Повесть
Часть четвёртая здесь
… Прошло около трёх лет.
В третьем цеху кипела обычная работа. Таня с Олесей оформляли на заказ торт «Птичье молоко».
Таня изменилась: немного поправилась, приобрела здоровый цвет лица, сделала химическую завивку, в общем, похорошела.
Олеся вышла замуж за военного, сменила фамилию на «неродильную» – Ковальчук. – Скоро в декрет уйдёт, – добродушно пророчила Алла Николаевна.
Она всё про всех знала.
Сегодня у неё было приподнятое настроение. И его причину она решила раскрыть.
В третьем цехе все знали о том, что бригадирша страстно мечтала о внучке, ведь у неё было два сына.
Старший сын Аллы Николаевны давно жил отдельно, был самостоятельным, но всё никак не мог обзавестись семьёй.
А младший был женат, но детей не заводил.
– Ну, слушайте меня, девчонки! А то не расскажу! – возмутилась Алла Николаевна. Третий цех притих. – Значит, Ярослав мне утром сообщает, так официально: «Мама! Ты только не падай!»
От этих слов я уже упала. Ну, думаю, съезжать от меня надумали, квартиру сняли.
Обидно! Только стала привыкать, невестку полюбила…. А Ярослав продолжает: «Скоро ты станешь бабушкой». – «Как скоро?» – спрашиваю я. – «Через три с половиной месяца».
– Погодите, Алла Николаевна, вы же с ними живёте. Неужели не заметили живота у невестки? – удивилась Олеся.
– Нет! Понимаешь, Олесь, не заметила! Не видно там никакого живота, невестка худенькая, маленькая! Не то, что я!
У меня с сыновьями живот сразу начинал расти!
– Да, это интересно, – сказала Таня. – Вы всегда всё замечаете. А тут, можно сказать, под носом….
Алла Николаевна, а чего вы плачете? – Все заметили, что глаза у бригадирши на мокром месте, и принялись утешать её.
– Ты чего расклеилась, не рада, что ли? – ласково спросила Рита.
– В том-то и дело, что рада! Внучку хочу до одури! Алиночку!
– Ты уже и имя ей придумала?
– Ну да, – всхлипнула Алла Николаевна. – Двух Аллочек в одной семье будет многовато, а Алла и Алина – в самый раз. – Таня и Олеся неслышно прыснули.
– А может быть, Маша хочет другое имя… – возразила Олеся.
– Ещё чего! Я отдала невестке самое дорогое, что у меня есть – сына! Пусть даст мне назвать за это внучку, как я хочу!! – И Алла Николаевна снова всплакнула.
– Чего ты опять плачешь? – Рита красноречиво глянула на Таню, и та пошла за стаканом воды.
– От счастья! Молодые специально не говорили, сюрприз хотели сделать. Машка в консультацию тайком ездила….
– Так чего ж проболтались?
– Детскую устраивать пора, ремонт делать, пришлось им сказать. Вместе же живём.
– Мне всё это напомнило одну историю, – сказала Рита. – У нас в подъезде живёт тётя Катя, у неё есть дочь Лиза шестнадцати лет. Как-то раз Лиза говорит маме, мол, вызови врача, я себя плохо чувствую. Тётя Катя вызвала врача из детской поликлиники.
Та осмотрела девочку и напустилась на тётю Катю: причём здесь детский врач, вам в роддом надо. Девочка рожает.
Соседка чуть жизни не лишилась. Как такое могло случиться? Она и подумать не могла на тихую дочь, что та беременна! Да, девочка несколько поправилась в последнее время, но тётя Катя отнесла это на гормональную перестройку организма подростка.
Короче, теперь воспитывают ребёнка.
– А кто родился? – подозрительно спросила Алла Николаевна.
– Девочка.
– Это хорошо, – кивнула бригадирша.
– А сколько твоему Ярославу лет? – успела крикнуть Рита перед тем, как включился миксер.
– Двадцать пять, – показала на пальцах Алла Николаевна. – И Маше столько же.
– Пора уже, пора!
– Да конечно! Он с женой уже два года живёт! – согласилась бригадирша. – Пчёлка, пойдёшь к моей внучке в крёстные мамки?
– А вдруг будет внук?
– Ну, тогда к внуку.
– А вдруг у Ярослава есть другие кандидатуры на роль крёстной? – Таня посадила в центр торта розочку.
– Не хочешь, так сразу и скажи, – надулась Алла Николаевна и стала похожа на самоварную бабу.
– А кто будет крёстным отцом? – розы так и расцветали в Таниных руках.
– Знамо дело, Торт. Кто же ещё?
