал увезти за город на спортивную базу. Юля ни разу не вышла к нему – струсила. Испугалась злых сплетен. Предала все, что он для нее сделал.
Две первые недели сентября студентка Ветрова исправно посещала занятия. В коридорах факультета было совсем мало студентов, толкались в основном желторотые первокурсники, и занятий по факту было через одно – многие преподаватели были с командами на соревнованиях. В общем, вроде без напряга пошло. А потом заболел дед. И на этот раз все было совсем-совсем плохо. Месяц пролетел как один день, словно в тумане. Прикатили родители, нажали на все возможные рычаги, но дед все равно умер... в конце октября. В общей нервной обстановке разболелся Левка – три года, сказал отец, - самый сопливый возраст. В промозглом осеннем психозе упрямый ребенок ни в какую не хотел выздоравливать. Увезли его в Сочи – дышать чистым морским и горным воздухом. И Юлю забрали – нельзя девочке, даже почти взрослой и очень самостоятельной, в одиночку переживать такие потрясения.
За следующие четыре недели земля будто сделала полный оборот вокруг солнца, и к середине декабря семейство Ветровых разбросало в разные концы страны. Родители не смогли отказаться от цикла исследований в Астрахани. Левушку забрали с собой в надежде, что астраханское солнце высушит его упрямые сопли. А Юля вернулась и, стиснув зубы, снова стала ездить в институт и наверстывать пропущенные занятия.
Раньше их было двое – она и дед – кто чувствовал, что у затеи с факультетом физкультуры было «двойное дно», что этим она как будто извинялась перед ним за то, что была трусливой и слабой, и признавала, что он значил больше, чем она могла себе представить.
Теперь она осталась одна – один на один с этим знанием. И теперь ничего не поделаешь – она выучила этот урок, стала взрослее. Больше никаких глупостей. Он исчез из ее жизни, она из его, и это правильно, и слава богу. У этой вывернувшей им обоим душу истории не могло и не должно было быть продолжения. Специально никого ни о чем не расспрашивая, по слухам она знала, что он ушел с прежней работы и куда-то переехал. И была этому рада – не представляла себе, как ходила бы с ним по одной улице или сталкивалась в магазине… нет, ни за что… все кончено, забыто и закрыто. Остается только надеяться, что она не слишком испортила ему жизнь, что он простил. А она… так ей и надо.
- Эй, ты Ветрова? – Кто-то окликнул ее и дернул за рукав, когда они лавировали в толпе студентов, пробираясь ближе к расписанию. Юля замедлила шаг и обернулась. Пришлось поднять голову, чтобы не беседовать с молнией на куртке.
- Я.
- Отойдем, – высокий коротко стриженый парень потянул ее в сторону от бурлящего потока студентов.
- Я сейчас, - успела бросить Юля однокурснице, которая уже протиснулась к таблице расписания. В кольце высоких парней она, при ее-то росте, вдруг почувствовала себя маленькой – захотелось встать на цыпочки и расправить плечи.
- Что? – Голос ее прозвучал не очень приветливо. – Только давайте по-быстрому, у меня лента.
- Девочка любит по-быстрому, - парни были настроены на игривый лад, однако угрозы в их подколах не чувствовалось.
- Короче, - короткостриженый, хотя это никак не отличало его от стоявших рядом, скептически окинул девушку взглядом, - в волейбол играешь?
- Ну… да, - настороженно ответила Юля.
- В женскую команду дублер нужен.
- И что?
- Ну ты вроде ничё так … ростом.
Юля молчала. Остальные парни, хоть и стояли рядом, в разговор особо не встревали – переминались с ноги на ногу, отвлекались на пробегающих мимо девчонок.
- Короче, - подытожил «зазывала», - сегодня в пять в этом корпусе тренировка. Приходи на кастинг.
Парни встрепенулись и загоготали. Юля вздернула подбородок, мысленно показала им фигу с маслом и решительно вышла из круга.
- Только я не поняла, - бросила на ходу, усмехаясь, - команда вроде женская, вы тут причем?
- А мы эти… продюсеры, е-мое, - поклонники женского волйбола снова заржали.
Но Юля уже неслась по коридору с потоком вечно спешащих студентов. Рядом материализовалась сокурсница.
- Двести семнадцатый, - выдохнула и порысила по направлению к аудитории. – Это кто был, Юль? Чего хотели?
- Да фигня всякая, - отмахнулась Юля, - «Блин, как же тебя зовут…», - в который раз за этот день попыталась вспомнить имя своей сокурсницы, прибавляя шаг и испытывая неловкость за беспамятность на имена.
Большая аудитория, куда они влетели на всех парах, была уже почти до отказа заполнена первокурсниками. Свободных мест оставалось немного – первые парты (кто б сомневался) и несколько редко рассеянных мест на галерке.
Юлина спутница бесстрашно плюхнулась за ближайшую парту в первом ряду. А Юля вовсе не горела желанием встретить лицом к лицу преподавателя, которому почти весь семестр на глаза не показывалась, поэтому стала пробираться выше, где студентов было погуще и легче было слиться с окружающей обстановкой.
продолжение следует...