Хорошо, когда есть, что оставить в наследство. А если нет, то неплохо иметь соседом какого никакого, а писателя. Особо славно будет, если знаменитого. Ну а уж если и ты не подкачал и "ухватил удачу за хвост", то можешь быть относительно спокоен - потомки тебя не забудут. Сосед постарается, во всяком случае.
Григорию Потемкину хватило и того, и другого. Огромное состояние, еще больше - историческое наследство, слава в веках. И по соседству - знаменитый в свое время писатель Сергей Николаевич Глинка. Он вообще много писал о Светлейшем. В том числе и о его детстве.
В 1806 году довелось ему вернуться на общую с князем Таврическим Родину - в Смоленскую губернию. Не заехать в имение Потемкиных в Чижеве он не мог, уж больно знаменит сосед Григорий. Да и книгу писать надо. Барский дом был тогда в состоянии "уцелел". Но главное, что сохранилась библиотека.
Существует множество представлений о методах познания, скрытого в человеке. Предполагается, что знание друзей красноречиво поясняет, с кем приходится иметь дело. Есть специалисты, утверждающие, что по гастрономическим пристрастиям индивида можно определить практически то же самое. Кулинарные традиции народов, практикующих каннибализм, успешно сочетают обе практики познания ближнего.
У людей, когда-то воспитанных "самой читающей нацией в мире", прижилась странная традиция считать, что человек есть некая сумма прочитанного. Во всяком случае, условно-частичное понимание объекта исследования возможно.
Так вот, Глинка нашел несколько книг, точно прочитанных Григорием Александровичем. Точно, потому что сохранились заметки и комментарии на страницах. Записи точно были сделаны Светлейшим. Его почерк был хорошо знаком Сергею Николаевичу. Согласен, "чиркать книжку" не комильфо как-то. Но в том был грешен и Сам "Солнце русской поэзии" а потому умолкаю.
Читал Григорий много. Сохранились в большом количестве воспоминания различных родственников, согласно которым его часто находили утром заснувшим в кабинете или библиотеке с книгою в руках. Сложно сказать почему, но наиболее яркое впечатление на Глинку произвел восторженный комментарий Потемкина на цитату из Златоуста, гласящую о том, что наибольшего успеха военачальник достигает хитростью, нежели чем отважным напором, ибо большие потери людей нивелируют любую победу.
Сколько раз потом современники, как недоброжелатели, так и друзья, будут упрекать его в трусости и излишней мягкости. Ведь именно его выдвиженцы - Суворов и Ушаков - прославились особым сбережением солдата, в первую очередь русского, конечно.
Нет, книжным домоседом он, конечно, не был. рос бойким, озорным, а бывало и дерзким. Ведь детство проходило на сельской воле, в семье человека, служившего и воевавшего большую часть жизни. Особо любимым занятием, конечно, была охота.
Охота на дикую птицу, зайцев, волков и лисиц привлекала как хозяев имения, так и многочисленных гостей. Занятие сие столь затягивало, что охотники нередко оставались ночевать под открытым небом у костра, на котором готовили добычу. Позже, уже будучи Светлейшим, Григорий Александрович не раз писал Екатерине, что для него есть два противоречащих друг-другу счастья. Одно находится подле нее. Второе - засыпать в поле возле костра, положив под голову седло и глядя на звездное небо, думать о ней естественно.
Как в семье Потемкиных, так и соседей сохранились воспоминания о забавном случае. Незадолго до своей кончины его папенька поехал на охоту с двоюродным братом Сергеем Дмитриевичем. Занятие сие затянулось, и они возвращались поздно вечером.
Гриц, а так звали Григория родные, будучи пяти или шести лет от роду, натянул на себя шкуру волка, добытого родителем ранее, и спрятался в кустах на пути следования возвращающихся охотников. Когда с ним поравнялся его дядя, то он с рычанием выскочил из засады. Лошадь испугалась, и родственник полетел в овражек.
Григория, как говорят, пожурили, но не более. Совпадение или нет, но это был тот самый Сергей Дмитриевич, что чуть не развел его отца с матерью и не сделал таким образом Грица незаконнорожденным. Всю жизнь князь Таврический хорошо помнил и добро, и зло.
