В этом году в свет вышла книга "Америка выбирает: от Трумэна до Трампа". Обстоятельный труд сразу же был замечен и оценён в цеху политконсультантов.
Дмитрий Ольшванг, автор этого замечательного издания, любезно согласился дать нам интервью.
– Дмитрий Валентинович, Вы написали шикарную книгу об истории американских президентских выборов, обстоятельно зафиксировав ключевые характеристики избирательных кампаний. В этом смысле в отличие от политических менеджеров, для которых сопровождение избирательных кампаний это ремесло, «подёнщина», Вы, изучая американские выборы через оптику историка, способны увидеть более широкую панораму.
Именно поэтому первый вопрос – самый общий. Каковы, на Ваш взгляд отличительные черты политической культуры США вообще и электоральной традиции в частности, что в них уникального?
– Для начала, позвольте выразить Вам признательность за столь интересные вопросы, – отвечая на каждый из них, можно уже написать отдельную книгу. Безусловно, мне как человеку, увлеченному темой, хотелось бы ответить максимально развернуто, но, боюсь, из-за недостатка времени не во всех случаях это получится.
Отвечая на этот вопрос, сразу следует подчеркнуть – и американская политическая культура, и электоральный процесс – уникальны практически во всём, иначе они бы не привлекали вот уже столько времени (более 200 лет!) к себе всеобщее внимание остальных стран мира. Уникальность эту можно сравнить с феноменом Австралии в плане географии и живой природы, когда целый континент формировался отдельно, обособленно от остального мира, сохранив огромное разнообразие реликтовых видов (не встречающихся нигде больше), но и постепенно – по мере открытия его европейцами – обогащаясь новым, но и обогащая внешний мир своим, уникальным. В итоге же Пятый континент стал для всех чем-то совершенно экзотическим, фантастическим из-за своей экстравагантности и непохожести.
Так и с американской политикой – она все еще остается для европейцев экзотичной. Все прекрасно изложено у Алексиса де Токвиля в «Демократии в Америке» и у Артура Шлезингера в «Циклах американской истории». Когда Европа, будучи совершенно монархической, притом, абсолютистской и большей частью феодальной, с болью вынашивала идеи Просвещения и прогресса на основе философии рационализма, эти же идеи сразу легли в основу молодого государства за океаном – республики, да еще и республики пуритан, аскетов, капиталистов, пионеров и просвещенных индивидуалистов, которые сразу же (!) заговорили о необходимости построения демократии как священной идеи спасения, «сияющего града на холме» и т. д. (нечто подобное было в Европе только в Голландии со времен Реформации и восстания гёзов и в Швейцарии). Когда строишь что-то с нуля, взяв при этом в качестве фундамента что-то очень позитивное в идео-догматическом и религиозном плане (идеи деизма, рационализма, свободы, братства и равенства), да притом еще и практически и житейски эффективное (идея божественного предопределения Кальвина и т. д.) – неизменно начнется быстрый рост и развитие общества, а главное – институтов!
Люди, простые жители-колонисты, эмигранты, в массе своей глубоко религиозные пуритане, видели это и чувствовали, как сами ежедневно прилагали усилия для – сначала скромного, потом уже более сложного и значительного – обустройства своей общей страны, общего дела (Res publica!), и благодарили постоянно за это Бога и Провидение.
Так и формируются те уникальные черты американской политики, которые мы и сейчас можем наблюдать: изначально сложившаяся на позитивных общих идеях единая (сначала – конечно, только среди белых) политическая нация (цинизм и неверие, как то было в Европе, в общественное сознание стали поникать позже), нация, которую стали отличать пуританская религиозность и предельная идеологичность (форма политизации) – со временем это и выразилось в идеях мессианства (а иначе и быть не могло, ведь европейские монархии выглядели уже тогда чем-то архаичным и отживающим свое время – а со временем так и вовсе, как и иные формы государства, типа диктатур и тоталитарных стран, проигрывали конкуренцию во всем). Инерция такого посыла жива в американской политике и сейчас, и не нужно думать, что к началу 21 века ничего не осталось – хотя, безусловно, сместились акценты, увеличилась поляризация общества, вырос цинизм и общий консьюмеризм.
Изначальное отсутствие резко противоборствующих друг другу социальных классов и сословий (когда население изначально было довольно однородным, средним по уровню достатка и уравненным еще и в правах) – и привело к в целом необычайной устойчивости политической системы США, что нашло практическое воплощение в двухпартийности (для Англии, у которой ее и переняли, это уже не характерно).
Далее, идея пуританской общины привела к демократичной публичности любой политической деятельности (со временем этот принцип, конечно, стал размываться) и ответственности политика перед всеми (т. е. общиной), уважению к меньшинствам. Складывается плюралистическая демократия (а не мажоритарная, как в других частях мира и в Европе).
Также уникальной чертой политической системы может быть назван супер-регионализм, что нашло выражение в концепции «прав штатов», да и в целом привело к главной отличительной черте электоральной системы США – феномену Коллегии выборщиков и двухступенчатости выборов президента, когда вся суть в том, чтобы при выборе главы государства обязательно учитывались интересы всех (!) регионов страны, даже самых маленьких и слабых. Так что все черты взаимосвязаны, всё взаимообусловлено…
– Почему, выбирая тему исследования, Вы остановились именно на президентских кампаниях, а не, скажем, выборах в Палату представителей или губернаторов? И почему стартовая точка Вашего исследования – 1948 год, не раньше и не позже?
– В США именно президентские кампании отличает максимальная зрелищность и, что самое интересное, размах, несопоставимые с выборами по округам и штатам, принимая во внимание величину и колорит этой страны. И, конечно же, личностный фактор в политике – наиболее он проявлен в США только на президентском уровне, что бы кто ни говорил; хотя есть, конечно, редкие исключения и на губернаторском. Так что меня в данном случае больше привлекает история персоналий, чем партий.
А почему стартовая точка – 1948 г.? Потому что это первые по-настоящему современные выборы, выборы новейшей (послевоенной) эпохи, то есть выборы с телевидением, атомной бомбой и перманентной экзистенциальной внешней угрозой. Увы, все эти атрибуты есть и поныне. Плюс, с 1948 года накоплена уже масса материала для фундаментальных исследований, – материала вполне общедоступного. К тому же, все время повторяю себе: нельзя объять необъятное. Невозможно было бы комплексно заниматься всеми выборными кампаниями с конца 18 века. Тем более, что работ на этот счет в США выпущено уже огромное число.
– Всем известна зрелищность и яркость президентских выборов в США, однако их содержательную часть оценивают очень по-разному.
Одни утверждают, что это лишь шоу, фасадная часть, отвлекающая от истинной политики, которую творят теневые элитные договоренности, упоминают т.н. «глубинное государство» (deep state), в доказательство исторической укоренённости такого положения вещей вспоминая «коррупционную сделку» 1824 года, когда в результате кулуарного «договорняка» президентом стал Куинси Адамс. Что усугубляется довольно запутанной и архаичной избирательной моделью, при которой есть зазор для манипуляций и искажения волеизъявления избирателей, — т.н. «проблема несоответствия», когда результат голосования выборщиков не соответствует выбору избирателей (в истории было три таких случая).
Другие же говорят об уникальной открытости и конкурентности избирательной системы, у которой если и есть недостатки, то они ни на что не влияют, поскольку глубокая демократическая традиция, развитые институты и активное гражданское общество эти изъяны в полной мере компенсируют.
Какой из взглядов в большей степени отражает американскую электоральную реальность?
– Большой и сложный вопрос. Как известно, концепция «глубинного государства» сложилась совсем недавно, в период тяжелейшего социального и политического кризиса в США, когда на фоне невиданного раскола в обществе расцвели всевозможные теории заговора, и начались бесконечные спекуляции, исходящие от представителей одной конкретной стороны – т. н. движения MAGA, дискредитировавшего себя полностью (как и его лидер).
При этом, само собой, влияния закулисных сил на принятие политических решений (конечно же, тайных – что и давало почву для различных слухов и домыслов) никто не отрицал – ни историки, ни публицисты. Причем, сами «закулисные силы», что звучит достаточно банально – это представители всего лишь влиятельных бизнес и политических кругов, т. е. та самая элита, которая всегда во все времена, во всех странах (в Европе – туда надо причислить и прирождённую аристократию) пыталась – на то она и элита – делать политику; и делала ее (конечно же, не публично), если общество ей это позволяло.
В 1824 году произошла банальная «закулисная сделка» двух политиканов, интрига, удавшаяся только в тот момент. Да, это вызвало замешательство в обществе и крайнее недовольство. Примечательно, что сторонники генерала Эндрю Джексона не пали духом, собрались и… исправили это всё уже через 4 года. Да так «исправили», что президент Джон Куинси Адамс не стал упираться, цепляться за кресло и спокойно ушел, признав поражение. И это в то время, когда по всей Европе бушевала реакция «Священного союза», провоцируя волну революций и восстаний 1830-31 годов.
