ПРОДОЛЖЕНИЕ
С возникновением и распространением мюридизма, набеговая система стала приобретать системный характер, что отвечало интересам наиболее активной части горского общества. Примеры удачных кавалерийских наскоков партий мюридов к российским поселениям стали наилучшим катализатором для колеблющихся еще масс. Несогласных с новыми веяниями сторонники мюридизма загнали в такие рамки путем методичного насаждения страха, что большинство предпочло покориться грубой силе, чем подвергать опасности жизнь своих семейств или лишиться всего имущества. Имам Шамиль благодаря своим природным качествам сумел выстроить государственное образование, нацеленное на получение прибыли за счет соседних народов, что нашло понимание в самых широких слоях горских обществ, имевших в своем распоряжении ограниченные ресурсы для дальнейшего экономического развития. С помощью преданных сторонников ему удалось добиться беспрекословного повиновения и взять под полный контроль значительные территории, на которых проживало до 200 тысяч семей, готовых по первому требованию назначенных наибов выступить с оружием в руках.
В свободное время от военных сборов и основных полевых работ горцы, побуждаемые своими начальниками, отправлялись, кто как мог в самостоятельные рейды. Обладавшие добротными скаковыми лошадьми могли отправиться в многодневный набег на левый берег Терека, укрываясь по глухим местам или ногайским кочевьям, обитатели которых предпочитали откупиться от набежчиков, чем вступать с ними в открытое вооруженное противостояние. Те, что победнее пробирались к российским укреплениям и поселениям пешими, укрывались вблизи в ожидании своего шанса, предпочитая действовать из засады. Из воспоминаний генерала М.Я.Ольшевского прослужившего много лет на Левом фланге Кавказской линии и оставившего подробные воспоминания хорошо известна методика подобных визитов.
Он утверждал, что с началом каждой весны и особенно с появлением подножного корма не позднее середины апреля, количество партий набежчиков многократно возрастало, что автоматически означало увеличение тревог и вооруженных стычек по всему фронтиру. На этот случай в каждом российском укреплении и казачьей станице всегда в полной готовности находились дежурные команды. Первый орудийный выстрел означал для всех жителей, что вблизи обнаружен неприятель и необходимо соблюдать осторожность. По второму выстрелу дежурная команда немедленно отправлялась за ворота в сторону прорыва набежчиков, а уж если раздавался третий сигнальный выстрел, то все население порубежных станиц поднималось на ноги. Он означал, что горцы появились в большом количестве, поэтому следовало сразу же прекратить все полевые и хозяйственные работы, готовясь встретить незваных гостей и обезопасить наиболее беззащитную часть станичников.
В дальнейшем Мелентий Яковлевич отмечал, что прежде, чем пробраться к казачьим станицам пешая партия долго наблюдает за противоположным берегом, стараясь определить и обнаружить сторожевые секреты, а также время проведения конного патрулирования. Иной раз на это уходил ни один день, при этом горцы, сливаясь с окружающим ландшафтом могли часами оставаться неподвижными, не привлекая внимания дозорных. Выяснив все необходимое, набежчики начинали готовиться к переправе, где течение было не столь стремительным и еще днем приступали к последним приготовлениям к ночной переправе через бурный Терек. С последними лучами солнца они раздевались, складывали оружие, продовольствие и одежду в специальные бурдюки и дожидались «нагишом под пронзительным ветром и дождем наступления мрака», т.к. опасаясь быть обнаруженными при переправе, предпочитали выбирать самые «темные, притом ветреные и дождливые ночи».
Совершив удачную переправу и никем не замеченные, горцы скрывались в прибрежном лесу, в котором находились в относительной безопасности. В то время, деревьями и кустарниками был густо покрыт почти весь левый берег Терека, поэтому набежчики могли скрываться в нем по несколько дней, высматривая подходящую добычу, питаясь принесенными с собой чуреками, кукурузными зернами, а если и они заканчивались, то и лесными кореньями, а также всевозможными ягодами и травами. Все это время они высматривали одинокую скотину или путника из чащобы, а вечером вплотную подползали к Кизлярскому тракту, имея намерения возвращаться с пустыми руками. Ожидание продолжалось до тех пор, пока набежчики не дожидались подходящей добычи, после чего стремительно уходили к Тереку в надежде перехитрить секреты и беспрепятственно уйти восвояси, что зачастую и удавалось.
По мнению генерала М.Я.Ольшевского, по роду службы имевшего прямые контакты с доверенными лазутчиками подобным промыслом чаще всего занимались «в наших пределах байгуши - чеченцы, то есть бедняки, у которых не было не только верховой лошади, но и вола, чтобы вспахать землю для проса и кукурузы». И они, как правило далеко не удалялись от берегов Терека, в отличие от конных чеченцев, которые «отличались еще большей смелостью, предприимчивостью и удальством».
Курляндский барон Фёдор Фёдорович Торнау не раз в качестве разведчика, проникавший в самые отдаленные неприятельские общества и хорошо знавший жизнь горских народов писал в своем труде “Воспоминания кавказского офицера”, что «набеги горцев на наши границы умножились и приняли столь дерзкий характер, что казаки не находили, наконец, безопасности посреди своих станиц». По его мнению, единственное действенное средство, которое могло остановить набежчиков, заключалось в наступательных действиях и «в карательных набегах на их аулы», т.к. только страх за свои семьи, дома и имущество мог заставить их на время и вынудить не приближаться к российским поселениям.
Продолжение следует. Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, будем вместе продвигать честную историю.