Если воспитанием сына занимались оба родителя, то обучение лежало на плечах Дарьи Васильевны и местного дьячка Семена Карцева. Церковную службу он начал в 1742 году. Известно, что был он отставным штык-юнкером, то есть младшим офицером в артиллерии.
Если учесть, что звание сие получено было им перед отставкой, то можно сделать вывод о том, что Карцев в армию попал рекрутом, а до этого был крепостным и, вероятнее всего, именно Потемкиных. Скорее всего, после отставки он вернулся в родные края, и отставной подполковник Александр Васильевич пристроил на старого солдата.
Должность церковного дьяка необязательна и учреждается в каждом конкретном храме по необходимости. Представить себе, что в сельской церкви возникла острая нужда в таком человеке, довольно сложно. Таким образом, можно предположить, что один из двух инициаторов строительства этой церкви - Потемкин, специально поспособствовал устройству старого солдата.
Кроме того, Семен Карцев обладал странной чертой характера. Он никак не желал есть дармовой хлеб, а потому подаяний не принимал и на пропитание зарабатывал. Логика дальнейших событий красноречиво говорит о том, что правило это бывший крепостной, бывший штык-юнкер и церковный дьяк Семен Карцев сохранял всю жизнь.
Детство мелкопоместных шляхтичей, к коим относился Гриц, ничем не отличалось от подобного же периода жизни любых дворян, как их не назови. Часть его проходила в соответствии с обычной жизнью их же крестьян. Они вместе играли, шалили, пасли коней, рыбачили и собирали грибы в лесу. Вместе же они и получали начальное образование в местных церквях. Во всяком случае, церковную грамоту преподавать старались большинству.
Любовь и понимание Православия, полученные от Семена Карцева, Светлейший сохранил до конца своих дней. Он неоднократно говорил, что будет либо генералом, либо архиереем, но в любом случае путь в обоих направлениях лежал через учебу и библиотеку.
Отставной штык-юнкер, а потом церковный дьяк службу привык нести добросовестно, а потому относился к ученикам довольно ровно, без особого пиетета к происхождению. За шалости Григория секли розгами, также как и его одноклассников, то есть детей крестьянских. Несмотря ни на что, воспитанникам своим он внушил чувства благодарности. Гриц не раз говаривал, что когда-нибудь он отблагодарит учителя.
Такой шанс предоставился ему по прошествии многих лет. Когда лучи славы Светлейшего достигли практически всех уголков расширенной им империи, имение родителей приходило в полный упадок. А соответственно, в запустении было и село Чижевка, и церковь, в которой продолжал служить совсем постаревший Семен Карцев.
Памятуя о словах воссиявшего воспитанника своего, находившийся в полной нищете отставной штык-юнкер - и уже не нужный никому сельский дьячок направился пешком в Санкт-Петербург. Где, расспрашивая прохожих, нашел особняк князя Таврического. Григорий Александрович не сразу узнал учителя, но, как говорит легенда, прослезился и обнял старика.
На все предложения просто жить в богатом, точнее, очень богатом доме на полном обеспечении Семен Карцев отказывался на отрез. Тогда Потемкин, памятуя отцову хитрость, придумал старому служаке должность. Он должен был каждый день проверять, все в порядке с памятником Петру на Сенатской площади. О результатах проверки докладывать Светлейшему.
Жалование было положено, судя по всему, довольно приличное. Через несколько лет такой службы Карцев скопил некую сумму и удалился в Чижевку на полный покой. Говорят, что там он и был похоронен в 1806 году, то есть через пятнадцать лет после своего Светлейшего ученика.
Можно долго спорить о методах и средствах, прилагаемых на пути к познанию потаенных уголков человеческой души. Анализ дружеского окружения много может поведать. Гастрономические пристрастия расскажут немало. Да и библиотечный формуляр нашепчет о сокровенном. Однако же более яркой иллюстрацией, чем детство, и представить сложно. Тут уж скрывай не скрывай, а в этом альбоме все мы голенькие.
Продолжение следует.