Само собой, подобное всегда считалось негативным явлением, с которым принято было бороться всеми возможными способами (да-да, но – лучше, конечно, на выборах). И такие примеры встречаются на протяжении истории США периодически, например, следующий подобный случай произошел уже в 1876 году (что интересно, встречается подобное в основном на региональном уровне, где архаичнее, часто вплоть до откровенной грязи, устроена политика – вспомним великую книгу Роберта Пенна Уоррена «Вся королевская рать»). И президентские выборы (даже в рассматриваемый период с 1948 года) были как раз той ареной, на которой прямо сходились различные силы – силы общества («простой народ») и различные «узкие группы интересов», «особые привилегии» и т. д. Причем, пресса как независимый институт издавна рассматривалась в качестве инструмента обеспечения прозрачности выборов, а вовсе не как источник «черного пиара» или «зрелищных битв». Борьба эта политическая, как и любая другая борьба, может идти с переменным успехом. Все зависит от самих людей и состояния общества в целом.
Поэтому, отвечая Ваш на вопрос. Конкретные «недостатки» электоральной системы, в конкретных случаях, т. е. иногда, увы, могут влиять на исход кампании – но лишь тогда, когда «глубокая демократическая традиция, развитые институты и активное гражданское общество» не могут их (недостатки) компенсировать, нейтрализовать. За этими перипетиями всегда следить интереснее всего.
– В нынешней политической культуре США сформировалась определённая система партийной идентификации, в которой республиканцы выступают как консерваторы, а демократы – как носители лево-либеральных ценностей. И это кажется парадоксальным, если знать изначальную историю возникновения двух главных американский партий.
Что сформировало современное идеологическое содержание двух главных партийных брендов Америки?
– Сразу оговорюсь: в самой Америке на эту тему написаны сотни тысяч работ. И новые продолжают выходить и выходить.
Действительно, сейчас сложно представить себе это, но когда-то всё было наоборот: Республиканская партия была на левом фланге, а демократы были право-центристами, а иногда даже смещались резко вправо, и были гораздо более консервативны, чем республиканцы. Это начальный период – 1830-е – 1920-е годы, когда партию отличала приверженность «правам штатов», регионализм, провинциальность, идея автономии местной политики, «маленького правительства», невмешательства в экономику, при этом ориентация на фермеров, противостояние «большой индустрии», крупным городам. Партия со времен Томаса Джефферсона ориентировалась на белых фермеров, мелких и средних торговцев в городах, протестантов. И исторически так сложилось из-за Гражданской войны, что в основном опора эта была на Юге; вот и получилось в какой-то момент (к 1924 году), что Демократическая партия буквально стала «партией Ку-клукс-клана»… Но, это отдельная история.
В то время как «Партия Линкольна», унаследовав от национальных республиканцев, а потом вигов приверженность «новым идеям 19 века», всячески подчеркивала, что она открыта для всего прогрессивного, нового (а, как известно, модернизация и технический, идейный прогресс всегда идет из крупных городов и т. д., как это было и с аболиционизмом). Партия опиралась на широкие городские слои, после Гражданской войны – на черных, рабочих и… капитал, как крупный промышленный, так и финансовый, концентрировавшийся, как известно, в основном в границах мегаполисов Севера и Востока – от Чикаго до Нью-Йорка. Вот и получилось в какой-то момент (примерно к 1896 году), что Республиканская партия буквально стала партией северо-восточного истеблишмента, «партией Уолл-стрит».
Но со временем всё поменялось местами. Для демократов абсолютная поворотная точка – это Великая депрессия 1929-1933 год. GOP как партия власти и большинства всё провалила – это стало очевидно всем, и широкие массы городов, и чёрные по всей стране стали буквально массово отходить от неё, говоря примерно следующее: «Вот видите к чему нас привела «партия капитала», «партия Гувера»!». Это осознал даже сам республиканский северо-восточный истеблишмент, но предложить он был пока что не в состоянии ничего нового, и партия пошла по пути инерции.
А демократы, наоборот, показали, что готовы принять к себе всех обездоленных (без разбора происхождения, религии и расы). Это был в условиях тяжелейшего кризиса беспроигрышный ход, с электоральной точки зрения.
Вообще же, и до президентства Франклина Рузвельта Демпартия уже показала себя готовой измениться, выдвинув впервые в истории в 1928 году после «клановца» Дэвиса католика, да еще к тому же и прогрессиста Ала Смита. А теперь начался «Новый курс», когда Демократическая партия вообще встала на путь колоссального идеологического изменения в виде дрейфа влево. Причём такого мощного, что инерция его продолжается до сих пор: мы сейчас наблюдаем, как демократы продолжают двигаться влево уже просто к тому, чтобы открыто себя провозгласить социалистами, что мы уже видим на примере Берни Сандерса в 2016 и в 2020 годах.. Он не стесняется и не боится совершенно открыто себя называть «демократическим социалистом», в то время как остальные ведущие демократы еще называют себя неким промежуточным и более нейтральным словом «прогрессисты».
В своей книге я описываю только первый шаг этого колоссального сдвига демократов – все же этот процесс был растянут на много десятилетий. Франклин Делано Рузвельт сформировал свою знаменитую Коалицию Нового курса на достаточно уже левых основах, что названо было «либерализмом» (идея помощи государства всем классам и слоям населения, при регулировании экономики – ради оказания этой помощи). Важно отметить: никакого противоречия между идеологией и политической целесообразностью (для успеха на выборах) не было, т. к. нации очевидно понравилась эта новая политика либерализма.
Трумэн со своей программой «Справедливого курса» продолжил этот тренд, да ещё и внес в политическую повестку нечто новое – расовую интеграцию (даже не побоявшись расколоть партию, как во времена Гражданской войны, – на Север и Юг). С тех пор в общем-то американский «либерализм» – это не только кейнсианство и дирижизм, а еще и приверженность мультикультурализму и межрасовости, т. е. плюрализму или политкорректности.
Далее, 1950-е годы для Демпартии – это очередной пример роли личности в истории, потому что Эдлай Стивенсон, конечно, хотя и не мог отойти от наследия Рузвельта, но оказался достаточно осторожным политиком, чтобы двинуть партию смелее в сторону ещё большей расовой интеграции, невольно и без особого удовольствия сохранив союз с расистами-южанами. Потому на лицо была ирония судьбы: оба раза на выборах чуждого Стивенсона поддержал лишь Юг… Но зато Стивенсон привнес в Демпартию интеллектуализм – с тех пор и он тоже существенная часть идеологической платформы партии.
Затем следует то, что еще я только собираюсь подробно описать. В 1960 – 1963 годах братья Джон и Роберт Кеннеди смело вновь пошли (не побоявшись раскола) на реальную интеграцию, и Демпартия навсегда (до сих пор) превратилась в партию-защитника этнических меньшинств. И Джон, и Роберт (Бобби) Кеннеди с тех пор стали просто иконами американских либералов. Потом в 1964-м Линдон Джонсон совершил самый смелый шаг, проведя до сих пор непревзойдённое для США по масштабам социальное (Медикэр и Медикейд) и интеграционное (Закон о гражданских правах 1964 г.) законодательство, в разы увеличив и электоральную базу партии. Налицо была другая ирония судьбы: полностью запретив в стране расовую сегрегацию, южанин Джонсон лишился Юга, который, уже совершенно не желая мириться с интеграцией, невольно перешел к республиканцам (например, Джорджия впервые в своей истории в 1964 году на президентских выборах проголосовала за республиканцев). И безусловно Джонсон сам стал бы иконой для американского либерализма, да вот только помешал Вьетнам…
На фоне явных попыток республиканцев (при Никсоне) сдвинуться дальше вправо, Демпартия в 1970-е стала партией-защитницей уже всех видов меньшинств (не только этнических и расовых, но и сексуальных), к тому же еще жестче стала выступать за идею расширения социальных программ, социокультурного многообразия, соблюдения прав женщин, рост государственных расходов и налогов, ограничения продажи оружия и т. д. (пример – программа Джорджа Макговерна в 1972-м).
В 1980-е и 1990-е этот тренд (с некоторыми поправками и откатами назад – в президентства Картера и Клинтона и в 2000 году в кампании Гора) продолжился. Концентрированный вид эти идеи приобрели в 2000-е в виде т. н. «прогрессизма» (кампания Керри в 2004 году, президентство Обамы с «Обамакэр», кампании Хиллари и Берни в 2016-м. и президентство Байдена с 2021 года).
Республиканцы же до 1964-го существовали как бы по инерции, традиционно ориентируясь на свои старые идеи (отсюда, кстати, и уместно называть их консерваторами). В 1950-е партия выигрывала за счет сверхпопулярного героя войны Эйзенхауэра, продолжая ориентироваться на «крупную индустрию» и Уолл-стрит (все тот же северо-восточный истеблишмент), хотя это уже стало немодно на фоне стремительно молодеющего общества. Ну а в 1960-м. Никсон совершил стратегическую, с электоральной точки зрения, ошибку, отказавшись от смелой и ясной интеграционной повестки. Примечательно, что это оценили демократы на Юге, с восторгом встречая у себя ралли Никсона.
