Про Мишу я уже написал в первой статье. Да и в разных других упоминал его. Миша - мой крёстный отец в музыке - не меньше! Без Миши меня-музыканта не было бы - это аксиома. Это факт! Факт неоспоримый.
Когда я бросил музыкальную школу и перешёл в обычную общеобразовательную, в пяти минутах от дома, там тоже был кружок фортепиано и даже уроки сольфеджио. Но я долго там не продержался - не тот был уровень, что в 28-й, да и запал пропал. Продержался я только четвёртый класс, в пятом взбрыкнулся и сказал музыке: "ВСЁ!" А Миша сказал: "Я тебе дам "ВСЁ!" Ну-ка сюда!.."
А дело было так. Миша к тому моменту уже учился в музыкальном училище на духовом отделении по классу гобоя (как я много лет спустя влюбился в этот инструмент!) и на 4-м курсе у него началась педагогическая практика. И он не придумал ничего лучше, как взять меня к себе в класс учеником. Не скажу, чтоб с радостью, но я согласился. Инструмент был взят напрокат в школе, а занимался я только на уроках. Домашнее задание - не припомню, чтоб я дома вообще хоть раз открывал гобой. Ну, не было рвения. Ну не моё - и всё тут. Хотя на уроках с Мишей, вернее с Михаилом Владимировичем, как мне было сказано называть преподавателя, я что-то пытался делать, но не талантливо, вот нет - помню точно. Хотя сам момент поступления в ДМШ№1 им. П. И. Чайковского я поступил блестяще с высшими оценками на вступительных экзаменах. Но вскоре Мишу забрали в армию и я достался по наследству другому преподавателю, который был мне вообще не интересен, а потому я продержался ещё полгода - и сдулся, сдриснул, короче...
Справедливости ради стоит сказать, что неформальное общения с Мишей у меня продолжалось и параллельно с нашим официальным статусом "ученик - преподаватель", т.е. я всё равно ходил к Мише в гости, мы слушали музыку, Миша рассказывал мне про музыкантов, композиторов. А ещё и про бардов! Именно тогда я впервые услышал записи Высоцкого и Розенбаума.
Главная революция моего музыкального сознания случилась в 1987 году и хоть она поначалу не была связана с Мишей, он и тут проявил свой неизменный статус человека, взявшего ответственность за моё музыкальное образование и развитие. А дело было так...
Я тогда жил в частном секторе по улице Чкалова. Летом я уже подал документы в речное училище и наслаждался последними полноценными летними каникулами. Но как-то услышал, что с чердака сарая соседнего 98-го дома (я жил в 96-м) доносятся звуки электрогитар и барабанов. Там жил мой сосед, чуть постарше меня, Андрей Петровец. Мама моя тоже слышала эти звуки и как-то говорит: "Сходи к Андрею, спроси, что у них там? Может и тебя возьмут поиграть?" И я пошёл.
Оказалось, что на чердаке сарая развернулась репетиционная точка дворовой рок-банды с броским названием "Рубероид". Руководителем оказался некто Эдуард Шаповалов - худощавый весьма интеллигентный парень, руководитель коллектива.
Я представился, как потенциальный клавишник (4 класса фортепиано! а то!), но услышал в ответ: "Не, клавишей нет у нас - нам барабанщик нужен. Попробуешь?" И меня усадили за установку, собранную из старой рижской. была бочка, был хай-хэт, бы снэйр, два тома (альтовый и теноровый) и несколько дополнительных томов в виде пионерских барабанов. Эдик сказал: "Правой ногой ударяй в педаль, а левой работаешь с хэтом". Попробовал - получилось. "Теперь стучи "цык-цык-цык-цык" правой рукой накрест по хэту, а левой в противофазу по рабочему". Получилось. "Ну, отлично. Пойдёт дело". И оно пошло. Я быстро въехал в систему, а вскоре освоил и сбивки-брейки.
Скажу, этот опыт оказался полезным на всю жизнь, потому что, когда я расписываю аранжировки и моделирую барабанные партии, я чётко знаю, как играет барабанщик, как записать любой рисунок, как смоделировать партию с максимальной достоверностью живой игры.
Вообще, про "Рубероид" не думал много говорить, но точно знаю, что отдельную статью об этом творческом этапе писать не буду, а потому напишу всё здесь.
Играли мы летом на чердаке. Играли песни Эдика, играли "Браво" и "Секрет", о которых я как раз тогда впервые и услышал. Но, как стало холодать, мы перебрались в гараж моего деда, поставили туда буржуйку и репили до самых морозов. Особенным таинством было проникновение в святая святых - репточку, когда ребята уходили домой, а ключ бы у меня, и я приходил поздно вечером, чтоб поиграть на их гитарах.