– А он об этом знает? – последнее творение было смазано неосторожным движением.
– Пока нет, но узнает…
– Так возьмите в крёстные его жену, они прекрасно живут вместе.
Я лучшего семьянина и не встречала.
Алла Николаевна внимательно посмотрела на Таню, словно пыталась разгадать в ней какой-то секрет.
– Конечно, чужая семья, потёмки, но мне кажется, что его жена…неприятная женщина.
– Ну как же, – убеждённо возразила Таня, – он ни за что не выбрал бы себе такую.
– Да я её видела, – махнула рукой Алла Николаевна. – Зовут Вероникой, такая нервная особа. Идёт по супермаркету, а он за ней с сумками семенит.
Алла Николаевна передразнила, как цаплей шагала Вероника, и все покатились со смеху.
– Муж помогает жене, это же хорошо! – весело сказала Таня. – А если бы всё обстояло наоборот? –
Третий цех живо представил, как Торт важно вышагивает по торговому залу, руки в карманы, глядит по сторонам, а Вероника, согнувшись три погибели, семенит за ним с огромными сумками, и все разразились дружным смехом.
Рита схватилась за живот и чуть не упала на Олесю.
Алла вздохнула:
– Может быть, у них всё и правильно. Но, лучше уж, Тань, ты будь крёстной. Тебя я давно знаю, а Веронику почти нет. И тем более, мужу с женой нельзя.
– Я подумаю, – Таня принялась за новую розочку. Алла Николаевна перешла в контрнаступление:
– Тань, какая ж ты, всё-таки, упрямая. Как Максимку в престижную школу определить – Алла Николаевна. Как твоего брата Лёшу к нам в «Сладкую жизнь» пристроить – Алла Николаевна. А как Алле Николаевне раз в кои веки понадобилось…
– Да ладно, ладно, хорошо!
– Вот так-то лучше.
Она довольно выдохнула и многозначительно замолчала.
Рита взялась на воздушный торт.
**********************************
…Торт сидел в своём кабинете задумчивым.
Он редко бывал в плохом настроении, умел отвлекать себя от неприятного, но сегодня утром его невольно задела Алла Николаевна, которая славилась в «Сладкой жизни» своим правдивым языком.
Он старался её избегать, чтобы не наткнуться на фразу типа: «А что это у вас такие мешки под глазами? Проблемы с почками? Я знаю замечательного врача…» и так далее.
Они столкнулись на пороге «Сладкой жизни».
– Здравствуйте, Владимир Ильич! громко поздоровалась она. – Как ваши дела? Как супруга?
– Всё прекрасно, – ответил он, пытаясь проскочить.
– Ну, слава богу. А как Сонечка? – не унималась бригадирша и семенила за ним.
– С дочерью тоже всё в порядке.
– Ну, слава богу. А что, Вероника уже вышла на работу?
– Нет, с чего вы взяли? – занервничал Торт.
– Да просто ходите уже год в одном и том же костюме... Рукава залоснились. Наверно вашей жене всё некогда…
– Просто она очень занята…
– Чем, интересно? Она не работает, у Сони есть няня. Впрочем, не моё дело…. Но костюмчик-то в химчистку сдайте. А то завтра телевидение приедет брать у вас интервью, а вы выглядите как увалень какой-то.
– Алла Николаевна, у вас работы мало?
– Ой! Уже смена началась, – охнула она и побежала в цех, громко причитая.
Торт вспомнил, как ему стало стыдно и обидно, и теперь невольно нахмурился.
Вот же язык без костей! Но Алла Николаевна права, как ни крути.
Никому не нравились высказывания Аллы Николаевны, но они были правдивы.
Сегодня же он поедет и купит себе новый костюм! Со стальным отливом!
Он всё-таки директор фирмы, а не какой-нибудь мешковатый тип.
... Торт включил компьютер для выхода в Интернет, чтобы ознакомиться с новинками кондитерского производства, и наткнулся на интересное предложение.
«Вероника будет в бешенстве! Но будет достаточно времени подготовить её.
И если всё получится, жена будет гордиться мной».
Поэтому он позвонил Алле Николаевне на цеховой телефон и коротко сообщил:
– Повитухину ко мне!
**********************************
...Любовь Алексеевна вела Максимку в новую, большую и светлую школу.
Была поздняя осень, конец октября. Изо рта бабушки и внука шёл пар, они спешили в красивое здание школы.
Большой четырёхэтажный корпус, заметный издали, радовал глаз яркими красками.
Любовь Алексеевна энергично шла с внуком и думала, как ей повезло. Сейчас Таня и Леша вместе работают в «Сладкой жизни». Таня кондитером, а Лёша наладчиком оборудования.