Когда администрации Кеннеди и Джонсона в 1963-1964 годах сделали-таки исторический выбор для Демпартии, GOP сделала исторический выбор для себя – она заняла место демократов на Юге, уйдя в тотальную обструкцию, открыто выступая против интеграции, соцпрограмм и дирижизма. Поворотный момент здесь – выборы 1964-го, когда партия переориентировалась с северо-восточного истеблишмента на носителя новых радикальных, правых идей – Барри Голдуотера (сам он представлял Запад страны, Аризону). Он провел в партии «правый поворот»: отрицая тотально политику защиты гражданских прав, соцстрахование, расходы, будучи экономическим ультралибералом, даже либертарианцем, он всячески подчеркивал, что «вот это и есть истинный консерватизм, в отличие от вашего (демократов) социализма, который вы называете либерализмом». Ничего не напоминает такая риторика? В итоге, расистские Южные штаты (и все правые экстремисты: Клан, берчисты, протестантские фундаменталисты и др.) все были за него, превратившись в цитадель республиканцев, коей и остаются.
В 1968 году вернувшийся Ричард Никсон понял, что Юг теперь главная опора партии и развернул так называемую «южную стратегию» (особую тактику по привлечению максимального количества голосов белых южан, отвернувшихся от Демпартии – они все еще были большинством в регионе и давали большинство голосов для победы в Коллегии, а это были многие десятки выборщиков). С тех пор «южную стратегию» применяют все республиканцы на президентских выборах, и даже некоторые демократы (Картер, Клинтон).
В администрации Никсона Республиканская партия в целом исповедовала консервативную идеологию, но репутацию ей подпортила реальная политика (особенно внешняя, а именно – Разрядка), т. е. реальные дела Никсона не казались правым экстремистам по-настоящему консервативными. Поэтому они нашли себе нового харизматического лидера после Голдуотера – им стал Рональд Рейган.
Он своей риторикой и популярностью заставил умеренного Джеральда Форда сдвинуться вправо в кампании 1976-го (и даже Картера!), а потом, победив в 1980-м, начал настоящую «консервативную революцию» в Америке, с которой и ведет свою историю современная Республиканская партия США. Рейган получил мандат на воплощение «истинно консервативных» идей, о которых я сказал раньше. То есть Рейган начал огромное снижение налогов, убрал регулирование, свернул массу соцпрограмм, препятствовал принятию социального законодательства, развернул невиданную ранее религиозную риторику и антикоммунизм во внешней политике, став иконой уже для консерваторов, сформировавших в целом новую электоральную базу партии (к белым воротничкам и рабочим крупных городов добавились белые рабочие провинции, фермеры).
Его преемник Буш-старший на рубеже 1980-1990-х продолжил эту политику, но его погубила непоследовательность (повышение налогов), и партия в лице ее актива и электоральной базы – уже полностью индоктринированная «рейгановским консерватизмом» – снова ушла радикально вправо (ультраправый Пэт Бьюкенен, оспаривавший выдвижение кандидатом от GOP на выборах в 1992 и 1996 гг., по праву может считаться идеологическим предшественником Трампа) по риторике и программам. С этим вынуждены были считаться Буш-старший в 1992-м и Боб Доул в 1996-м.
Получивший чудом мандат, Буш-младший получил и возможность снова реализовать идеи «рейгановского консерватизма». Свой первый срок он начал не с реформ социокультурной сферы, а с налогов, проведя их радикальное снижение («налоговая революция» 2001 года). С 2004-го риторика Буша-младшего меняется, он сдвигается еще дальше вправо уже в сфере социокультурной, возникает угроза сворачивания ряда соцпрограмм, конституционного запрета абортов и однополых браков, что с ультралевой программой у демократов еще больше раскалывает страну. Тренд на поправение у республиканцев лишь усиливается в 2008-м (притом что сам Джон Маккейн вовсе не был ультраконсерватором, но ему навязали тогда Сару Пэйлин в напарницы) и в 2012-м при Митте Ромни.
Явление Дональда Трампа с его «революцией против истеблишмента» в 2016 году со всеми девиациями, теориями заговора, скандалами и откровенным провоцированием нестабильности в обществе стало лишь логическим завершением инерционного дрейфа Республиканской партии дальше и дальше вправо после 1980-го, когда Демпартия после 1964-го инерционно двигалась все дальше влево.
Так что современное идеологическое содержание демократов сформировали «Новый курс» и приверженность политике интеграции (сначала в 1948-м, потом резче – в 1960-м, 1963-1964-м. и далее). Республиканцев же – своего рода первая попытка «правого поворота» 1964-го, а потом «консервативная революция Рейгана» 1980-го, «налоговая революция» Буша-младшего 2001-2008 годов и «революция против истеблишмента» Трампа 2016-го, что, по сути, можно назвать единой «великой консервативной революцией».
– Особенностью избирательного процесса в США является «пестрота» электората: религиозные общины, разные этнические и расовые группы (чернокожие, латиноамериканцы, азиатские диаспоры и т.д.), женщины, молодёжь и т.д. – для победы политику необходимо добиваться поддержки во многих электоральных группах.
Можно ли из этих групп выделить какую-то ключевую, завоевав доверие которой кандидат, независимо от партийной принадлежности, побеждал? Или всё же во всех случаях политикам приходилось для победы набирать своё большинство из различных сегментов избирателей?
– В целом по стране, такой большой и разнообразной, естественно, кандидату в президенты необходимо простое большинство, т. е. социологически это большинство общества, куда по совокупности входят все социальные страты. Но!
Если же рассматривать электоральный процесс в отдельных штатах (а США уникальны тем, что там в Коллегии выборщиков голосуют как раз именно штаты, потому и борьба-то часто идет именно за конкретные штаты), то получается иная картина. Иная, потому что, как и в любой другой очень крупной стране, в США велика региональная дифференциация: Калифорния по структуре экономики и населения не похожа на Делавэр или Мэн, а Теннесси не похож на Аляску или Орегон. Целые группы штатов традиционно разбиты на макрорегионы по географическому принципу: Большой Юг, Запад, Северо-запад и т. д.
Там, в каждом отдельном штате, разные социальные группы имеют (причем, от выборов к выборам) огромное значение, и кандидату приходится для победы в штате (и чем он крупнее, тем сложнее успех) решать просто невероятно много задач. Скажем, в штате Нью-Йорк: учитывать интересы не только многочисленных промышленных рабочих, но и огромной массы людей непроизводственного сектора, свободных профессий (творческой и научной интеллигенции) в городе Нью-Йорк, где всегда были левые взгляды и многочисленные цветные гетто. А в Алабаме, наоборот, интересы белых фермеров, и с недавнего времени – цветного населения (испаноязычных и чёрных).
Тут всегда надо очень подробно смотреть социологию. Для американских политиков хороший социолог, знающий местность, – это едва ли не главный помощник в штабе. А социология, как известно, меняется постоянно. Так что, например, в 1960-м для победы в важнейших праймериз в Западной Вирджинии Кеннеди нужно было получить большинство белых протестантов, хотя раньше он как католик выигрывал только у себя в Массачусетсе, где ему хватало поддержки в основном только в ирландском по своему составу населения Бостоне. К слову, примерно тогда же, в послевоенные годы, важнейшим фактором – во всех крупных городах страны – была поддержка не только ветеранов, но и вдов и матерей, лишившихся детей на фронте (Кеннеди как герой войны получил неизменно их поддержку). Потом этот фактор сошёл на нет.
Сегодня социология конкретного места может меняться. Если раньше для победы в Большом Юге нужно было взять голоса фермерской белой протестантской (и притом в массе – расистской) провинции, то теперь крупные городские центры Юга (Шарлотт, Мемфис, Новый Орлеан, Нешвилл и др.) стали настолько населены и современны в плане разнообразия, что для победы может хватить и только их (как в 2020-м, когда Байден выиграл в Атланте, чего ему хватило, чтобы взять всю Джорджию).
Соответственно, когда уровень понижается, и кампанию нужно проводить уже в округе, городе (таун), крупном городе (сити) или же районе города (дистрикт), то все действительно может сводиться к одной какой-то группе, причем очень немногочисленной- Rак, например, в случае знаменитого Харви Милка, к середине 1970-х гг. превратившего благодаря своему активизму местное гей-сообщество в решающую силу для победы в Лос-Анджелесе. Или, как сейчас это складывается: без поддержки испаноязычных уже не победить в Нью-Мексико и Техасе – такая социология.
То есть, всё зависит от конкретного места и уровня выборов (локальный – федеральный).
– 1 ноября 1948 года американские полстеры опубликовали данные заключительных опросов перед голосованием, по которым большинство социологических гигантов фаворитом определяли Дьюи – например, легендарный Gallupдал ему 49,5% при 44,5% у Трумэна.
Что послужило причиной этой массовой ошибки в ожиданиях? Когда аналитикам удавалось наиболее точно спрогнозировать результаты выборов?
– В 1948 году тотальный провал прогнозов был обусловлен… самим состоянием тогдашней социологии (низким), и твердой приверженностью многих профессиональных социологов «Закону Фарли», – сугубо американскому ноу-хау. То есть, мнению (кстати, устаревшему к тому моменту), будто бы подавляющее большинство избирателей решает, какого им кандидата поддержать только во время съездов партий (в середине/конце лета), а, следовательно, следующие за съездами осенние кампании кандидатов – это просто «шоу», которые привлекают все меньше и меньше зрителей-избирателей.
