Продолжение. Начало тут.
И вот один из участников хоровой группы "Бом-бом", "семь судимостей, вор несусветный", Егор Прокудин, кличка "Горе", выходит на свободу. Кожаная монгольская куртка, которую два года назад Шукшин купил у фарцовщиков за 75 рублей в Ярославле, когда выбирал натуру для "Степана Разина, красная рубаха, брюки заправленные в кирзовые сапоги и пижонская кепочка. Через плечо кассетный магнитофон, его "Горе" купил у подвозившего от колонии таксиста, благо лагерный общак подкинул на освобождение. Свобода. Душа требует праздника.
Как сказал его будущий тесть, Федор Байкалов
— Видали мы таких… разбойников! Стенька Разин нашелся. В красной рубаче, как у палача. Заживем теперь по внутреннему распорядку.
( Правилами Внутреннего распорядка регулируется функционирование исправительно-трудового учреждения. Однако дедушка опытен в этом деле).
Да, никак не отпускает Стенька Разин Василия Макаровича. Все больше и больше его черт приобретают экранные герои, которых играет Шукшин. Вот и у Егора Прокудина одели в красную атаманскую рубаху, сапоги. Суровый, независимый, бесстрашный характер, пронзительный, режущий пополам взгляд и веселая бесшабашность. Это уже не тракторист Ваня Расторгуев. Это уже ближе к разбойнику Стеньке Разину, который вот так будет смотреть на астраханского воеводу Прозоровского, прежде, чем сбросить того с колокольни.
И потопал "Горе" на воровскую "малину". Вот тут сказалось, мягко говоря, отсутствие знания предмета у Василия Макаровича. На дворе 1973 г., а "малина" у него показана, как в первом советском звуковом фильме "Путевка" в жизнь". С веселым главарем "Губошлепом", с девицами нетяжелого поведения, какими-то пареньками из явно "стремящихся", песняками и плясками. Несерьезно получилось. Не по-настоящему.
А к тому же гораздо хуже, чем в киноповести. А все из-за того, что заменили исполнительницу роли воровки Люсьен. Роль эта Шукшиным писалась с Гурченко и для Гурченко. Даже имя у нее было Люсьен. И начинался эпизод "малина" вот так.
Все сидели в каком-то странном оцепенении. Время от времени поглядывали на телефон. Напряжение чувствовалось во всем. Только скуластенькая молодая женщина чуть перебирала струны и негромко, красиво пела, хрипловато, но очень душевно:
Калина красная,
Калина вызрела,
Я у залеточки
Характер вызнала.
Вот такой примерно должна была быть Люсьен, с которой у Егора Прокудина были до посадки близкие отношения. И с приходом Егора старые чувства вновь оживают.
Люсьен и Егор начинают танцевать.
Две гитары дернули «Барыню».Пошла Люсьен… Ах, как она плясала! Она умела. Не размашисто, нет, а четко, легко, с большим тактом. Вроде вколачивала каблучками в гроб свою калеку-жизнь, а сама, как птица, била крыльями — чтоб отлететь. Много она вкладывала в пляску. Она даже красивой вдруг сделалась, родной и милой…Егор, когда Люсьен подступала к нему, начинал тоже и работал только ногами. Руки заложены за спину, ничего вроде особенного, не прыгал козлом — а тоже хорошо. Хорошо у них выходило. Таилось что-то за этой пляской — неизжитое, незабытое
.— Вот какой минуты ждала моя многострадальная душа, — сказал Егор вполне серьезно. Такой, верно, ждалась ему желанная воля.
А что получилось в итоге. Оператор фильма Анатолий Заболоцкий попросил Шукшина на роль Люсьен пригласить Татьяну Гаврилову. Актриса страдала алкоголизмом, ролей было мало, и, чтобы поддержать ее, Заболоцкий и уговорил Шукшина вместо Гурченко взять ее. В итоге получилось вот что
Вместо лирической сцены встречи и танца Люсьен и Егора в кадре алкоголичка-истеричка в кожаной юбке. При этом Гаврилова, только начав сниматься, опять сорвалась и дальше нормально работать не смогла. Шукшину пришлось выкручиваться, чтобы не заменять исполнительницу, резать роль. В итоге эпизод с "малиной" выглядит, как совершенно лишняя, искусственная вставка, не дающая ничего для образа Егора Прокудина.