Они весело болтают, когда приходят домой, у них общие интересы, общие знакомые.
Лёша имеет возможность ездить с друзьями на рыбалку, водить девушек в кино, в общем, делать то, что делают парни его возраста.
В доме Повитухиных, наконец-то, воцарилась атмосфера добра и понимания.
Таня стала особо нежно обращаться с сыном, день за днем, заполняя пробелы общения. Максимка тут же стал более спокойным, ничуть не похожим на себя двумя годами ранее.
Любови Алексеевне не хотелось вспоминать слёзную сцену окончательного возвращения дочери домой.
Они тогда многое наговорили друг другу, может быть даже лишнее.
Но самое важное – это то, что Таня вернулась в мир обычных, нормальных людей.
Этой осенью у Тани началась новая жизнь.
Первым делом после возвращения домой, Таня купила конфеты и шампанское, и поехала в гости к Руфине Денисовне, женщине, которая лечила её в клинике.
Своим правильным диагнозом она перечеркнула ощущение ненормальности, которое точило Таню изнутри.
Девушка словно отрезвела и стала относиться к себе самокритичнее, а не как раньше, исповедуя принцип: «Что с дурочки возьмёшь».
Все люди немного артисты.
И впечатлительная Таня не оказалась исключением.
Она невольно подыгрывала неправильному диагнозу, искусственно раздувая нежелательные проявления характера.
В детские годы Тани в доме были горы медицинской литературы, оставшиеся от отца.
Таня частенько вчитывалась в мудрёные строки, запоминала особо интересные моменты.
Психиатрия всегда привлекала её из-за тётки Евдокии. На поверку оказалось, что иногда начитанность людям вредит.
С той поры Таня и Руфина Денисовна стали общаться, как старые приятельницы.
Кстати, именно Руфина Денисовна преподнесла Тане один подарок: глянцевую, большую бордовую тетрадь с плотными листами. Пустую.
– Что это?
– Тань, помнишь, ещё на сеансах ты что-то говорила мне о словаре, который хочешь составить?
– Вы помните? – не поверила Таня.
– Да. И знаешь, начни его, детка.
Таня порывисто обняла доктора.
– Начну! Ради вас!
…Вторым шагом «возвращения» Тани была намечена поездка на кладбище.
Она боялась этой поездки больше всего на свете, просто не могла представить, как взглянет на фотографии своих жертв.
Оттягивала этот момент, как могла.
В результате смалодушничала и решила не ехать.
Тане невольно помог сын Максим, рассказав про один случай в школе.
– Мам! Как ты думаешь, прав Денис или нет?
– А что случилось?
– Понимаешь, на рисовании он разбил стакан одной девочке, Лене.
– Специально?
– Нет, случайно локтем задел. А когда стали спрашивать, кто это сделал, он не признался. Сказал, что Лена сама подтолкнула, а стакан стоял на краю.
– Нет, Максимка, он неправ. Денис должен был сказать, что это он.
– У него знаешь, какая строгая мама! Дениска точно получит от неё!
– И всю жизнь будет обманщиком, не отвечающим за свои действия?
Сначала будет бояться мамы, потом закона. Нет, он обязан был признаться.
И чем раньше научится это делать, тем лучше.
Максимка призадумался.
В детской головке варилась неразрешимая задача, как лучше поступить.
В итоге что-то перевесило, и он серьёзно сказал маме:
– Мам, помнишь, я недавно нашёл на улице мяч?
– Тот потрёпанный?
– Да…. Ну, в общем…. Я его не совсем нашёл…
– Та-ак. И чей же он? – нахмурилась Таня.
– Витьки со второго подъезда.
– Верни, – коротко сказала Таня.
– Сейчас?
– А чего дожидаться?
– Ну ладно… – Максим понуро засобирался на улицу.
Таня задумалась. Допустим, сыну она может сказать идти исправлять плохой поступок.
А кто скажет ей?
Речь идёт не о краже старого мяча, а гораздо о более серьёзном преступлении.
Об убийстве.
Оттого человек и является человеком, чтобы извлекать урок из жизни. Самостоятельно.
Поэтому, она решительно засобиралась на кладбище.
…В тот день, во вторник, под вечер, посетителей на городском кладбище было немного.
Ступив за ворота, Таня невольно поёжилась. Вроде и не сильно холодно, а неуютно.
На погосте она всегда ощущала странное чувство скорби пополам со страхом.
Она медленно подошла к могиле Игоря Бояринова, воткнула в мёрзлую землю две гвоздики, и стала просить прощения.
Слёзы полились градом.
Таня опустилась на колени от чувства невероятной жалости и сожаления.