Вот и получилось, что в 1948-м большинство социологов, полагаясь на пресловутый «Закон Фарли», уверенно говорили: как таковые выборы фактически уже завершились сразу после республиканских и демократических съездов, – а тогда как раз во всех опросах (в том числе в Gallup) уверенно лидировал Дьюи. Таким образом, не учитывалась блестящая энергичная кампания Трумэна осенью, которая ему победу и обеспечила. Все опросы Gallup это лишь подтвердили: то, как Трумэн неуклонно прибавлял в рейтинге с сентября. Прогнозы тогда это просто не отобразили, что и говорит о некорректности исследований, которые и стали потом непрерывно совершенствоваться. К тому же, как оказалось, без малого 14% избирателей Трумэна (более 3,3 млн. человек) решили проголосовать за него в последние 2 недели кампании, причем, видимо, окончательно приняв решение только в кабинке для голосования (позднее этот феномен назовут «отложенным решением» или «решением в последний момент»). А согласно тем же Gallup или Roper, до дня голосования лидировал все равно Дьюи.
В дальнейшем методика опросов и прогнозов совершенствовалась. Примечательно, что все финальные ноябрьские опросы Gallup (за одним исключением – в 2016-м) неизменно совпадали с реальными итогами голосования. и, конечно же, наиболее точны прогнозы были тогда, когда был более-менее очевиден исход гонки, т. е. когда был явный лидер. То есть, итоги в 1952, 1956, 1964, 1972, 1980, 1984, 2008, 2012, 2020 годах было предсказать намного легче, поскольку тогда были явные фавориты, лидировавшие в ходе всей гонки, и чем больше был отрыв у фаворита в рейтингах от соперника, тем точнее оказывался прогноз: сложно было ошибиться в случае с Эйзенхауэром, а уж тем более с Рейганом в 1980-м или даже больше в 1984-м или Джонсоном в 1964-м и Никсоном в 1972-м. Во всех случаях были проблемы с прогнозами, когда кандидаты шли вровень, и была интрига. Очень сложно было предсказать итоги в 1960-м, или в 2000-м, – там вообще всю кампанию не было постоянного очевидного лидера!
2016 год стал таким же феноменом, как и 1948-й, когда все прогнозы ошиблись. Но отличие-то кардинальное в том, что рейтинги изначально показывали лидерство Хиллари Клинтон, так она и набрала больше голосов по стране – то есть социология не ошиблась. Трамп сразу был неблагоприятно воспринят как в целом избирателями по стране, так и всеми экспертами (даже на Fox!). В рейтингах так и вовсе он должен был проиграть с разгромом. Причина непредсказуемой победы особенная: в самый последний момент он получил поддержку большинства белых рабочих промышленного Севера и Северо-востока (в регионах Великих озер и штатах т. н. «Ржавого пояса»: Мичиган, Висконсин, Пенсильвания), традиционной цитадели демократов. Это стало полнейшей неожиданностью. Там Трамп победил с минимумом, но получил все голоса выборщиков этих штатов (правило: победитель получает все в Коллегии выборщиков штата), чего хватило в целом для победы. К тому же, нельзя исключать и внешнего вмешательства (взломы серверов автоматических избирательных систем подсчета), ведь расследованием даже занималась прокуратура США.
– Продолжая тему прогнозов. Дмитрий Валентинович, в книге Вы упоминаете применение компьютера UNIVAC-I для первого в мире «машинного» прогнозирования результатов голосования. Насколько точным оказался этот прогноз? Вообще насколько востребованным и эффективным в США стало компьютерное электоральное прогнозирование?
– Компьютер UNIVAC-I, поставленный для Бюро переписи населения, был тогда просто «звездой», его считали чудом техники(при способности выполнять почти 1905 операций в секунду без перфокарт), и неудивительно, что CBS решило использовать машину для просчета результатов выборов 1952 года. Именно просчета количественного результата! Поскольку и так было ясно, кто победит.
Компьютер по мере ввода данных со всей страны, пользуясь возможностью сверхбыстрого анализа чисел и выстраивания графиков, сделал прогноз, что Эйзенхауэр одержит убедительную победу над Стивенсоном, хотя финальный опрос Gallup, как известно, непонятно почему (тут на этот счёт есть спекуляции) внёс, к неудовольствию республиканцев, интригу в гонку, дав Эйзенхауэру отрыв всего в 2%. И аналитики CBS, в прямом эфире подсчитывавшие данные по голосованию, заявили, что UNIVAC ошибётся, и Эйзенхауэр если и выиграет, то еле-еле. Но, когда подсчет подходил к концу, точность прогноза компьютера возрастала: UNIVAC выстроил вероятностный график о том, что Эйзенхауэр может получить 32,9 млн. голосов и наберет 438 голосов в Коллегии при 93 у Стивенсона. В итоге же Эйзенхауэр получил чуть более 34 млн. голосов при 442 в Коллегии. То есть, расхождение компьютера и реального результата было в пределах 3,5% по голосам избирателей и в 4 голосах выборщиков! Прогноз был признан сверхточным, и журналисты CBS даже вынуждены были признать свою неправоту насчёт компьютера, что еще больше его прославило.
Естественно, с тех пор прогнозы с помощью компьютеров на выборах в США стали популярны и их масштабы только росли: вообще параллельный подсчет компьютером стал обязательной частью ночных трансляций на ТВ при подведении итогов выборов. Начиная с 1960 года в телестудиях обычно стояли новейшие ЭВМ серии UNIVAC 1100/2200.
В целом, можно с уверенностью сказать, что компьютерное электоральное прогнозирование оказалось очень востребованным в США. Насколько точным оно оказалось в каждом конкретном случае (вплоть до сегодняшнего дня, когда существует масса компьютерных моделей экономических и политических процессов, обрабатываемых «искусственным интеллектом» в режиме онлайн в Интернете), сказать трудно – темой надо заниматься отдельно, тем более на этот счет и сейчас выходят в Америке специальные работы.
– Самой большой политической неожиданностью в американской истории называли победу Гарри Трумэна в кампании 1948 года.
В чём была особенность стратегии его кампании, какие ключевые ходы позволили Трумэну одержать победу, вопреки всеобщим ожиданиям?
– Справедливости ради, следует сказать, что «самой большой политической неожиданностью в американской истории» победу Трумэна в 1948-м называли до 2016 года. Теперь победа Трампа стала феноменом похлеще и куда загадочнее. Так что её нужно ещё изучать и изучать.
Ну, а настоящее политическое чудо Трумэн и его штаб в 1948 году на самом деле в общем-то совершили от безысходности – у них просто не было выбора! Нужно было рисковать и побеждать или проигрывать с чистым сердцем. Трумэн решил тогда бороться и показал настоящие бойцовские качества. Ситуация для демократов складывалась критическая, все СМИ, ведущие газеты и аналитики предсказывали победу Дьюи. Большая часть Уолл-стрит и крупных корпораций явно хотела победы республиканцев, недовольная дирижизмом кабинета Трумэна, о чем его не раз предупреждали, говоря: «Мы поддержим Дьюи, и у вас никаких шансов.» Угрозы и предсказания, поддержка газет и финансового истеблишмента оказались по большей части пустыми: по ходу кампании Дьюи даже собрал меньше денег, чем президент. Так что нечего было его бояться.
Вообще, опыт 1948 года показывает, что в публичной политике (по крайней мере, американской) нельзя бояться рисковать – надо действовать смело, когда ничего другого не остается. Всё было против Трумэна, и поэтому решено было использовать все сильные стороны, что были в распоряжении демократов: блестящее наследие Франко Делано Рузвельта, укоренённость Нового курса и личную харизму Трумэна – его способность говорить с массами на понятном языке и смелость в плане нападок на оппонента. Главное же – это было желание самого кандидата «задать жару» противникам по всей стране, то есть ездить в как можно большее число мест и выступать, выступать, выступать.
Удобнее всего было организовать такое знакомство с глубинкой, путешествуя на поезде по провинции и по ключевым штатам (с точки зрения перспектив). Вот так и родился знаменитый «свисточный тур» Трумэна почти по всей стране. Кроме того, риторика демократов была максимально упрощена, фактологична, конкретна. Раскол с южанами из-за интеграции вообще развязал руки Трумэну и его штабу, дав возможность смело позиционировать себя как силы прогресса, против которых ополчились все реакционеры страны. Народу такой боевой подход явно нравился, как оказалось по факту гонки.
У республиканцев такого основательного подхода не было даже близко: вообще, в ходе той кампании выявились все слабые стороны стратегии Дьюи. Республиканцы оказались слишком самонадеянны (огромная поддержка СМИ оказала медвежью услугу), а их кандидат – слишком высокомерен и холоден, а потом и сдержан. Когда слишком уверен в своей победе, и полноценную активную кампанию не нужно проводить, – что и произошло. Наблюдая за осенним отрезком гонки-48, нельзя отделаться от впечатления, что штаб Дьюи пошёл по легкому пути, вообще ничего не придумывая: кандидат не отвечал на личные выпады и не задавал тон. Дьюи в прямом смысле следовал за Трумэном – по тому же маршруту поезда, в те же места. Все это видели. Фактически это был полный провал кампании, но мало кто из аналитиков верил, что демократы победят в 5-й раз подряд. Но произошло чудо. Впрочем, вполне обоснованное.