И, решив немного отдохнуть душой и телом, наш "Стенька Разин" отправляется в родные деревенские места, где его ждет "заочница" по переписке Люба Байкалова. Сестра Василия Макаровича вспоминала
Как то Вася меня спрашивает, почему Люба Байкалова (сродная наша сестра) замуж не выходит, ведь давно вроде пора? Я говорю, она переписывается с тюремным заочником, он пишет ей хорошие письма, обещает после освобождения приехать в Сростки. Вася эту переписку не одобрил.
Это Егор и Люба сидят в деревенской чайной. Первая встреча. Обратите внимание на Любин кулон с изображением "Неизвестной" Крамского. Потом эстамп с этой картины в овальной рамочке будет висеть на стене в комнате, куда официант Михалыч по заданию Егора, соберет народ для разврата.
Появилась "Неизвестная" по предложению Анатолия Заболоцкого.
Изобразительное предложение — мое и Новодережкина — через весь фильм провести репродукцию картины Крамского «Незнакомка» Шукшин принимал вначале с усмешкой. После первой сцены (разговор Егора и Любы в чайной) поддержал идею. «Незнакомка проходила подсознательно как исповедуемый идеал, заменяя религиозный.
Вот только зря они это сделали. "Неизвестная" или как ее еще называли "Русская Джоконда" , имела о себе жуткую славу. Предание о «Неизвестной» гласит, что всему виной неудовлетворенное желание художника. Крамской писал работу с уверенностью, что она украсит Третьяковскую галерею в Москве. Однако, несмотря на то, что талантливый живописец был приближен ко двору, меценат Павел Михайлович Третьяков, основатель галереи, по каким-то своим резонам отказался ее покупать.
«Неизвестная» оказалась в частной коллекции и незамедлительно принесла несчастье новому владельцу: «одурманенная» полотном его жена сбежала с любовником. Он начал пить, транжирить имущество, продал и оригинал Крамского. Второй хозяин «Неизвестной» потерял в пожаре дом и все добро, при этом картина осталась невредимой. Третий просто, без затей разорился. Сам художник, к слову, тоже погиб таинственно и внезапно: он просто свалился замертво в процессе работы над портретом доктора Карла Раухфуса всего через 5 лет после окончания работы над своей «Джокондой».
Колдовское разрушительное шествие «Неизвестной» продолжалось вплоть до 1925 года — именно тогда, после заграничных скитаний, полотно вернулось в Россию и наконец-то заняло место в Третьяковке. Специалисты по эзотерике утверждают, что с тех пор «проклятая Джоконда» успокоилась. Однако суеверные люди по-прежнему избегают зала, где она выставляется, и никогда не украшают свое жилище репродукциями «Неизвестной».
Эх, знал бы Василий Макарович об этом, может, все по другому дальше у него и сложилось.
А потом идет шикарнейшая пародийная сцена встречи Егора со стариками Байкаловыми.
Свою судимость Егор объясняет "недоразумением". Мол, работал бухгалтером, а начальство воровало. Вот за начальство он и сидел. Пять лет. Вот это "недоразумение" прямая отсылка к Владимиру Семеновичу Высоцкому
Сгорели мы по недоразумению:
Он за растрату сел, а я — за Ксению.
А дальше Шукшин начинает такое плести и городить, что и не перелезешь. Во-первых, для начала, осадил считающего себя хитромудрым старика Байкалова, поведя с ним беседу в виде допроса в застенках НКВД ушлым опером "врага народа". А затем толканул речугу в стиле выступлений на партхозактиве секретаря партийной организации. Типа, взвейтесь да развейтесь.
- Страна производит электричество, паровозы, миллионы тонн чугуна… Люди напрягают все силы. Люди буквально падают от напряжения, ликвидируют все остатки разгильдяйства и слабоумия, люди, можно сказать, заикаются от напряжения. — Егор наскочил на слово «напряжение» и с удовольствием смаковал его.
