Во взгляде Натальи Владимировны появилась озадаченность. «Нежелание дочери рассказывать правду как-то связано с ее поездкой к бабе Насте, - подумала она, спускаясь с лестницы, – значит, надо съездить туда, разузнать, что было».
Зная сварливый характер матери, Наталья Владимировна готовилась выслушать миллион претензий и упреков, но совсем не ожидала застать ту в черном платке, с красными глазами, сидящую на завалинке рядом с чернеющим домом.
– А, приехала, – отозвалась баба Настя без эмоций, – что случилось?
Наталья Владимировна хотела обнять и поцеловать ее в обе щеки, как это делала раньше, но мать уклонилась.
– С кладбища только пришла, не надо тебе прикасаться сейчас ко мне, – оправдалась мать.
– Кто-то умер? – Наталья Владимировна сделала два глубоких вдоха подряд.
– Анисья померла, помнишь ее? – баба Настя поджала губы и отвернулась, уставившись в среднее окно дома бабки Анисьи.
– Как же так? – Всплеснула руками Наталья Владимировна, – болела?
– Здоровей меня была Анисья. А никто не знает, что произошло. Только нашли ее утром вчера перед домом в одном исподнем. Мертвую. И тело все прыщами покрытое.
Наталья Владимировна почувствовала, как в ее горле забился крыльями испуганный черный дрозд. Она прикрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть.
– Мам, зачем Вика приезжала? – не сдерживая слез, Наталья Владимировна вплотную приблизилась к матери и со страхом заглянула ей в глаза.
– А причем здесь Вика? – угрюмо ответила та, не желая замечать состояние дочери и участвовать в ее переживаниях.
– Она вчера тоже, как бабка Анисья…
– Померла?! – вскрикнула баба Настя.
– Нет, но в больнице, – зарыдала женщина, – тоже на улице нашли, и прыщами покрылась вся. Врачи не знают, что с ней.
– Ох, – баба Настя скрестила руки на груди и закачала головой, – ох, натворила делов девка. А я говорила, говорила ей, нечего к Анисье ходить, да темные дела делать. Так разве ж меня кто послушает?
– А зачем она ходила к Анисье? – побледнела Наталья Владимировна и обернулась на дом покойницы.
– Что за мать ты такая, что не знаешь про дела своей дочери! – баба Настя нахмурила брови. – Уж не знаю, что там Анисья ей сделала, но хотела девка соперницу от мужика свово отвадить. То ли порчу на нее навести, то ли отворот на нее сделать, то ли приворот.
Но я Анисью знаю, за порчу она бы точно не взялась, а вот чего другое запросто сделать могла, ежели шибко просить будут. И видимо сделала. Потому что пришла от нее тогда Вика сама не своя, меня не узнала и сразу на кровать бухнулась. И так пролежала несколько часов, как мертвая. А я, пока она лежала, к Анисье сходила, разузнать, чего с внучкой.
Та сказала, что впечатлительная слишком, и что ничего такого она для нее не делала. Но, знаешь, какой-то странный огонек у ей в глазах тогда был, так что мне в ее слова не очень поверилось. А теперь вот ты приехала и говоришь, что плохо внучке. Как теперь разобрать, что было, чего не было? С покойницы то и спросить нечего, – развела руками баба Настя, наморщив лоб.
– Что же делать - то нам теперь, а? – Наталья Владимировна затопталась на месте, поглядывая то на дом бабки Анисьи, то на мать.
Вдруг в сумке зазвонил телефон. Дрожащими руками она поднесла трубку к уху.
– Да что вы?! – воскликнула женщина, изменившись в лице. – Я скоро приеду.
– С Викой что? – беспокойно заерзала баба Настя.
– Да, с Викой, врачи говорят, вроде как с ума сошла, никого не узнает, на стену кидается. Надо вернуться. Вернуться.
Баба Настя расстроенно посмотрела на дом Анисьи.
– Езжай с Богом, присмотри за дочерью. А я пока к Анисье в дом схожу, есть у меня там есчо дело одно.
Не дослушав, что сказала мать, Наталья Владимирова спешными шагами зачавкала по размокшей проселочной грязи.
Вика и впрямь врачей не узнавала и вела себя неадекватно. То сама с собой говорила, глядя в угол палаты, то плакала и просила вернуть ее в прошлое. Но когда в палату вошла мама, Вика сразу притихла и бросилась к ней.
– Мамочка, помоги мне, я в такую беду попала. Мамочка не оставляй меня одну. Давай поедем домой, пожалуйста, – девушка согнулась почти напополам и приложила материнскую ладонь к своей щеке.
Наталья Владимировна смотрела на нее с удивлением и не понимала, что происходит. Внезапно Вика отвернулась от нее и как волчонок исподлобья, зыркнула в угол, замахав на него руками.
– Уйди, не хочу тебя видеть, уйди, – заплакала она.
– Кого ты гонишь, дочка? – испуганно смотрела на нее мать.
– Бабка Анисья ко мне пришла, злится, ругается. Зачем пустили сюда? Неужели ты ее не видишь, мама? – Викины глаза, наполненные ужасом, с надеждой смотрели на маму, ожидая, что та тоже увидит Анисью.
– Вика, бабка Анисья померла. Вчера. – Наталья Владимировна внимательно наблюдала за реакцией дочери, пытаясь понять, действительно ли та сошла с ума или здравый смысл временно покинул ее бедного ребенка.
После слов матери Вика отошла от нее и уверенно зашагала к углу. Пошарив там руками, и ощупав пустоту, она обернулась.
– Ой, и правда умерла. Вчера, говорит, бесы напали. Из-за меня. Те хотели меня забрать, а она не отдавала. Забрали вместо меня ее. Теперь я ей должна, мам. Она хочет, чтобы я долг вернула.
– А что ж она хочет, доченька? – Задрожала Наталья Борисовна, глядя в пустой угол, где, судя по реакции, дочери и находилась Анисья.
– Не знаю, она не говорила пока. Но, сказала, вернется еще.
Тут напряжение в теле у Вики спало, и она как тряпичная кукла, обмякла, успев уцепиться за материнскую руку.
