Хайреддин-паша, вернувшись на корабль, приказал сниматься с якоря. Поначалу всё шло хорошо. Его Гюльнихаль светилась от счастья. Она частенько доставала родительские подарки, вышитые маминой рукой салфеточки и выпеленную руками отца шкатулочку, и подносила их к лицу, вдыхая родной аромат.
Однажды, при очередном таком вдохе, на Марию накатил приступ сильной тошноты, и лёгкая испарина выступила на лбу. Девушка еле добрела до кровати и упала на неё без сил. Но долго полежать не удалось. Приступы тошноты не прекращались.
Зашедший в каюту Хайреддин-паша, увидев бледную жену, склонившуюся над тазом, не на шутку перепугался. За два с лишним года морских путешествий в таком состоянии его Гюльнихаль была впервые.
На второй день повторилось то же самое, а на третий Мария уже не могла встать с кровати. Хайреддин-паша ходил темнее тучи.
Как-то он стоял на палубе с поникшим взглядом, и к нему подошёл Исхак.
- Скажи-ка мне, рабби (многоуважаемый) Исхак, встречались ли тебе случаи, когда морская болезнь проявлялась у человека не сразу, а годы спустя, - задумчиво спросил у моряка Хайреддин-паша.
- Уважаемый господин, Хайреддин-паша, я думаю, что не в морской качке дело. Не послать ли Вам, уважаемый капитан, за повитухой? – хитро улыбнулся старый еврей.
Задумчивость с лица Хайреддин-паши как волной смыло. Он ошалело посмотрел на Исхака и медленно опустился на лежавший рядом скрученный в рулон канат.
Через день корабль встал на якорь в Стамбуле. Не желая тревожить жену, Хайреддин велел привести повитуху прямо на корабль.
Вся команда в волнении ожидала результата осмотра жены капитана.
Наконец, на палубе появился Хайреддин-паша, несший на руках бледную и исхудавшую Гюльнихаль-хатун. Моряки замерли и смотрели на них с эмоциональным напряжением.
- Успокойтесь все, - громогласно объявил капитан. - Примерно через полгода Аллах наградит меня новым статусом, я стану отцом!
После этих слов его лицо расплылось в счастливой улыбке, а команда принялась неистово салютовать в честь командира всем, что было в руках.
Хайреддин-паша отвёз жену в свой дворец, но дожидаться родов не стал, вернулся на корабль, потому что не мог оставлять надолго свою флотилию.
Вскоре Гюльнихаль родила сына.
Хайреддин-паша, взяв на руки новорожденного, не выдержал и заплакал. Этот крошечный малыш был его сыном, его наследником, его гордостью! Преисполненный благодарности к супруге, он задарил её подарками и окружил лаской и заботой. Но недолго. Неотложные дела звали в путь-дорогу.
Мария ни разу не упрекнула Хайреддина-пашу, она понимала, что этот великий человек нужен не только ей. Прежде всего, его военный талант необходим был государству.
Поздравить подругу приезжала Хюррем. Они с Марией не могли наговориться. Хюррем взяла на руки маленького Хасана, такое имя дал ему Хайреддин-паша, и не хотела его отпускать.
- Ой, Гюльнихаль, он такой хорошенький, вылитый твой рыжебородый супруг, - смеялась она, - уж я и забыла, какие милые бывают младенцы.
- А ты вспомни, Хюррем, - задорно сказала Мария.
- К сожалению, нет, подруга, видно, время моё ушло, - грустно сказала Хюррем, а через год родила Джихангира.
Новый день только начался, а Мария с утра уже не находила себе места. Маленький Хасан, чувствуя тревогу матери, капризничал. Няня и кормилица нервничали из-за безуспешных попыток успокоить его. В доме царила беспокойная атмосфера. Хайреддин-паша должен был прийти ещё вчера, но до сих пор не появился во дворце.
