В доме у Анисьи теперь пахло не сгоревшим молоком, как в прошлый раз, а подвалом и травами. Отовсюду раздавались звуки, вселяющиеся страх. Викин взгляд блуждал по сторонам, натыкаясь на стол со склянками, потертые пакеты, развешанные и расставленные на полу, стул, кровать и зеркало.
– Не шуми, гостей тобе привела, как велено было. Не пужай, а рассказывай, – баба Настя перекрестилась, подошла к стулу и приподняла его, будто что-то стряхнула. Нечто невидимое шлепнулось рядом, издав глухой звук, и баба Настя села на этот стул.
Спятивший от страха Викин мозг мог сейчас сложить два и два и получить пять. Она увидела такой же прилив страха в глазах у матери, которая дрожала в сторонке, пытаясь рассмотреть того, с кем сейчас говорила баба Настя.
Вдруг в голове у всех троих зашипело, и возник белый шум. На его фоне раздался тонкий голос, и все тут же поняли, что это «окаянный», который жил в доме у Анисьи.
– Жалко бабку Аниьсю, хорошая ведунья была, силы много приняла и раздала много. Тебе, Настина внучка, с Варькой одной не справиться. Даже Анисья не сумела. Варька ваша – ведьма в пятом поколении оказалась. Не просто так рыжая, да над мужиками властная. Только Анисья того не разглядела сразу, думала, бесполезная девка, что о ведьменстве своем не ведает пока.
Пожалела Вику, уж больно та горела своею любовью к мужику. Начала делать отворот по всем правилам, да еще во время деланья поняла, что не так идет что-то. Не ложатся силы как надобно. Доводить до конца не стала. А Настиной внучке не рассказала, подумала, что та раз любит, сама справится.
Не понравилось это Варьке. Разозлилась она, что у нее отобрать желаемое кто - то попытался, тем более, желанного мужика ее к смерти приговорить. Ведь все мужики, которые с вами свяжутся, уже заранее Анисьей за жизнь Настиной внучки – отданы.
Подослала Варька бесов к сопернице, а бабка Анисья в этот момент только и поняла все. Да уже поздно было. Еле смогла у бесов Вику выпросить, но взамен они ее саму и забрали. А им то и радости еще больше. Бабка Анисья много всего знала, и сил много имела. Что им девчонка неграмотная в знахарстве супротив ведуньи?
Так Анисья и ушла на тот свет, а теперь ждет, что ей в награду Настина внучка молитву прочитает из книги, которую Настина дочка беречь должна была. Тогда грехи Анисье отпустятся, а Настина внучка силы ее примет в себя. Да и за домом смотреть будет, дел то много незаконченных.
Здесь и здоровье она свое поправит и от Варьки избавится, потому что на сильную знахарку та теперь не замахнется. Больно много своих сил бесам и так уже отдала. Теперь не раньше, чем в третьем колене восстановятся.
– Господи, – закрыла лицо руками Вика, – я не хочу никакой знахаркой становиться. У меня и дара такого нет. Он же в одном роду между поколениями передается, а мы - то чужие с Анисьей.
– Не чужие! – баба Настя встала со стула. – Сестра она мне родная. А мать наша велела до поры об этом не сказывать, чтобы пересудов не было меж людей. Двум знахаркам не бывать в одном месте. Вот я от силы отказалась еще в юности, а Анисья приняла все на себя. А теперь твоя очередь пришла. В общем, думай. Или жить, как живешь сейчас, и маяться, да Варьку бояться. Или на место Анисьи заступить.
С лица Натальи Владимировна не сходило выражение тревоги. Внезапно волна холодного могильного воздуха захлестнула комнату, и пакеты с травами зашуршали. Вика почувствовала, что сейчас повеяло ее смертью, как сквозняком.
– Надо решать сейчас. Варька еще бесов прислала, не угомонится никак. Знает, без силы Анисьиной ты перед ней как беззащитный младенец. И вступиться за тебя больше некому. Вот она и торопится.
– Дочка, – Наталья Владимировна подошла к Вике и взяла обе ее ладони в свои руки, – я уже чуть не потеряла тебя однажды. Не хочу видеть, как ты мучаешься. Да и от темных сил всю жизнь страдать тяжко. Соглашайся. Я не вижу другого выхода. Уж лучше в добром соседстве жить с нечистью, чем вечно шугаться.
– Дело говоришь, Наташа, по судьбе у нее все-равно семьи долгой не случится. И Анисью уважить нужно. Думается мне, что не прогнала она Вику только по одной причине, чтобы та не пошла к другой ведунье, которая еще больше дел натворить могла бы. И если бы так случилось, то та жизнь бы свою за Вику точно отдавать не стала бы.
А может Анисье еще что-то тайное ведомо, чего мы пока не понимаем. Тут уже только гадать можно, только незачем.
– Но я же не знаю ничего про травы, про заговоры, и вообще про вот это все, – тихо прошептала Вика и заглянула матери в глаза.
Та вопросительно посмотрела на бабу Настю.
– Про это не переживай, – откликнулся окаянный в голове, – как только силу Анисьину получишь, и знания придут вместе с ней. Но поучиться придется, как с этим всем обращаться. Тут уж я подскажу.
Вика зажмурилась. Жизнь в глуши отшельницей, без интернета, без друзей и подруг, в деревянной избушке с окаянным в придачу – совсем не то, о чем она мечтала. Но с другой стороны кожа ее выздоравливать тоже не собиралась, а Варька являлась вполне реальной угрозой. Да не в будущем, а прямо сейчас.
И тут Вику осенило.
«А что если я соглашусь сейчас, приму силу Анисьину, отвяжусь от Варьки, а потом брошу это все и в город перееду?» - В глазах Вики сверкнула надежда и тут же погасла, потому что окаянный прочитал ее мысль и фыркнул.
Никто кроме Вики не понял, что значит его фырканье. Мать и баба Настя в ожидании смотрели на Вику. В комнате заходили ходуном стулья, задрожали стекла.
– Решайся, – отозвался голос бабы Насти.
Глубокое минутное безмолвие наливалось чем-то незримым.
В этот момент Вика почувствовала, что в ее горле и животе застряли обломки железа.
– Я согласна, – выговорила она против своей воли.
Пространство вокруг резко изменилось. Вика оглядывалась, оглядывалась и не понимала, где находится. Окружающие предметы казались далекими и расплывчатыми. Затылком Вика почувствовала огонь.