– А если рассуждать шире, какие политические технологии в период, охваченный Вашей книгой, оказались наиболее эффективны: агитация «от двери к двери», предвыборные ралли, работа с лидерами общественных мнений, СМИ, что-то ещё? Вообще насколько интенсивно инструментом кампании выступали медиа того времени? Какое из них было наиболее результативно?
– Ограничусь только описанным в книге периодом. В 1948-м все ещё было достаточно старомодно и просто. Поддержка большой прессы (немалый фактор в прошлом) успеха Дьюи не принесла и была нивелирована активностью поездок Трумэна (ралли). Широкой волны публичных одобрений лидеров общественного мнения тогда кандидаты не удостоились, но все творцы Нового курса (олицетворением которого оставалась Элеонора Рузвельт) всё равно были за Трумэна. Агитация «от двери к двери», или еще «лужаечная», самая низовая агитация (grassroots), тогда ещё не вошла в моду – это явление впервые проявилось только с 1960 года, когда на авансцену как мощный участник кампании вышло студенчество – главный агитатор на низовом уровне, способный делать обходы домов и квартир быстро, много и эффективно. А телевидение только появилось и было пока лишь средством демонстрации кандидатов, но не агитации. Вот поэтому наиболее эффективны были поездки по стране, живые выступления кандидатов, которые, впрочем, широко транслировались по радио. Радио можно выделить как важный фактор агитации, учитывая, что радиоточки тогда имели 9 из 10 всех домовладений США (не случайно, что первые дебаты между кандидатами произошли именно по радио!).
В 1952-м на самом деле мало что поменялось, за исключением выросшей роли телевидения. Кто-то должен был сделать решительный шаг в сторону его использования. И это сделали республиканцы (в отличие от Стивенсона, скептически отнесшегося к ТВ-агитации). В остальном средства агитации и ведения кампании были одинаковы у обеих сторон, как и возможности совершения туров по стране. Поэтому главное для республиканцев – использование харизмы Айка по максимуму; вся агитация строилась вокруг образа героя войны №1, в том числе с помощью умело снятых коротких роликов, транслируемых по телевидению. Радио и печатная пресса тоже сыграли свою роль в тиражировании героического образа (все крупнейшие газеты Америки сразу поддержали Айка). В 1956 году повторилось то же самое, только Эйзенхауэр выступил уже в роли успешного президента, что ещё больше повысило его шансы на успех (даже несмотря на проблемы со здоровьем и, наконец-то, более профессиональное использование телевидения демократами).
– Когда по итогам кампании 1952 года аналитики решили выявить факторы победы Эйзенхауэра, оказалось, что один из них – популярность политика среди женщин.
Насколько значимым для победы в президентской кампании является личный фактор, харизма кандидата? Или достаточно партийной поддержки, красивой программы, большого бюджета, грамотного менеджера кампании, и избрать можно абсолютно любого, даже самого блеклого и недалекого кандидата?
– Тем и привлекательны американские президентские выборы, что к ним принято относиться очень серьезно – и в личностном аспекте, прежде всего. Ведь на кону стоит пост лидера нации, главы правительства. Поэтому к любому кандидату на пост президента там предъявляются колоссальные требования в плане подготовки, профессионализма, что сразу же на выборах делает личностный фактор ключевым, а харизму главного кандидата – обязательной! Все (!) американские политологи на данный момент, с учётом колоссального накопленного опыта кампаний, сходятся во мнении, что харизма (яркость, умение, живость и способность вдохновлять/inspiring людей, вести за собой) – важнейший залог успеха для кандидата, особенно на президентских выборах, даже несмотря на неизбежные проблемы в кампании (скажем, при недостаточном финансировании или отсутствии поддержки истеблишмента – от этого никто не застрахован). Потому что харизма конкретной личности уже сама собой способна по ходу гонки или компенсировать недостаток политтехнологий, или органично улучшить сами политтехнологии и разработанные под конкретного кандидата политстратегии (они тогда сами собой заработают), ведь харизма и привлечет больше денег, и сформирует отличную команду штаба, сплотит вокруг кандидата партию и инспирирует больше людей по всей стране на поддержку кампании, и привлечёт внимание СМИ, и убедит истеблишмент и т. д., и т. д. – одним словом, сделает так, что особой нужны в технологиях и не будет, они окажутся вторичными. Пример Эйзенхауэра о многом говорит. Вообще, в этом случае популярный генерал, герой войны – всегда находка для публичной политики (везде), и такой кандидат (если ещё он и харизматичен!) имеет больше шансов на победу. Не зря первым же президентом США и стал герой войны, генерал, творец победы над англичанами Джордж Вашингтон; потом генералов выдвигали в президенты не раз: в 1824/28, 1840, 1848, 1868, наконец, 1952/56 годах (и пример Александра Лебедя в 1996-м в России тоже показателен). Героем, впрочем, может быть и любая известная личность: шоумен, киноактер или телезвезда (главное – узнаваемость). За героя в этом случае люди проголосуют и без программы (а программа – это всегда часть политтехнологии).
Таким образом, партийная поддержка (которая может быть и чисто конъюнктурной или вынужденной – если требуется компромиссная кандидатура), красивая программа, большой бюджет, грамотный менеджер кампании и т. д. – как раз и нужны (просто настоятельно необходимы), если требуется компенсировать недостаток харизмы кандидата и избрать абсолютно любого. Тогда да, можно и выдвинуть, и «протолкнуть» в президенты даже самого блеклого и недалекого кандидата. Увы, это универсальное правило публичной конкурентной политики, и оно действует далеко не только в одной Америке. Нивелировать его негативный эффект можно только конкуренцией (тут все, как на рынке, лишь бы не было монополии).
– Минимум в двух из трёх случаев, описанных в Вашей книге (выборы 1948 и 1952 годов), победивший кандидат тратил на кампанию больше денег, чем его оппонент.
Насколько вообще финансовый ресурс является определяющим для исхода американских президентских выборов? Можно ли вывести закономерность: «кто богаче, тот и побеждает»?
– Ну, на самом деле, во всех трёх случаях (в 1948, 1952 и в 1956 годах) победивший кандидат тратил на кампанию больше, чем его оппонент.
Американцы скрупулезно собирают все факты касательно проведения президентских кампаний, начиная с самых ранних выборов президента. Поэтому данных накопилось очень много, в том числе и по финансированию кампаний. Статистика ведется с 1860 года, с Линкольна. Она говорит о том, что в большинстве случаев победитель гонки и тратил больше, чем проигравший.
Но есть и характерные исключения, которые, впрочем, это правило подтверждают. Так, с 1860-го по 1912-й неизменно действовало правило «победитель тратит больше», но сбой произошел в 1916 году, когда республиканец Чарльз Эванс Хьюз потратил больше, чем президент Вудро Вильсон, но проиграл. Затем опять, вплоть до 1928-го, победители и тратили больше, причем, в разы. Феномен Франклина Рузвельта ещё и в том, что он, потратив значительно меньше, чем президент Герберт Гувер в 1932 году и все (!) его последующие соперники-республиканцы, всё равно побеждал каждый раз до 1944-го включительно.
Затем, в 1948-м, Трумэн потратил уже больше и выиграл (не исключено, что в том числе и поэтому тоже). Правило также сработало при Эйзенхауэре. Но дальше пошли исключения. В 1960-м Кеннеди потратил меньше Никсона и… победил. Как и Джонсон в 1964-м, который потратил вдвое меньше соперника. Никсон же оба раза побеждал, тратя намного больше соперников.
С 1976 года оба кандидата, пользуясь правом, предоставленным им в 1974-м поправками в Закон о федеральной избирательной кампании, на стадии всеобщих выборов (не праймериз) неизменно берут одинаковое госфинансирование кампаний. Это уравнивает их возможности, но суммы из бюджета растут год от года с учётом инфляции. Обама в 2008 году впервые за много лет отказывается от госфинансирования (в виду его лимитов) и начинает сбор средств (в том числе от корпораций и крупных доноров, хотя в основном он собирал мелкие пожертвования), что даёт ему перевес над принявшим госфинансирование Маккейном по деньгам вдвое!
С этих пор идёт просто вакханалия роста расходов на кампанию (создаются параллельные со штабами структуры по агитации – всевозможные комитеты политических действий, PAC и Super PAC), кандидаты соревнуются друг с другом в том, кто больше привлечёт денег и потратит. В 2012-м Барак Обама потратил почти вдвое больше соперника; но Трамп сенсационно выиграл в 2016 году, потратив почти в 1,5 раза меньше, чем Хиллари Клинтон. В 2020-м Байден потратил больше 1 млрд долларов, когда президент Трамп – только чуть более 800 млн. Судите сами.