— Люди покрываются морщинами на Крайнем Севере и вынуждены вставлять себе золотые зубы… А в это самое время находятся другие люди, которые из всех достижений человечества облюбовали себе печку! Вот как! Славно, славно… Будем лучше чувал подпирать ногами, чем дружно напрягаться вместе со всеми…
При этом Шукшин подражал манере С. А. Герасимова. Копировал его интонации разговоров с нерадивыми помощниками, трибунные его выступления. Когда был снят первый дубль, внимательно прослушивал фонограмму, следил, чтобы не перебрать — очевидная узнаваемость его не устраивала.
А затем Шукшин произнес свой любимый анекдот, за который при т. Сталине, "по недоразумению" именно и давали пять лет. В фильме он несколько сокращен. а полностью звучит так.
На окраине деревни у развилки дорог рукодельные щиты-лозунги, обязательства: дадим государству масла столько-то центнеров, хлеба столько-то пудов, шерсти столько-то тонн, яиц и т.д. У лозунгов неподвижно стоит босой мужик, а сапоги, связанные верёвочкой, у него на плече.
Он молча читает весь перечень обязательств и вдруг говорит вслух: «Вот жмут! Вот жмут?!». На плечо ему опускается рука, и он видит уполномоченного, который наступательно спрашивает: «Кто это жмет?» Мужик от неожиданности оробел на мгновение и ответил: «Сапоги жмут!» — «Сволочь, ведь ты же босой!». Мужик уже победно и без паузы: «Вот от того и босой, что жмут!»
И для полного комплекта Шукшин показывает, как Егор Прокудин изучает подобный агитплакат в райцентре.
Изображает Шукшин вора-рецидивиста, семь судимостей, но какой-то это вор ненастоящий. Ни перстней набитых на пальцах, ни куполов на спине. ни звезд воровских на плечах. И по фене не ботает, и рубаху в нервном припадке не рвет, и понятий воровских не соблюдает. Никакой это не вор, а простой русский мужик, как говорится, попавший в трудную жизненную. ситуацию. Благородный разбойник Стенька Разин.
И ни один деревенский эпизод в фильмах Шукшина не обходится без шумного застолья. Когда родственники и друзья собираются за одним столом с нехитрой закуской и выпивкой, ведут разговоры, поют песни, в общем душевно общаются. Вот и здесь по случаю приезда к Любе ее "заочника-сидельца" в доме Байкаловых застолье. А гвоздем этой сцены является исполнение одним из подвыпивших и потому расчувствовавшихся гостей песни.
Поет песню друг Шукшина Александр Саранцев, который одновременно с ним учился во ВГИКе на операторском факультете. Саранцев работал кинооператором Центрального ТВ СССР в Стокгольме. Василий Макарович за свой счет оплатил Саранцеву дорогу на съемки, чтобы именно он исполнил песню на стихи Николая Алексеевича Некрасова "Школьник", стихи написаны в 1857 г.
Вот так среди застолья подвыпивший интеллигентного вида мужчина, из сельской интеллигенции, директор школы или главный агроном, душой и сердцем поет стихи, в которых вся жизнь самого Шукшина.
... Скоро сам узнаешь в школе,
Как архангельский мужик
По своей и божьей воле
Стал разумен и велик.
Не без добрых душ на свете —
Кто-нибудь свезет в Москву,
Будешь в университете —
Сон свершится наяву!
Там уж поприще широко:
Знай работай да не трусь…
Вот за что тебя глубоко
Я люблю, родная Русь!
Не бездарна та природа,
Не погиб еще тот край,
Что выводит из народа
Столько славных то и знай, —
Столько добрых, благородных,
Сильных любящей душой,
Посреди тупых, холодных
И напыщенных собой!
И как смотрит на поющего Егор Прокудин и Шукшин.
А поутру наш "Стенька Разин" отправился в "поход за зипунами". Праздника требовала душа вора-рецидивиста Егора Прокудина. Привык он к "украл — выпил - в тюрьму", когда в его жизни были моменты фантастического богатства после хорошего грабежа или кражи. И просто так, за один день привычку к такой жизни не изменишь.
И двинул Егор в райцентр приодеться и устроить такое маленькое бордельеро с забегом в ширину. Душа "Стеньки Разина" не знала и не хотела " меры в женщинах и пиве". Но об этом в следующей части.