Тишинский рынок расположен между улицей Красина и Тишинской площадью. Он имеет древнее происхождение.
До революции тут был традиционный Сенной рынок. На планах середины ХIХ века улица Красина называлась Старая Живодёрка, поскольку располагалась в одной из Живодёрных слобод, жители которых занимались убоем скота. Имя площади дало урочище "Тишина",
названное по удалённости от шумных улиц. В ХIХ веке здесь находились народные Ломакинские бани у прудов на Кабанихином ручье.
В наше время в Москве нередко можно было увидеть лошадь, запряженную в повозку, не говоря уже про сельскую местность. А потом сено начали грузить в кузов автомобиля -как огромный стог- и было удивительно, что оно не рассыпалось при перевозке.
Как я догадываюсь красным обозначены на схеме кирпичные дома, а желтым - деревянные. Красный прямоугольничек на Тишинской площади - это скорее всего общественный туалет - подземное фундаментальное сооружение. Одно время он был бесплатным. А потом даже с ребят требовали 10 копеек.
В крайнем справа шестиэтажном доме на первом этаже была аптека. Мы ребята туда ходили купить гематоген - дешёвое и полезное лакомство. Плитка стоила чуть ли не 8 копеек. Народу всегда было немного, хотя аптека была одна на всю округу. Народ был здоровей. В теперешние времена я туда заходил по старой памяти. Аптека долго держалась, сейчас там банк.
При активной поддержке Юрия Лужкова началась церетелизация Москвы. Москвичи отчаянно сопротивлялись, но силы были не равны. Церетели внедрил таки свой фаллический символ в средину Тишинской площади.
Капитальными на рынке были мясо-молочный павильон, овощной и санитарный, где проверяли мясо животных на наличие пандемических заболеваний. Управление рынком располагалось в деревянном одноэтажном домике на максимальном удалении от обоих входов. В нём была бухгалтерия и дирекция. В бухгалтерии: бухгалтер и его заместитель, статистик и кассир-инкассатор.
Моя мама была инкассаторам. К ней поступали от контролёров деньги за предоставленные колхозникам услуги и соответствующие квитанции. Услуги такие: - предоставлено место, весы и гири, спецодежда: фартук и нарукавники, хранение товара, а много позже и проживание в гостинице. Квитанции нужно было разложить по видам услуг и пересчитать, деньги пересчитать по видам услуг и в целом, и сдать в банк.
У кассира и статистика были простые чернильницы. У бухгалтера и директора - чернильные приборы. Писали перьевыми ручками, макая перо в чернильницу, а промокали текст преспапье - в рабочую часть преспапье закреплялась промокательная бумага.
Директора и бухгалтера время от времени менялись. Помню был директор во фамилии Высотский, зимой он ходил в белых мягких сапожках, похожих на валенки, был Королёв, а бухгалтерами были в разное время - Фёдор Семёнович и Ольга Семёновна - они не возражали, если я буду сидеть за свободным столом и делать уроки. Помощником бухгалтера была Антонина Максимильяновна, статистиком - Елизавета Семёновна.
Справа в нижнем ряду- Елизавета Семёновна. На фотографии просматривается нижняя полоса стенгазеты с надписью: Нас вырастил Сталин на верность народу. на труд и на подвиги нас вдохновил.
Приходя на работу, сотрудники перевешивали табель в виде металлических кружков, размер табеля был 10 на 10, то есть на 100 человек. В управление я никогда не приходил к началу работы рынка и сейчас удивляюсь: неужели так много было сотрудников. В основном были уборщицы и контролёры. Потом вдруг появился Володя Берман. Кем он был? Мама сказала -электриком, какой то был у него закуток, но в работе я его не видел. Он больше занимался фотографией. Когда он узнал, что мне на день рождения подарили фотоаппарат "Любитель", он был огорчён, сказал, что это совсем не то. Наверное он мог предложить свой, старый, но более профессиональный. Меня он всячески пытался вовлечь в бизнес, хотя такого слова тогда не было. Сам он знакомился с каким нибудь солдатом, фотографировал, узнавал, где казарма, приходил отдать фотокарточки, знакомился с офицерами, фотографировал их, скорее всего бесплатно, и с его разрешения - всех солдат - уже за деньги. Солдаты получали небольшое денежное довольствие. Меня не тянуло к таким занятиям. У него были жена и дочь. Помнится одну из них звали Мара, а другую Неля? Он меня подкалывал: "А хотел бы ты, чтобы у тебя была жена - еврейка?" - Я уклончиво отвечал, что мне ещё рано об этом думать, но он настаивал, что никогда не рано. Вот те фотографии моя и Саши Коровина - это он делал, вполне профессионально. Фотографировал он и для стенгазеты, и памятные на праздниках. Праздники отмечали в санитарном павильоне. Откуда то брали столы и лавки. На трибуну выходили парторг, директор и произносили речи по поводу 1-го мая или 7-го ноября. В сталинские времена - со здравицами в честь товарища Сталина, а после - в честь коммунистической партии, которая "народ от победы к победе ведёт".
Здесь по стенам виден кафель и табличка "не курить", а ещё по стенам висели муляжи с сибирской язвой, бубонной чумой и подобными заболеваниями, передаваемыми домашними и дикими животными.
Директор на Новый Год, а парторг на государственные праздники. произносили торжественную речь, кончавшуюся здравицей Сталину.
Тут все аплодировали, чокались стаканами, выпивали и закусывали. А потом все пели. Такая была традиция. Сначала сговаривались, с какой песни начать. Она должна быть "политическая" и чтобы её все знали. Это могла быть "Где ж вы, где ж вы, где ж вы очи карие" : "хороша страна Болгария, но Россия лучше всех" и "советской нашей родины не забыли мы нигде". Потом могли уже не сговариваясь запевать, а остальные подхватывали: "Выходила на берег Катюша", "Каким ты был, таким ты и остался, орёл степной, казак лихой", обязательной была "Что стоишь качаясь, тонкая рябина" - большинство сотрудников были женщины. Одинокие и вдовы. Каждая представляла себя одинокой с горькой жизни рябиной и каждой хотелось прислониться к надёжному мужскому плечу. Потом была какая нибудь жизнерадостная типа "Из-за острова на стрежень". А заканчивалось все зачастую "Шумел камыш".
И вот спустя много лет, а мама ещё работала на рынке, иду я домой, а нас уже переселили на Васильевскую и потому иду от Правления через какой-то узкий проход, совсем не бойкое место, слева глухая стена деревянного павильона, а с другой - фотография - ну не каждый же день идут люди фотографироваться да еще и на рынок, а не в фотоателье. И вижу такую картину.
Даже конфету, как видите он протягивает молча, не глядя на ребёнка и ничего не говоря и даже не улыбаясь и не подмигивая. Никто из покупателей его не узнавал и не обращал внимания. И я его не узнал . Прочитал умышленно неграмотный текст, посмотрел на бестолковую картину (которой теперь цены нет!) и спрашиваю: "Кошек покупают?" - "Покупают". -"Кто ж их покупает?" - "Покупатели". И весь разговор. На кошку я, естественно, не позарился.
Очевидно съёмочная группа пошла обедать, а Никулин, как наименее узнаваемый благодаря оранжевой шапке, закрывающей лицо, остался стеречь реквизит и рабочее место - ведь если уйти, то могут место и занять. А поскольку я с рынка уходил, то не заметил и новое название рынка над воротами:
Вход на рынок со стороны Васильевской улицы. Все палатки были деревянные.
Это мама рассказывала
по популярности
Не удалось отправить сообщение
Комментировать
