Утро следователя Андрея Россомахина не задалось. Ночью был выезд: аноним, звонивший из автомата, сообщил об обнаруженном в парке трупе. Сигнал подтвердился: ожидавший их на лавочке бедолага оказался бездомным, который стал первой жертвой ночных заморозков.
После Андрею удалось поспать пару часов, потом он поехал на работу, где его ждала выволочка на дежурной пятиминутке у шефа. Тот пенял на нераскрытое убийство подростка, которое взяли под контроль на самом высоком уровне. Дело было гиблым, типичный «висяк». Свидетелей по нему не было. Убитый был наркоманом, и потому его друзья-приятели, такие же наркозависимые граждане, шли в глухую несознанку. Никто ничего не видел и не слышал.
Приняв изрядную дозу начальственного гнева, Андрей, опустив голову, пошёл в свой кабинет, чтобы ещё раз изучить материалы дела на предмет зацепок. У его кабинета сидел... Алексей Лучников, его одноклассник. Андрей сразу узнал его.
— Лёха! Вот это номер! — они обменялись рукопожатием, — ты чего это здесь?
— Я к тебе. Машка Бражко сказала, что ты теперь «важняк»! — Невесело отозвался Лучников.
— Да какой-там! — махнул рукой Россомахин, открывая кабинет, — заходи!
Закрыв за собой дверь, Лучников сел на предложенный стул.
— Ну, что скажешь, Лёха? Что стряслось у тебя, ты же не повидаться зашёл, — спросил Россомахин.
— Андрюх, тут такое дело... Моя Люба пропала. Не вернулась с работы.
— Люба это жена? Когда ты её видел в последний раз? — Андрей открыл блокнот и приготовился записывать.
— В том-то и дело, что вчера. Внизу, в дежурке, чурбан какой-то сидит, не хочет принимать заявление! Говорит, должно пройти три дня! Мало ли, загуляла. Да чтобы моя Люба загуляла? Не верю. Я чувствую, что она попала в беду.
Россомахин не сводил взгляда с лица бывшего одноклассника. Ну и что, что они старинные приятели. Не виделись лет десять, за это время любой может измениться. К тому же опыт сыщика говорил ему, что часто именно муж оказывался причастным к пропаже жены. Возникла, к примеру, бытовая ссора, муж в пылу толкнёт жену, а та виском об угол стола! И муж, испугавшись, вместо того, чтобы тут же заявить о несчастном случае, спешит избавится от тела. Андрей покрутил головой, отгоняя эти мрачные мысли.
— Родственников, подруг, обзвонил? — спросил он Алексея.
— Да, всех, кого знал. И в больницы звонил, и в морги... На работе Люба не появлялась! Машина её на стоянке у бизнес-центра стоит со вчерашнего дня! Алексей поднял на следователя красные глаза, и тот сразу понял, что тот не спал, как и он сам.
— Окей, я понял. А вы... не ссорились с ней накануне?
Андрей отложил блокнот и сунув руки в карманы брюк, подошел к окну и посмотрел вниз, на слякоть, оставшуюся от вчерашнего снега.
— Нет, — мрачно ответил Алексей.
— Ты, Лёха, не обижайся, это стандартные вопросы! — Андрей снова взял блокнот и сделал пометку, — и, вот что: пиши заявление о пропаже жены.
— Так этот ваш дежурный...
— Пиши, говорю. Кофе будешь? У нас аппарат поставили.
3.
Когда она очнулась, первое, что ощутила, это то, что рука онемела. Голова словно была набита мокрой ватой. В глазах стоял туман, сквозь который Люба видела зелёную стену в мелкий цветочек, посреди которой светлым пятном выделялось окно. Люба с трудом приподнялась на одной руке, вторая была туго забинтована на сгибе и приобрела синюшный оттенок. Попытка ослабить бинт через какое-то время увенчалась успехом и Люба увидела синяк на коже, след от инъекции. Она почувствовала подступающую тошноту, и замерев на некоторое время, закрыла глаза. Скрипнула дверь, и она услышала знакомый голос:
— Уже оклемалась, моя хорошая? На-ко выпей, полегчает!
Юрий Владимирович поставил перед ней стакан с прозрачной жидкостью.
— Что это? — слабым голосом спросила пленница.
— Вода, — пожал плечами Юрий Владимирович, — ты что думаешь, я отравить тебя хочу?
— Где мы? Это ваша дача? Я плохо себя чувствую... Всё плывёт. Что произошло?
Инженер, скрестив худые руки на груди, внимательно смотрел на неё. На губах его играла презрительная усмешка. Конечно, он не поверил, что она ничего не помнит.
— Хорошая попытка изобразить амнезию, Любочка. Ты талантливая актриса. Не то, что моя жена. В последнее время она даже не утруждала себя игрой, и не скрывала, что у неё есть любовник.
— Мне об этом ничего не известно! — приложив стакан к виску, простонала Люба.
— Ну конечно, так я и поверил. Кто, кто, а моя жена любительница почесать языком, уж я-то знаю! Но ведь и тебя она предала, вот в чём дело!
— Что вы намерены делать, Юрий Владимирович?
— Пока я хочу предложить тебе пообедать со мной, — ответил он непринуждённо.
— Спасибо, у меня нет аппетита, – слабо отозвалась Люба.
