Научный сотрудник Центра нейробиологии и нейрореабилитации Сколтеха Лев Яковлев объяснил, какая разница между воображением и фантазией, что помогает компьютерным интерфейсам управлять протезами силой мысли и с чем связаны флешбэки в нашей голове.
Воображение — это способность формировать мысленные образы. А фантазия — скорее, воображение в творческом ключе. Эти способности есть практически у каждого человека. По сути, это нормальный атрибут нашей личности и нашей жизни. Воображения даже могут приводить к физическим изменениям, как и другие мыслительные практики. В норме мы пользуемся воображением как инструментом, но оно также может быть в основе или, наоборот, следствием каких-то отклонений.
Воображение как способность человека может быть представлена некоторым спектром, по краям которого находятся с одной стороны афантазия — полное отсутствие у человека способности что-то воображать, а с другой, наоборот, гиперфантазия — способность видеть зрительные образы с фотографической точностью и четкостью. Афантазией обладают примерно 2% людей. Соответственно, большинство людей находится где-то между этими двумя состояниями: кто-то больше, кто-то меньше.
А как выглядит нейрофизиологическая модель воображения? При воображении, независимо от его содержания, активируется лобная или фронтальная кора. У людей с какими-то повреждениями в лобной коре воображение развивается не очень хорошо или не развивается совсем. Соответственно, лобная кора — это некий управляющий этап. Это та центральная команда, откуда разворачивается мысленный образ. Далее включается гиппокамп, который участвует в памяти, в пространственном кодировании; также он отвечает за пространственные характеристики мысленных образов. У людей с повреждениями гиппокампа мысленные образы описываются как пространственно-разобщенные. Дальше, в зависимости от сложности и характера этого мысленного образа, может быть задействована теменная кора, которая отвечает за комплексные характеристики. Главное, к чему все приходят в конце концов, это активация затылочной коры, во время которой человек видит картинку внутри себя.
Мы говорили о произвольном воображении, но оно может быть непроизвольным и не поддаваться сознательному контролю. Примером такого воображения может служить эксперимент с картинками фруктов, которые имеют характерную окраску. Оказалось, что при окрашивании фруктов на экране монитора люди останавливались на моменте, когда фрукт по факту был еще не цветной, а черно-белый, т.е. у них где-то в голове произошла докраска. Это говорит о том, что наш опыт помогает нам в каких-то ситуациях дорисовывать картинку. С непроизвольным воображением связаны и флешбэки при паническом расстройстве. Помимо посттравматического расстройства, известно, что ряд заболеваний, связанных с шизофренией и тревожностью, тоже способствует усиленному воображению. Интересно, что патологические образы обычно очень яркие, но слабо детализированные, именно поэтому они сильно отвлекают и мешают нормальной жизни.
Несколько лет назад стало понятно, что воображение можно использовать при создании нейрокомпьютерных интерфейсов, например, для управления протезами, а также для восстановления людей после серьезных травм головного мозга. При движении конечностью изменяется активность мозга, также она меняется при воображаемом движении. Мы считываем эту активность и подаем её либо на роботизированную конечность в случае протезирования, либо на специальный ортез при травме мозга. В последнем случае за счет нейропластичности одна часть мозга хотя бы частично может начать выполнять функции поврежденной области. Это помогает человеку восстановить, например, утраченную подвижность. Нейроинтерфейсы работают хорошо, но нам предстоит решить еще много технических задач для широкого распространения их в повседневной медицинской практике.
Читайте также:
Как запись электрической активности мозга помогает диагностировать эпилепсию и депрессию, а шумы пытаются всё испортить