Могила оказалась очень неухоженной, с покосившимся крестом, который установили «временно», да так и оставили.
Подмороженные пучки пырея полегли в разные стороны, нудно дул ветер.
В тиши раздавался единственный звук: ветром гоняло треснутый пластиковый стаканчик, который то и дело налетал на оградку, не сильно обставленную венками.
Всего три выцветших и обтрёпанных ветром венка!
Таню возмутило, что так бедно проводили в последний путь молодого, преуспевающего мужчину, владельца «Бистро», у которого имелись жена и дети, друзья и родственники!
Как всё нелепо вышло!
Получается, семье Игорь не сильно был нужен. Конечно, может быть, жена Игоря была на него обижена из-за многочисленных любовных приключений, но ради детей могла бы облагородить последнее обиталище мужа!
И всё же, как несправедлива жизнь.
Игорь только стал разворачиваться, становиться на ноги, как был убит...
Странно, Таня осуждала сейчас убийцу Игоря, не смотря на то, что сама и являлась ею!
Таня обязательно посадит цветы, когда наступит сезон. Ведь Игорь подарил Тане сына.
Девушка отправилась искать могилу Кеосаяна.
Нашла её не очень быстро, успела даже продрогнуть.
Осенний ветер пронизывал Таню, она успела пожалеть о том, что не оделась теплее.
Могила Кеосаяна, напротив, оказалась очень ухоженной и, сразу видно, часто посещаемой. У него было много родственников.
Девушка положила две гвоздики и Кеосаяну, прошептала ему слова сожаления, и уехала с кладбища с налётом усталости, но с торжеством выполненного долга.
Наверное, так себя чувствует спортсмен, который долго тренируется перед выступлением, но, в конечном счёте, оставляет свой страх позади и делает ослепительную программу.
В день посещения кладбища Таня простудилась.
К вечеру у неё поднялась температура, потекло из носа, в общем, она заболела.
Любовь Алексеевна велела дочери немедленно лечь в постель.
Таня послушно лежала и едва успевала пить чай с малиной, который приносила мама.
Утром она пыталась принять душ и пойти на работу, но мама решительно заявила:
– Три дня надо отлежаться, а там полегчает. Как ты спала ночью?
– Плохо как-то спалось. Просыпалась, всю ночь снилось кладбище, из могил вылезали мертвецы…
– Это всё температура, Танечка. Останься дома, всё равно не сможешь работать.
Таня и в самом деле чувствовала слабость и озноб. Но не представляла себе, как можно пропустить работу.
Сегодня только среда!
– А давай…
– Ничего не «давай»! – прикрикнула мама. – Осложнений хочешь, и потом вместо трёх дней сидеть дома месяц? – Таня вынуждена была согласиться.
– Ладно, мам, только Аллу Николаевну предупрежу.
...В тот день Торт пришёл на работу весёлый, много шутил. Даже Алле Николаевне отвесил комплимент, мол, она всё молодеет, цветёт и... пахнет.
Бригадирша ответила, что молодеть ей не с чего, ведь работа всё прибавляется, а кадры убавляются.
– А кто убавился? – не понял Торт.
– Таня, Пчёлка наша, ушла на больничный, простудилась.
Владимир Ильич почувствовал, что от его хорошего настроения не осталось и следа. Дело было не в работе, а в самой Тане.
Он почувствовал, что она нужна ему, как воздух. Воздух невидимо присутствует. Но стоит его перекрыть….
Оказывается, Торт настолько привык видеть девушку каждый день, что теперь элементарно растерялся.
Он шёл на работу, чтобы горы свернуть, а теперь не понимал, что ему делать.
Таня заболела. Таня заболела.
Эта мысль не давала ему спокойно работать. Поехать и проведать её? Нельзя, это к чему-то обязывает.
Позвонить и справиться о её самочувствии? А часто ли директора предприятий так поступают?
В «Сладкой жизни» работает семьдесят восемь человек, всем не назвонишься. Поэтому звонок автоматически переходит в разряд личных.
Нет, он не станет звонить. Но рука уже набирала цифры, которые он знал, но раньше не применял. Он взмок, сердце лихорадочно забилось, когда услышал в трубке хрипловатый голос Тани:
– Алло?
Трубка тут же была возвращена на место. Торт обхватил руками свою голову и подумал, что же он делает?
Поразмыслив, он решил прекратить безрассудство. У него всё-таки есть жена, дочь. И обязательства.
Продолжение следует…
Дорогие друзья, если повесть Вам нравится, не забывайте ставить лайки и писать отзывы!
Подписывайтесь на канал!
У нас тут душевно.
С теплом, Ольга.