— Ну, так просто составь мне компанию, выпей бокал вина! Я, признаться, голоден!
Он подошел к кровати, где сидела Люба и подал ей руку.
— Оп-ля! Вот, хорошо, умница. А теперь – за стол.
На столе стояла бутылка красного вина, на керамическом блюде лежала курица-гриль, завернутая в промасленную бумагу и тарелка с помидорками черри.
Инженер развернул тушку и руками поломал на куски. Потом ополоснул руки в немудреном рукомойнике, вытер их полотенцем и разлил вино по бокалам.
— Ну, чин-чин! — поднял он свой бокал.
Люба подняла свой, но едва пригубив, поставила на стол. Она поняла, что отпускать её инженер не собирается. Скорее всего, он убьёт её и закопает прямо в огороде. Или скормит останки свиньям. Она читала подобное в детективах. Люба смотрела на его движущийся кадык, когда он пил вино. Опустив глаза, она робко произнесла:
— Юрий Владимирович, отпустите меня, пожалуйста. Обещаю, что никто ничего не узнает. Я понимаю вас, как никто, у меня у самой кошки на душе...
— Да что ты в этом понимаешь! — перебил он её. Глаза его метали молнии, но он не был пьян. С одного стакана вина так напиться не получится. И вдруг её осенило: Юрий Владимирович — наркоман! И ей, наверное, вколол яд замедленного действия.
Она вытянула руку и спросила:
— Что за препарат вы мне ввели?
Вместо ответа он взял с блюда кусок курицы, и бросил себе на тарелку.
Люба молча наблюдала, как он ест. С аппетитом у него всё было в порядке. Покончив с курицей, он снова наполнил свой бокал.
— Пей, не бойся, вино отличное! — сказал он Любе.
— Вот не буду пить, пока вы не скажете мне, что вкололи мне в вену, — твёрдо ответила Люба, — наркотик? Яд?
— Я тебя умоляю! — он откинулся на своём стуле, — успокойся, я не вводил в твой организм никакой отравы.
— Тогда, если вы не желаете мне зла, почему вы не отпустите меня?
Инженер сделал глоток вина и насмешливо посмотрел на свою пленницу сквозь бокал. Она ждала ответа, он держал паузу. Где-то вдалеке послышался звук электрички. Наконец, инженер подал голос:
— Я знал, что жена не любит меня, но не мог найти в себе сил порвать с ней. И страдал. Всё это время страдал. Видел её с разными мужчинами, с некоторыми она быстро разбегалась, но однажды... Ты же помнишь Гену? Такой, рыжий? Я был с ним знаком. Он ещё тот кобель был, ни одной юбки не пропускал. И во всех подробностях рассказал мне, как её... он не знал, что она моя жена. Так вот, я был последним, кому он это рассказал, перед тем, как совершить свой полёт!
Люба закрыла уши руками. В висках стучало. Про Генку она слышала. Это было одно из "серьёзных" Лилькиных увлечений. Его нашли в строительном котловане, все считали, что он спьяну разбился. Лилька потом долго отходила, ни с кем не встречалась около года.
— Зачем вы всё это мне рассказываете? — осторожно спросила Люба.
— Потому, что мне это нужно, — взъерошил он свои седые волосы, — я чувствую, что потихоньку схожу с ума. Потом, мне это ничем не грозит. Это всего лишь слова. Никаких доказательств не существует!
— А Лиля.. она знает? — Люба вспомнила, как менялось лицо подруги, когда кто-то вскользь упоминал её мужа.
— Если бы хоть одна душа знала, у меня бы не было необходимости рассказывать это тебе. Правда в том, что я не хотел убивать того дурачка, как-то само вышло. Когда он упал, и у меня что-то сломалось внутри. Быть может, это я должен был лежать на дне того котлована...
Люба слушала его, и ей даже на короткий момент стало жаль этого человека. От любви до ненависти один шаг, — всплыл из памяти известный афоризм. И теперь она видела эту трансформацию перед собой.
"Монстром его сделала Лилька", подумала Люба. "У всех есть свой предел, в конце концов!".
Чтобы как-то соскочить с опасной темы, она подняла свой бокал:
— За вас, Юрий Владимирович. Признаться, я не ожидала, что вы такой..
— Какой? — сощурил он глаза.
— Ну... глубокий человек, — большим усилием заставив себя посмотреть ему в глаза, сказала она.
— Лесть тебя не спасёт девочка, — ответил он, но как-то неуверенно.
— Я и не думала льстить вам, — вздохнула она, — меня также предал близкий мне человек, но убивать его за это... Развод — вот что приходит мне на ум, — Люба видела, что чем увереннее она себя ведёт, тем больше сомнений в душе инженера.
— У меня есть тост... — он разлил бутылку до конца, — За твой актёрский талант, Люба! Я восхищён!
Он посмотрел на часы, и допив вино, встал. После чего повернулся к комоду, и зашуршал в ящиках. Когда он вновь повернулся к Любе, она заметила в его руках шприц.
— Не надо, прошу вас! — Люба попятилась к окну, но он крепко взял её за запястья и усадил на кровать.
— Прости, но другого выхода у меня нет. Мне нужно оставить тебя ненадолго! — ласково сказал он ей, — не сопротивляйся, а то придётся причинить тебе боль. А я этого не хочу.