Но всё-таки хотелось иногда поиграть по-взрослому, а потому Вселенная вновь послала нам Мишу! Миша тогда работал руководителем ВИА на заводе "Электроаппаратура" и позвал нас заниматься под его началом.
Но "Рубероиду" не суждено было жить долго - разругались чего-то, уже не помню, почему, и всё...
Но это было не страшно, на самом деле, потому что меня ждал новый этап. Я поступил учиться в речное на штурмана, а при училище был кружок ВИА, которым руководил... Ну вы не поверите - Миша! Я попал уже совсем на другой уровень: хорошие профессиональные барабаны, два синтезатора, несколько гитар, нормальные усилители. И новые друзья - студенты, которые так же болели музыкой. И в эту компанию меня опять же имплементировал Миша, хотя и вскоре ушёл, уволился, передав меня новому руководителю ВИА Владимиру Анатольевичу Антоненко, пианисту из циркового оркестра. Очень крутому музыканту. Но это уже была другая история, которая является переходом к следующему огромному и важному этапу моей жизни, о котором, конечно же, позже. А что до Миши - ну, мы продолжали по-соседски и по-дружески общаться: я приходил в гости и мы слушали и слушали музыку.
Как-то зимой 1987 года, когда "Рубероид" уже почил, а новый руководитель ВИА ещё не пришёл, Миша дома показал мне несколько аккордов на гитаре и разучил со мной, вернее, научил меня играть песню "Аэропорт" Александра Барыкина, самую первую мною сыгранную песню. А летом 1988 года мне из Ленинграда прислали две гитары, ленинградские, за 55 рублей за штуку. Одна - мне, другую заказал себе Миша. И моя жизнь круто изменилась.
Ещё в конце 1987-го, когда "Рубероид" ещё существовал, я решил пригласить в группу второго гитариста Юру Бурьяницу, своего одноклассника. Но как-то Юрка шёл долго и дошёл лишь год спустя, осенью 1988-го, и мы поняли, что это судьба и что нам нужно играть вместе. 5 октября я написал текст песни про осень, а Юра написал музыку. так появилась первая наша с ним песня, с которой началась ещё одна грандиозная история, но нужен был мощный стартер, которым снова оказался Миша!
Миша в то время работал руководителем камерного ансамбля в студенческом клубе ГГУ им. Ф. Скорины. Этот клуб на долго стал местом моего обитания и я даже успел чуть позже там официально поработать. Первое появление в клубе я помню. Это был новогодний утренник, на котором разыгрывался приз - кассетный плеер "Волна", который мы как бы выиграли. Конкурс назывался "Что бы это значило?" На вешалке для одежды висела домра, что-то ещё из народного, венок, вроде. Миша написал записку и сказал мне отнести. Как сейчас помню текст: "Кто посмел повесить тут мой фольклорный атрибут?!" Записка выиграла, но поскольку Миша был работником клуба, ему нельзя было получать приз - делегирован был я, как бы автор, как бы победитель. А поскольку сей девайс Мише был "ни к Сидору ни к Хведару", то его счастливым его обладателем стал я.
Чуть позже я был введён в клуб, как друг Миши, и я стал дружить со многими из клубовцев. Особенно тёплые отношения сложились с худруком клуба Мариной Борисовной. Она-то и пригласила нас с Юрой поучаствовать в концертах студклуба и таким образом зимой 1990 года мы с Юрой впервые вышли на университетскую сцену, на которую выходили позже не раз, на которой были счастливы неоднократно.
Я вот сейчас всё это вспоминаю - и не могу поверить... Всё, что со мной в те годы происходило в плане становления в профессии, связано с Мишей. А потому ещё один знаковый эпизод.
Камерный ансамбль репетировал в общежитии ГГУ, и как-то я пришёл к Мише на репетицию ансамбля с гитарой. Там я впервые услышал живую флейту. Играл на ней молодой музыкант Сергей Махов, который тоже после сыграл в моей жизни архиважную роль, но в тот момент нам с ним суждено было познакомиться. В перерыве репетиции я позвал Сергея в соседнее помещение, которое оказалось библиотекой общежития, поимпровизировать вместе. Получилось круто, т.е. понравилось обоим, а стало быть получило продолжение, но уже в следующей истории.
Я думаю, без особых эпитетов и дифирамбов мне удалось рассказать вам о том, что для меня Мишка. Миша Герман. Михаил Владимирович. Миша уехал в Израиль в 1991 году, передав меня профессионалам - именно в этот год я поступил в музыкальное училище. Всё случилось гармонично, всё вовремя, всё сложилось чётким громадным временнЫм пазлом. Сегодня мы общаемся не очень часто, но с огромным теплом. А я просто благодарен Судьбе, Вселенной, Всевышнему, что 10-летний сосед показал мне гамму на баяне. До сих пор помнят пальцы. ДО СИХ ПОР... Дай Бог здоровья Мише! До 120-и, дорогой Учитель!