Не дождавшись мужа к обеду, Мария, не выдержав пытку неизвестностью, засобиралась в дорогу. Она решила не посылать слуг, а поехать на корабль лично и всё как следует разузнать.
Карета быстро примчала её в порт, и она прямиком направилась на знакомый корабль, который различила бы из тысячи.
Поднимаясь по трапу, она рассеянно улыбалась морякам, склоняющим в приветствии головы. Наконец, подойдя к каюте Хайреддина-паши, она остановилась, как вкопанная.
Из-за дверей доносился голос мужа и весёлый женский смех.
У Марии потемнело в глазах, и она, опершись о стену, медленно сползла по ней на пол. Через минуту она очнулась от слов Исхака, который осторожно похлопывал её по щеке и приговаривал:
- Ай-яй-яй, госпожа Гюльнихаль, зачем Вы так нервничаете. Причин для переживаний нет. Ох, господин Хайреддин, видно, ничего Вам не сказал. Ох, неправильно он сделал. Вставайте, вставайте, зайдите в каюту.
Спокойный монотонный голос старого еврея помог Марии унять нервную дрожь, и она, постучав, вошла в каюту. Представившаяся взору картина привела её в замешательство.
Спиной к двери сидел её Хайреддин, а напротив него расположилась худенькая девочка лет десяти - двенадцати. Увидев вошедшую Марию, она перестала смеяться и посмотрела на неё пытливым взглядом красивых серо-зелёных глаз и высоко подняла свой волевой подбородок.
Если бы не великолепная копна рыжих вьющихся волос, девочка походила бы скорее на юношу приятной наружности. Мария с изумлением увидела внешнее сходство девочки и Хайреддина-паши.
Повернувшись на звук открывшейся двери, Хайреддин-паша тут же вскочил, сделал шаг навстречу супруге и крепко взял её за обе руки.
- Гюльнихаль, жена моя, - взволнованно начал он, прости меня, я должен был давно рассказать тебе всё. Хотя, и рассказывать-то было не о чем. Выслушай меня, пожалуйста. Лет 10 назад мы завоевали один испанский остров у побережья Северной Африки. Сойдя на берег, мы, как следует, отметили победу в одной таверне. Там я и познакомился с одной женщиной, а когда уходил от неё, она сорвала с меня медальон, подаренный братом Аруджем. Теперь его мне вернула моя дочь.
Да, Гюльнихаль, эта девочка моя дочь, Михриниса. Вчера один торговец привёл её ко мне на корабль. Он был знаком с её матерью, которая тяжело болела и умерла, а перед смертью попросила этого торговца исполнить её последнюю волю и отправить дочь ко мне.
Гюльнихаль, прости меня, но кто ж знал, что всё так обернётся? Теперь я несу ответственность за свою дочь и должен помочь устроиться ей в этой жизни.
Внимательно выслушав Хайреддина-пашу, Мария вынесла своё решение:
- Хызыр, (при сильном волнении Мария называла мужа именно этим именем), тебе не за что просить у меня прощение, разве только за то, что не послал кого-нибудь предупредить, что задерживаешься. А в остальном, это дела давно минувших дней. Этот ребёнок не должен отвечать за чьи бы то ни было грехи. Она твоя плоть и кровь, поэтому должна жить в твоей семье. Забирай девочку, Хызыр, и поедем домой.
С этими словами Мария подошла к Михринисе и дружелюбно сказала:
- Меня зовут Гюльнихаль-хатун, я жена твоего отца. А ещё у нас есть маленький Хасан, ему нет ещё и годика, но он такой смышленый.
Глаза Марии светились такой благодатью, что девочка улыбнулась ей и взяла за руку. Так, взявшись за руки, и вышли они из каюты, на радость Хайреддину-паше, еврею Исхаку и всей команде.
