Какая-то букашка ползла прямо по Лизиной щеке, жутко щекотала лапками, а Лизе не только не хотелось ее сгонять, потому что для этого надо было поднять тяжелую, как гиря, руку, но и вообще просыпаться. Этот сон был настолько сладок и прекрасен, что ей казалось, что она в раю, и снова возвращаться в обычную жизнь было глупо и обидно. Но букашка оказалась упрямой, щекотала и щекотала, и веки Лизы против ее воли стали приподниматься, пропуская в райский сон солнечный, тревожащий свет. Лиза нехотя открыла глаза, хотела было смахнуть надоедливую гадость с лица, но рука ее сразу попала в теплый плен, ее ласково сжали и поднесли к губам. Виктор сидел на краешке ее дивана, смотрел на Лизу так, что у нее жаром ожгло позвоночник и тихонько, от пальчика к пальчику целовал ее руку.
- Проснулась, Лизушка? Я уже полчаса рядом сижу, никогда бы не подумал, что ты можешь так крепко спать. Минут через десять нам надо спускаться, одевайся. Хотя…Я бы предпочел тебя раздеть. И не ходить ни на какой обед.
Виктор шутливо потянул за шелковистую завязку Лизиного халатика, от чего тот предательски распахнулся - завязка была хитрой, приспособленной для быстрого снимания и медленного надевания. У Виктора покраснело и как будто разом отекло лицо, но он справился с собой, встал и отошел к окну. Лиза змейкой проскользнула в ванную, минуты три постояла под горячим душем, приходя в себя, а когда вышла, то уже была в полном порядке, собрана и свежа.
- Вить, пару минут и я выйду. Подождешь? А насчет сна? Это спасибо Ири. Я уж и не думала, что могу чувствовать себя так…Спокойно.
Виктор глянул на нее вскользь, и в его взгляде что-то промелькнуло странное - то ли удивление, то ли сожаление, то ли грусть.
- Это хорошо. Только ты уж сразу выводов не делай. Ири - сложная штучка, да и судьба у нее ломаная. Да и болезнь…Я ее давно знаю, и то ничего не понял. И ты не торопись…
Виктор вышел в коридор, Лиза чуть поморщилась, отгоняя прочь что-то неприятное и беспокоящее, одним движением вытянула из сумки свою любимую шелковую красоту - платье-сорочку цвета молочного жемчуга, собрала волосы в высокий пучок, воткнув в него серебристую японскую шпильку, подумав приложила к ушам серьги - бриллиантовые паучки с жемчужными спинками. Получилось здорово, Лиза накрасила губы ярким и матовым алым, глаза чуть подвела, почти незаметно, чуть тронула за ушами нежным герленовым Champs и вышла в коридор. Виктор по-грузински цокнул языком, взял ее под локоток и повел в столовую.
Столовая тоже оказалась совсем небольшой, как и все комнаты в доме Ираиды. Аккуратный столик, накрытый зеленоватой, очень простой скатертью, но совершенно идеально сервированный, манил к себе такими ароматами, что у Лизы разом подвело живот, и она вовремя плотно сжала губы, чтобы не дай Бог не потекла слюна, как у голодного щенка. Ираида, по-домашнему одетая в простое хлопковое платье, сидела рядом с красиво причесанной Алисой и что-то увлеченно ей рассказывала. Увидев вошедших, она чуть приподнялась, приветливо махнула рукой - садитесь, мол, щелкнула пальцами в сторону кухни.
- Садитесь, ребят, куда удобно. Лиза, вон свободный стул, Вить - ты напротив. Обед у нас вкусный, правда я сама не готовлю, ем все больше на работе, но на такие случаи приходящий повар у меня есть. Обожаю его рыбные расстегаи. И вам рекомендую. Лисочка, давай я тебе икры положу. Ты любишь икру?
Лиза отметила, как быстро Ири потеряла к ним интерес, полностью переключившись на Алису, и что дочка тоже, еле глянув в их сторону, отвернулась, ковырнула вилкой крошечную тарталетку с икрой и положила ее в рот, блаженно сощурившись. Обедали практически молча, понемногу пробуя перемены блюд, Виктор подливал вина себе и Лизе, Ири не пила совсем.
Наконец. повар принес десерт, и Лиза, чувствуя, как от вина немного закружилось в голове, взяла тарелку с яблочным штруделем и мороженым и, захватив стул, пересела к Алисе.
- Детка, ты мороженое что-то не взяла… Ты же любишь. Давай я тебе свое отдам, вкусное, шоколадное. А, Лисочка?
Алиса нехотя оторвалась от тихого разговора с Ираидой, посмотрела на мать, как на надоедливую муху, капризно сморщилась.
- Мам. Ты мешаешь. Ири мне рассказывает про Руслана, она знаешь что говорит? Скажи, Ири, что ты молчишь! Это же правда, что его вылечат там, в Израиле?
Ираида обняла девочку за плечи, прижала к себе, громко и отчетливо произнесла.
- Вылечат, Алиса! Я! Тебе! Обещаю!
К ликерам Алису отвели в спальню. В столовую буквально вкатилась круглая, как шар, уютная, мягенькая - настоящая нянюшка, женщина. Светло- русые, очень пышные волосы, убранные назад красивым резным гребешком курчавились на висках, курносый, чуть конопатый носик утонувший среди пухлых румяных щечек вело из стороны в сторону от любопытства, круглые, совершенно голубые глаза источали ласку, как цветы нектар.
- Привет, Алисонька. Я - Мила. Мы с тобой теперь будем дружить, и я буду тебе во всем помогать. Ты не против?
Алиса вопрошающе посмотрела на Лизу, потом перевела глаза на Ираиду, та кивнула. Девочка встала, оперлась на руку Милы, видно было, что она резко, враз устала до изнеможения.
-Я не против, пошли.
И, почти повисая на сильной, полной руке няньки, пошла к дверям.
Ираида, вздохнув, тоже встала, выпрямилась, как будто разминая затекшее тело, поманила Лизу и Виктора к лестнице, которая поднималась прямо из столовой куда-то вверх.
- Пошли в сад. Там столик нам поставили с ликером и фруктами. И один человек должен вот-вот приехать. Врач…
Лестница, действительно, вела в сад. Такой же маленький, как будто игрушечный, но апельсины, бананы и лимоны, свисающие с ветвей на удивление низких деревьев, были настоящими. Лиза даже сорвала лимон, потерла ногтем его тонкую кожицу - пахнет. Ираида сорвала апельсин, бросила его Виктору, тот поймал, как мяч, сунул в карман.
- Мое увлечение. Я сама занимаюсь этим садом, здесь многое уникально. А вот там…
Ири проскользнула между двумя плотными, темно-зелеными лианами, обернулась, поманила рукой
- Столик. Давайте, не тормозите.
Столик, сервированный разноцветными графинами и высокими хрустальными рюмками стоял под цветущей сакурой. А за ним, вальяжно откинувшись в плетеном кресле, сидел индус. Стройный, высокий, с точеным, как будто вырезанным из темной бумаги, лицом. “Молодой совсем, что ли? Что он может…” - подумала Лиза, и лишь подойдя к столику поближе, поняла - индусу, наверное, сто лет. Не меньше. И из под огромного золотистого тюрбана на вошедших смотрели, проникая прямо в душу, пронзительные черные глаза.