В прошлом году меня взяли стажёром в центр помощи при домашнем насилии. После семичасового тренинга я решила передохнуть, заглянула в телеграм и захлебнулась в бурлящем потоке Тодоренко-новостей.
По итогам:
Лидеры инстаграмных мнений по-прежнему несут дичь.
Общественность по-прежнему готова вооружиться плакатом «Во имя добра» и терзать насмерть за любой из семи смертных грехов — будь то незнание химического состава сухого льда или неуместные высказывания о домашнем насилии.
Женщина, поддержавшая насилие словом, подвергается публичной порке, лишается званий и контрактов. В то время как Киркоров, активно поддерживающий насилие реальными действиями, продолжает рядиться в перья и сохраняет статус национального любимца.
Но все же попробуем разглядеть в этом кейсе что-нибудь хорошее.
О домашнем насилии начали кричать с каждого балкона, а значит это действительно всех волнует. Громкое разбирательство наглядно демонстрирует смену общественных настроений. Пусковой механизм скандала — изменившаяся норма. То, что было обыденным и не подвергалось сомнению, становится полем для ожесточенной дискуссии.
А стало быть светлое будущее не за горами.
Может быть и кризисный центр, где я прохожу обучение, лет через 20 зарастет плющом и закроется за ненадобностью. Хотелось бы верить.
А что вообще такое культура отмены?
Cancel culture — это практика порицания и вручения дизлайков в ответ на социально неприемлемые действия или высказывания.
Начинается дело обычно с того, что публичное лицо выдаёт в своих соцсетях что-нибудь откровенно неадекватное из серии «что ты сделала, чтобы он тебя не бил?».
Вменяемая общественность возмущается и яростно жмет на кнопку отписаться, чуть менее вменяемая высылает автору в личку угрозы и требует линчевания.
Комментарии от вчерашних поклонников горьки, но больнее всего по душевному состоянию инфлюенсера бьют отмененные контракты и угроза потери доходов.
Такая мотивация, как правило, позволяет радикально пересмотреть свои взгляды в сжатые сроки. Выпустить документальный фильм с извинениями, и в будущем, мы надеемся, быть сдержаннее в высказываниях.
Кэнселлинг, как явление, отпочковался от института репутации и зажил собственной, не всегда предсказуемой жизнью.
Новую этику часто критикуют за чрезмерность, ассоциируют с левыми и противопоставляют свободе слова. Токсичная анонимность социальных сетей и отсутствие презумпции невиновности — действительно, не самое лучшее сочетание.
Но можно ли кого-то отменить в 2022?
Информационное поле обновляется буквально каждые несколько дней, скандалы стираются из памяти и вчерашние отмененные радостно возвращаются к работе.
Реальная же отмена была при старой этике. Когда за неподобающие высказывания людей высылали в Гулаг, а инакомыслящих укладывали в психиатрическую клинику на перевоспитание.
А отозванные контракты, пожалуй, можно пережить.