Вообще, финансовый ресурс, конечно, является в целом определяющим для исхода американских президентских выборов, поскольку все внешнее «обрамление» кампаний (агитпродукция, всевозможный мерч, съёмка роликов, переезды, и др.) стоят с каждым годом все дороже и дороже. Без агитпродукции ведь не может обойтись ни один кандидат, даже самый харизматичный, а таких личностей все равно немного, и следовательно большая часть кандидатов на выборные должности – это люди, мягко говоря, средние и сероватые, и им, как воздух, нужна яркая агитация и зрелищная кампания. И потом, главное: в Америке очень (!) дорого стоят услуги политконсультантов, особенно имеющих за спиной положительный опыт кампаний.
Но самое дорогое – это оплата эфирного времени на телевидении. Чем больше кандидату требуется эфира для раскрутки, тем больше ему нужно денег. Вспомним 1956 год, когда в стране из-за частного развития телесетей резко подскочила стоимость эфирного времени (оттого и невероятное обилие рекламы на экранах, – нам такое сейчас даже представить сложно – реклама шла иногда до 40 минут), и Стивенсон сетовал на то, что это затрудняет его кампанию. В 1960 году масштабы телеагитации выросли, и тенденция продолжилась до сегодняшнего дня.
Последнее время очень многие эксперты в США обеспокоены тем, как выросла стоимость проведения общенациональной кампании. Теперь это превратилось уже просто в какое-то сверхдорогое удовольствие, которое могут себе позволить только две главные партии (с их всевозможными PAC и SPAC, способными привлекать вообще никем неограниченное финансирование), а, например, малые партии – вообще нет.
«Золотые наручники» таким образом очень сильно сужают не только конкуренцию, но и вообще накладывают ограничения даже на самих кандидатов, из-за опасения, например, потерять крупных спонсоров, а это уже расценивается многими прогрессивными аналитиками как угроза демократии.
– В 1956 году Дуайт Эйзенхауэр выиграл свои вторые президентские выборы, получив поддержку без малого 40% всех чернокожих избирателей страны, что удивительно для кандидата-республиканца.
Как ему удалось заручиться голосами афроамериканцев, особенно учитывая, что незадолго до выборов Америку чувствительно тряхнуло решение Верховного суда США по делу «Браун против Совета по образованию Топики»?
– Необходимо отметить, что решение Верховного суда по интеграции государственных средних школ (по делу «Браун против Совета по образованию») 1954 года просто всколыхнуло страну, вызвав волну широкого оптимизма борцов за гражданские права и всех прогрессивных кругов. Немалую роль в принятии решения сыграл тогдашний председатель Верховного суда США Эрл Уоррен, республиканец с довольно либеральными взглядами. Партия сражу же начала приписывать этот успех себе, всячески подчеркивая в преддверии президентских выборов 1956-го свою славную историю от Авраама Линкольна и первых аболиционистов (противников рабства), тем более партия отмечала в те дни своё 100-летие.
И это работало! В Республиканской партии было тогда еще довольно сильно либеральное и умеренное крыло, опиравшееся на северо-восточный истеблишмент (старый и новый нью-йоркский губернаторы Томаса Дьюи и Нельсон Рокфеллер, губернаторы Миннесоты, Пенсильвании и др.). В то же время демократы (на Юге, по крайне мере) еще стойко ассоциировались с Конфедерацией и расизмом, сегрегацией. Внутри партии шла серьезная борьба (носившая территориальный характер) за прогрессивную реформу в расовом вопросе, и от руководства демократов очень сильно зависело, сможет ли партия перестроиться и избавиться от ореола расистов.
Раскол 1948 года при Трумэне, вероятно, столь встревожил партийный истеблишмент, что боссы Демпартии решили не рисковать и всячески избежать конфликта с южанами (диксикратами), и Стивенсон как новый лидер партии вполне подходил для роли примирителя – он уже продемонстрировал склонность к компромиссу в 1952-м. А в 1956 году его позиции как лидера ещё больше укрепились. Партии пришлось дистанцироваться от каких-либо конкретных обещаний по воплощению в жизнь решения Верховного суда США 1954 года, чего многие чёрные демократам не простили.
В то же время республиканцам вполне хватило для роста их поддержки чёрными (с 15-20% до 40%) уже того факта, что это как бы при них и было принято это решение суда (уже что-то!). Хотя большинство чёрных (больше половины) все равно остались верны демократам.
– Среди американских политологов распространено убеждение, что инкумбент (действующий президент) будет переизбран, если при нём экономика не падает, а растёт, хотя бы и немного.
Насколько исторически подтверждается эта закономерность?
– Убеждение это распространилось совсем не случайно: его действенность и правоту подтверждает исторический опыт (хотя и с исключениями). Обилие исторических данных по финансам и экономике США уверенно позволяют проанализировать этот тренд. Пробежимся быстро по всем переизбиравшимся президентам.
Джордж Вашингтон переизбрался бы в 1792-м в любом случае, но каких-либо серьёзных кризисов в хозяйстве и финансах страны тогда не отмечалось. Джон Адамс проиграл в 1800 году, потому что американская торговля несла убытки из-за ухудшившихся отношений с Францией и союза с Англией, подавлявшей США на внешних и внутренних рынках.
Томас Джефферсон в 1804-м выиграл – экономика на подъёме после покупки Луизианы, стабилизирована финансовая система.
Джеймс Мэдисон в 1812 году – исключение, т. к. переизбран только из-за идущей тогда войны. Джеймс Монро выиграл в 1820-м – не отмечено серьёзного кризиса. Джон Квинси Адамс в 1828-м проиграл – торговый кризис из-за протекционистского тарифа, вызвавшего недовольство Англии. Эндрю Джексон в 1832-м выиграл – кризиса нет, рост экономики перед крахом 1837 года. Мартин Ван Бурен проиграл в 1840 году – финансовый кризис после депрессии 1837-го. Авраам Линкольн в 1864-м выиграл – экономика Севера на подъеме из-за военных заказов. Улисс Грант в 1872 году выиграл – экономика на подъеме перед крахом 1873-го. Гровер Кливленд в 1888-м формально выиграл (по стране, но не в Коллегии) – экономика на подъёме. Бенджамин Гаррисон в 1892 году проиграл – финансовый кризис, спад.
Уильям Маккинли в 1900 году выиграл – бурный рост экономики. Тэдди Рузвельт в 1904-м выиграл – бурный рост экономики. Уильям Тафт в 1912 году – исключение, проиграл лишь вследствие страшного раскола в Республиканской партии, а так – рост. Вудро Вильсон в 1916-м выиграл – рост экономики из-за военных заказов воюющей Европы. Кэлвин Кулидж выиграл в 1924 году – бурный рост. Герберт Гувер проиграл в 1932-м – Великая депрессия. Франклин Делано Рузвельт выиграл в 1936 году – остановлен величайший спад экономики плюс сильный рост, 1940 год – рост, 1944 год – рост. Гарри Трумэн выиграл в 1948-м – рост. Дуайт Эйзенхауэр выиграл в 1956 году – рост. Линдон Джонсон выиграл в 1964-м. – рост. Ричард Никсон выиграл в 1972-м – рост. Джеральд Форд – удивительное исключение, проиграл в 1976-м в сверхнапряжённых и конкурентных выборах при росте экономики.
Джимми Картер проиграл в 1980 году – спад. Рональд Рейган выиграл в 1984-м – рост. Джордж Буш-старший проиграл в 1992 году – спад. Билл Клинтон выиграл в 1996-м – рост. Джордж Буш-младший выиграл в 2004 году – рост. Барак Обама выиграл в 2012-м– рост. Дональд Трамп проиграл в 2020-м – спад из-за ковида.
Так что, если экономика не просядет, не будет мировой войны, и здоровье позволит, в 2024 году Джо Байден вполне может выиграть.
– Существует довольно популярная концепция Алана Лихтмана «13 ключей от Белого дома», описывающая ключевые параметры, отслеживание которых позволяет угадать победителя президентской гонки.
Если посмотреть в прошлое, ретроспективно, — можно сказать, что модель «13 ключей» работает?
– Считаю на полном серьёзе, что концепция Лихтмана «13 ключей от Белого дома» – просто гениальная вещь! Ученые-прогнозисты, математики и социологи до сих пор (с начала 1980-х годов) продолжают восторгаться ею, разбирать заложенные в ней алгоритмы. Выходят работы об анализе итогов президентских выборов в США с помощью концепции Лихтмана и на русском языке (например, из последних работ: статья Бориса Докторова «13 ключей к Белому дому Алана Лихтмана. По следам мониторинга президентских выборов в США 2012 года» // Телескоп. №1. 2013.).
Конечно, как и любой прогноз, прогноз по схеме Лихтмана может и не сработать – тут всё зависит от точности интерпретации. Для этого нужно знать анализируемый период истории США (не только в конкретный год выборов), и едва ли не досконально проработать все задаваемые для анализа факты. Если все факты после тщательной проверки совпадают по всем параметрам, то приходишь к выводу – прогноз неизменно работает! Тут надо отметить, сами американцы создали все условия для полнейшего и точнейшего анализа: они скрупулезно собирают и сохраняют всё, что относится к их институту президентства, они тщательным образом берегут историю своей страны, дотошно фиксируют все известные факты прошлого. Анализ Лихтмана историки президентов применяли для всех выборов с 1860 г. и по 2016 г. – все совпало.