Дома маленький Хасан надрывался от крика. Служанки и няни с красными лицами виновато опускали головы. Мария велела им отдать мальчика ей, и он тут же успокоился на руках у мамы, ещё долго всхлипывая. Все члены семьи поочерёдно забавлялись с малышом, пока слуги не объявили, что стол накрыт для вечерней трапезы. Отужинав и задержавшись некоторое время в гостиной для беседы, все разошлись по своим комнатам. Получила свою комнату и Михриниса.
В дальнейшем у Марии с дочерью Хайреддина-паши установятся тёплые доверительные отношения. Девочка оказалась смышлёной, а своей прямотой и смелостью, порой, напоминала Марии саму себя.
По мере взросления Михриниса всё больше привязывалась к Гюльнихаль, обретя в ней если не маму, то, по крайней мере, старшую сестру. Полюбила она и своего братика Хасана.
Так незаметно в счастливых буднях пролетело 5 лет.
Хайреддин-паша часто брал дочь на корабль, а потом и в морские путешествия. Мария немного ворчливо говорила мужу:
- Хызыр, наша девочка скорее похожа на сорванца, на дочь пирата, а не на дочь уважаемого благородного паши.
Хайреддин-паша в ответ лишь улыбался, почёсывая свою рыжую бороду.
Как-то раз Михриниса вернулась из очередного плавания и с горящими глазами делилась впечатлениями. Хасан слушал сестру, раскрыв рот. Когда она закончила, он заявил, что тоже желает ходить в море с отцом, а услышав отказ, объявил голодовку. Подумав, Хайреддин-паша уступил сыну, сказав:
- Ну что ж, пришло время моему сыну познакомиться с морем. Иншалла, сынок, ты достойно продолжишь дело своего отца.
Мария побледнела от услышанных слов супруга, но твёрдо, хотя и дрожащим голосом, произнесла:
- Иншалла, сынок, так и будет. Ты станешь славным флотоводцем, таким, как твой великий отец!
Хасан гордо выпрямился и съел всё, что ему было предложено к обеду.
С тех пор Хасан, как и Михриниса, часто стал бывать на корабле отца, а спустя несколько лет стал ходил с ним в море.
Довелось парню стать участником одной из самых блестящих битв, проведённых отцом. Это случилось осенью 1538 года. За год до этого в 1537 году, командуя большим османским флотом, Хайреддин Барбаросса захватил несколько Эгейских и Ионических островов, принадлежащих Венецианской республике и присоединил их к османской империи.
В ответ Папа Павел III создал Священную лигу, объединив несколько христианских государств, в которую входили Испания, Венеция, Генуя и папская область. Коалиция флотов этой лиги под командованием Андреа Дориа, обладающая значительным численным превосходством, должна была разбить флот Барбароссы.
Ранним утром 28 сентября две эскадры сошлись близ города Превеза на северо-западе Греции. Великий флотоводец бросил команде свой знаменитый клич “С именем Аллаха! Огонь!”, и битва началась!
Благодаря лучшей тактике ведения морского боя, гению военного дела великого Барбароссы и безудержной храбрости его команды сражение закончилось сокрушительным поражением европейского флота.
Прислушиваясь к разговорам вернувшихся победителей, мужа и сына, Мария, не сумев унять волнение и тревогу, отправилась повидаться с евреем Исхаком.
- О, госпожа Гюльнихаль, я очень рад Вас видеть! Да будет благословен каждый Ваш день!
- Добрый день, рабби Исхак. Я тоже очень рада тебе, мой верный провидец. Я пришла к тебе по делу. За детей очень волнуюсь, возьми их под свою защиту.
- Прошу Вас, госпожа Гюльнихаль, не беспокойтесь. И сейчас, и всегда я пристально слежу за Вашими детками и не позволю случиться с ними ничему дурному.
Мария возвратилась домой с лёгким сердцем.
Старый еврей и вправду стал надёжным оберегом для детей.
Но не все тайны судьбы были ему открыты и подвластны.