Посмотрим на ряде примеров из уже свершившейся истории выборов.
1948 год.
1. «Партийный Мандат: после промежуточных выборов находящаяся у власти партия имеет больше мест в Палате представителей США, чем после предыдущих промежуточных выборов». Нет! С 1946 года у демократов в Палате представителей меньшинство, т. е. они уменьшили представительство с 1944 года.
2. «Конкуренция: нет серьёзной конкуренции среди кандидатов от правящей партии» Да! Трумэну даже не пришлось проходить через праймериз – никто его лидерство не оспорил.
3. «Должность: кандидат правящей партии — действующий президент.» Да! Гарри Трумэн
4. «Третьи партии: нет значительной третьей партии или независимого кандидата.» Нет! Потенциально сильными третьими кандидатами выступили сразу двое: Стром Тёрмонд от диксикратов и Генри Уоллес от прогрессистов.
5. «Краткосрочная экономика: экономика не находится в рецессии во время избирательной кампании.»Да! Экономика растёт, по итогам года дав более 4% роста.
6. «Долгосрочная экономика: реальный экономический рост на душу населения в течение срока равен или превышает средний рост в течение предыдущих двух сроков.» Да! С 1945 года, когда начался срок Трумэна, ВВП США per capita был никак не ниже среднего роста ВВП на душу населения с 1940-го.
7. «Изменение политики: действующая администрация осуществляет существенные изменения в национальной политике.» Да! Администрация Трумэна проводил решительную новую политику как дома (дирижизм, интеграция, соцреформы), так и за рубежом (План Маршала, Доктрина Трумэна и др.).
8. «Общественные беспорядки: в течение срока не было продолжительных общественных беспорядков.» Нет! С момента окончания войны страну потрясла волна крупных забастовок рабочих самых разных отраслей промышленность. Часто забастовки сопровождались столкновениями с полицией.
9. «Скандал: действующая администрация не была затронута крупным скандалом.» Да! На момент выборов скандалов не было – они случатся позже, в 1952-м.
10. «Иностранная/военная неудача: действующая администрация не имеет крупной неудачи в иностранных делах или военных вопросах.» Да! Одни успехи. Запущен План Маршалла, провозглашена Доктрина Трумэна, Америка успешно начала противостоять блокаде Берлина, признан Израиль и др.
11. «Иностранный/военный успех: действующая администрация добилась крупного успеха в иностранных делах или военных вопросах.» Да! См. выше.
12. «Харизма: кандидат правящей партии харизматичен или является национальным героем.» Да! Трумэн проявил своеобразную харизму, выраженную в простоте, прямоте, обаянии и невероятном упорстве.
13. «Харизма конкурента: кандидат конкурирующей партии не харизматичен или не является национальным героем.» Да! Дьюи был высокомерен, сдержан, смотрелся тускловато.
Итого: только 3 несовпадения (напомним: прогнозируется победа правящей партии (президента), когда не более 5 несовпадений). Следовательно – действующий президент-демократ Трумэн уверенно побеждает. Реальные результаты это только подтвердили.
Далее, 1960 год.
1. «Партийный Мандат: после промежуточных выборов находящаяся у власти партия имеет больше мест в Палате представителей США, чем после предыдущих промежуточных выборов.» Нет! С 1958 года у республиканцев в Палате представителей меньшинство, т. е. они уменьшили представительство с 1956-го.
2. «Конкуренция: нет серьёзной конкуренции среди кандидатов от правящей партии.» Да! Никсону даже не пришлось проходить через праймериз – никто его лидерство не оспорил.
3. «Должность: кандидат правящей партии — действующий президент». Нет! Айк не мог баллотироваться после 8 лет.
4. «Третьи партии: нет значительной третьей партии или независимого кандидата.» Да! Диксикраты в тот год кампанию не проводили, пытаясь расколоть демократические парторганизации на Юге изнутри.
5. «Краткосрочная экономика: экономика не находится в рецессии во время избирательной кампании.» Нет! Экономика замедляется, по ряду кварталов года наблюдается существенный спад (хотя по итогам года отмечен рост в 2,6 %).
6. «Долгосрочная экономика: реальный экономический рост на душу населения в течение срока равен или превышает средний рост в течение предыдущих двух сроков.» Да! С 1956-го ВВП США per capita существенно выше среднего роста ВВП на душу населения с 1948 года.
7. «Изменение политики: действующая администрация осуществляет существенные изменения в национальной политике.» Нет! Администрация Эйзенхауэра упрекалась оппозицией в инертности, отношения с СССР и Европой потеряли позитивную динамику.
8. «Общественные беспорядки: в течение срока не было продолжительных общественных беспорядков.» Да! Единственный пример – беспорядки на расовой почве в Литл-Рок, Арканзас, быстро улажены.
9. «Скандал: действующая администрация не была затронута крупным скандалом.» Нет! На момент выборов вокруг администрации Эйзенхауэра скандалов было уже немало – вокруг главы аппарата Белого дома Шермана Адамса, скандал со сбитым пилотом Гэри Пауэрсом, вокруг Никсона и др.
10. «Иностранная/военная неудача: действующая администрация не имеет крупной неудачи в иностранных делах или военных вопросах.» Нет! Видятся сплошные неудачи: космическая/ракетная гонка проигрывается, саммит в Париже провален.
11. «Иностранный/военный успех: действующая администрация добилась крупного успеха в иностранных делах или военных вопросах.» Нет! См. выше.
12. «Харизма: кандидат правящей партии харизматичен или является национальным героем.» Да! Никсон безусловно обладал яркой харизмой.
13. «Харизма конкурента: кандидат конкурирующей партии не харизматичен или не является национальным героем.» Нет! Кеннеди харизматичен, молод, обаятелен, ещё и герой войны.
Итого: 8 несовпадений! Прогноз даёт разгром Никсона и уверенную победу Кеннеди. Но в реальности кандидаты пришли ноздря в ноздрю, причём, Кеннеди победил – еле-еле, в результате вероятных махинаций с голосами.
2000 год.
Прогноз Лихтмана, как всеми утверждается, тогда ошибся, предсказав победу Альберту Гору, хотя президентом стал Буш-младший. Но… именно так и вышло – Гор победил по стране и шёл к победе во Флориде и в Коллегии выборщиков, будь продолжен пересчёт. Ни один прогнозист, конечно же, не мог предвидеть сенсационное и скандальное решение Верховного суда США по делу «Буш против Гора», остановившему пересчёт. Буш стал президентом неожиданно и не совсем обоснованно. Считаю, ошибки тут нет.
1. «Партийный Мандат: после промежуточных выборов находящаяся у власти партия имеет больше мест в Палате представителей США, чем после предыдущих промежуточных выборов.» Нет! С 1998 года у демократов в Палате представителей меньшинство, т. е. они уменьшили представительство с 1996- го.
2. «Конкуренция: нет серьёзной конкуренции среди кандидатов от правящей партии.» Да! Гору всё же пришлось проходить через праймериз, но он их без труда прошёл.
3. «Должность: кандидат правящей партии — действующий президент.» Нет! Клинтон не мог баллотироваться после 8 лет.
4. «Третьи партии: нет значительной третьей партии или независимого кандидата.» Нет! Фактически спойлером против Гора выступил либеральный активист Ральф Надэр, имевший сильные позиции в ряде крупных городов и штатов, в том числе во Флориде.
5. «Краткосрочная экономика: экономика не находится в рецессии во время избирательной кампании.» Да! Экономика растёт – по итогам года более 4%.
6. «Долгосрочная экономика: реальный экономический рост на душу населения в течение срока равен или превышает средний рост в течение предыдущих двух сроков.» Да! С 1996 года ВВП США per capita гораздо выше среднего роста ВВП на душу населения с 1988-го.
7. «Изменение политики: действующая администрация осуществляет существенные изменения в национальной политике.» Да! Администрация Клинтона начала новую фискальную политику, провела ряд решительных преобразований в социокультурной сфере страны.
8. «Общественные беспорядки: в течение срока не было продолжительных общественных беспорядков.»Да! Были только теракт в Оклахоме-сити и стрельба в Колумбайн.
9. «Скандал: действующая администрация не была затронута крупным скандалом.» Нет! На момент выборов вокруг самого президента Клинтона скандалов было уже немало – Пола Джонс, «отмывочная» фирма Whitewater Development Co и, конечно, Моника Левински, что существенно снизило шансы Гора.
10. «Иностранная/военная неудача: действующая администрация не имеет крупной неудачи в иностранных делах или военных вопросах.» Да! Сплошные удачи: доминирование в мире, НАФТА, операция в Югославии.
11. «Иностранный/военный успех: действующая администрация добилась крупного успеха в иностранных делах или военных вопросах.» Да! См. выше.
12. «Харизма: кандидат правящей партии харизматичен или является национальным героем.» Нет! Многие аналитики отмечали явные проблемы с харизмой у Гора.
13. «Харизма конкурента: кандидат конкурирующей партии не харизматичен или не является национальным героем.» Да! Буш-младший не обладал сколько-нибудь ярко выраженной харизмой, если таковой не считать излишнюю простоту.
Итого: 5 несовпадений! Демократы должны были побеждать, но…
2016 год.
Самый пока что яркий прогноз Лихтмана, за который ему тогда очень досталось от левых и либеральных СМИ.
1. «Партийный Мандат: после промежуточных выборов находящаяся у власти партия имеет больше мест в Палате представителей США, чем после предыдущих промежуточных выборов.» Нет! С 2014 года у демократов в Палате представителей меньшинство, т. е. они уменьшили представительство с 2012-го.
2. «Конкуренция: нет серьёзной конкуренции среди кандидатов от правящей партии.» Нет! Хиллари Клинтон пришлось проходить через тяжелейшие праймериз с Берни Сандерсом.
3. «Должность: кандидат правящей партии — действующий президент.» Нет! Обама не мог баллотироваться после 8 лет.
4. «Третьи партии: нет значительной третьей партии или независимого кандидата.» Да! Ни либертарианцы, ни зелёные силы не имели.
5. «Краткосрочная экономика: экономика не находится в рецессии во время избирательной кампании.»Да! Экономика хоть и очень мало, но растёт – по итогам года 1,6%.
6. «Долгосрочная экономика: реальный экономический рост на душу населения в течение срока равен или превышает средний рост в течение предыдущих двух сроков.» Да! С 2012 года ВВП США per capita не ниже среднего роста ВВП на душу населения с 2004-го.
7. «Изменение политики: действующая администрация осуществляет существенные изменения в национальной политике.» Да! Администрация Обамы провела ряд решительных преобразований в социальной сфере страны («Обамакэр»).
8. «Общественные беспорядки: в течение срока не было продолжительных общественных беспорядков.» Нет! Были крупные беспорядки в Балтиморе, Кливленде, к тому же движение Окупай Уолл-стрит в Нью-Йорке вызвало столкновения с полицией.
9. «Скандал: действующая администрация не была затронута крупным скандалом.» Нет! На момент выборов администрацию Обамы сотряс скандал вокруг посольства в Бенгази и громкая история с электронной почтой Хиллари Клинтон.
10. «Иностранная/военная неудача: действующая администрация не имеет крупной неудачи в иностранных делах или военных вопросах.» Нет! Доминирование в мире поставлено под сомнение Китаем, НАФТА под угрозой, кризис в Ираке.
11. «Иностранный/военный успех: действующая администрация добилась крупного успеха в иностранных делах или военных вопросах.» Да! Удача в военной сфере – ликвидирован Бен Ладен.
12. «Харизма: кандидат правящей партии харизматичен или является национальным героем.» Нет! Многие аналитики отмечали явные проблемы с харизмой у Хиллари Клинтон.
13. «Харизма конкурента: кандидат конкурирующей партии не харизматичен или не является национальным героем.» Нет! Дональд Трамп обладает несомненной харизмой.
Итог: 7 несовпадений! Очевидная победа оппозиции, т. е. Трампа.
2020 год.
1. «Партийный Мандат: после промежуточных выборов находящаяся у власти партия имеет больше мест в Палате представителей США, чем после предыдущих промежуточных выборов.» Нет! С 2018 года у республиканцев в Палате представителей меньшинство, т. е. они уменьшили представительство с 2016-го.
2. «Конкуренция: нет серьёзной конкуренции среди кандидатов от правящей партии.» Да! Лидерство президента Трампа было бесспорным.
3. «Должность: кандидат правящей партии — действующий президент.» Да! Дональд Трамп.
4. «Третьи партии: нет значительной третьей партии или независимого кандидата.» Да! Ни либертарианцы, ни зелёные силы не имели.
5. «Краткосрочная экономика: экономика не находится в рецессии во время избирательной кампании.» Нет! ВВП США упал на 3,5% из-за ковида и локаута.
6. «Долгосрочная экономика: реальный экономический рост на душу населения в течение срока равен или превышает средний рост в течение предыдущих двух сроков.» Нет! С 2016-го ВВП США per capita ниже среднего роста ВВП на душу населения с 2008 года.
7. «Изменение политики: действующая администрация осуществляет существенные изменения в национальной политике.» Да! Администрация Трампа провела ряд решительных преобразований в фискальной и социальной сфере страны (снижение налогов, попытка свернуть «Обамакэр»).
8. «Общественные беспорядки: в течение срока не было продолжительных общественных беспорядков.» Нет! Крупные беспорядки в Нью-Йорке, Сиэтле, Вашингтоне и др. мегаполисах, массовые столкновения с полицией по стране.
9. «Скандал: действующая администрация не была затронута крупным скандалом.» Нет! На момент выборов администрацию Трампа ежегодно (!) сотрясало по нескольку скандалов.
10. «Иностранная/военная неудача: действующая администрация не имеет крупной неудачи в иностранных делах или военных вопросах.» Да! В целом, неудач нет, но и удач тоже (обострение с КНДР, кризис отношений внутри НАТО и в Сирии).
11. «Иностранный/военный успех: действующая администрация добилась крупного успеха в иностранных делах или военных вопросах.» Нет! Явная неудача в военной сфере – кризис в Афганистане (итог – вывод войск уже при Байдене).
12. «Харизма: кандидат правящей партии харизматичен или является национальным героем.» Да! Дональд Трамп обладает несомненной харизмой
13. «Харизма конкурента: кандидат конкурирующей партии не харизматичен или не является национальным героем.» Да! Джо Байден проигрывает в харизме.
Итог: 6 несовпадений! Прогнозируется проигрыш Трампа.
Для 2024 г. прогноз делать ещё очень рано: главное – нужны итоги выборов в ноябре в Палату представителей, данные по экономике за год до выборов, а также очень многое будет зависеть от развития отношений США с Россией и Китаем.
– В книге Вы описываете не очень известный даже среди политконсультантов эпизод, связанный с первым случаем «русского вмешательства» в американские выборы, – письма председателя Совета министров СССР Николая Булганина в адрес Дуайта Эйзенхауэра.
Известны ли в истории президентских выборов США реальные случаи внешнего вмешательства в ход кампании?
– Тема на самом деле малоизученная, и потому интересная. Самый яркий пример непосредственного вмешательства другой державы в ход кампании по выборам президента США – это далекий 1812 год, когда вовсю шла война между Штатами и Англией. Причём, своим наступлением англичане осенью и зимой 1812 года прямо пытались помешать избрать президента Мэдисона на второй срок.
Остальные случаи могут прослеживаться лишь косвенно, ведь и в 2016-м генпрокуратура США не установила факта прямого вмешательства России в ход голосования. При этом множество экспертов продолжают уверять, что вмешательство было.
Казус 1956 года, когда советская сторона непосредственно указывала на свое предпочтение в ходе выборов (Стивенсон) может быть подтвержден документально и это пример попытки косвенно вмешаться в ход выборов и, может быть, как-то повлиять не столько на итоги голосования (ведь письма были президенту, а не самому Стивенсону), сколько, возможно, на текущую политику США в области разоружения и испытаний водородного оружия.
Еще один такой пример – 1960 год (его я как раз и попытаюсь описать в книге). Речь идёт и о случае с Пауэрсом, и с другими лётчиками, арестованными в СССР после. Советская сторона пыталась повлиять на исход выборов, не идя на переговоры с действующей администрацией Эйзенхауэра, чтобы помешать победе Никсона (а это было на руку оппозиции). Как только Кеннеди победил, переговоры о выдаче лётчиков сразу же прошли успешно.
Есть ещё требующие тщательного описания примеры. Выборы в 1968 году, когда Южный Вьетнам, не желая переговоров с Северным Вьетнамом, устроенных демократами, поддерживал Никсона и препятствовал демократам (их, в свою очередь, поддерживал СССР, который тоже пытался влиять на ход голосования). В 1980-м, возможно, прямо на итоги голосования в США повлиял Иран, взявший в заложники сотрудников американского посольства в Тегеране и отказывавшийся их выдавать администрации Картера, а Рейгану – их выдавший.
– Объём Вашей книги – тысяча страниц, она включает тщательный анализ трёх избирательных кампаний: 1948, 1952, 1956 годов. Учитывая, что книга называется «Америка выбирает: от Трумэна до Трампа», Вам необходимо описать ещё 15 кампаний, т.е. это примерно ещё пять томов.
Когда нам ждать следующую книгу?
– Пять томов не будет точно, потому что объединить все выборы 60-х гг. так же три в одну книгу не получится – слишком много материалов по каждому году (1960, 1964 и 1968 гг.). Так что сейчас работаю над 1960 г. Дальше не загадываю. Учитывая сложную ситуацию в издательском деле, да и вообще в полиграфии, – у любого автора в России могут уже в ближайшее время возникнуть трудности с изданием более-менее большой книги (более 500 листов объемом). К тому же, книга ещё всё равно не написана. Поэтому, к сожалению, точно ответить на вопрос, когда ждать следующую книгу, увы, не могу. Нескоро.
В заключение: глубоко признателен Вам за интереснейшие вопросы. Надеюсь, ответы не разочаруют и окажутся полезными!
Интервью взял Антон Тимченко ©️
Подписывайтесь на Telegram-канал Процедуры & Ритуалы
