Если вы не хотите, чтобы кошки скребли на душе, никогда не читайте биографии писателей-сатириков, потому что, как правило, это грустные истории жизни несчастливых людей. Почему так несправедлива жизнь? Или это обязательная плата за юмор? Или авторы пытались шутками сбалансировать свою нескладную судьбу.
Нет, наверное, и даже однозначно, были минуты и часы счастья в процессе жизни. Но вот общая картина довольно мрачна, депрессивна и вгоняет читателя в подобное состояние. Ну может, не любого, а такого, как я, потому как испытываю к писателю симпатию, люблю его творчество. Сегодня говорю о Михаиле Зощенко. Он часто повторял, что ничего плохого, кроме хорошего, случиться не может, и в этой шутке была лишь доля юмора.
А вот рассказы Зощенко читать стоит, потому что они имеют лечебный эффект. Ведь смех - это лучшее лекарство.
С сатирой Зощенко меня познакомил мой отец, не считая того, что детские рассказы про Лелю и Миньку читала с детства. Двухтомник писателя, можно сказать, был его настольной книгой. Отец постоянно цитировал Зощенко, а однажды даже попросил меня помочь с записью на магнитофон рассказа «Нервные люди». Папка очень старался, в ролях изображал и инвалида Гаврилыча, пострадавшего при разборке в коммунальной квартире, и Дарью Петровну, затеявшую скандал из-за ежика для примуса. Ну, конечно, Александра Филиппенко ему было не затмить, однако здорово получилось! Жаль, что запись потерялась... Но и сейчас, перечитывая рассказ слышу отцовские интонации.
Зощенко родился в Петербурге 10 августа 1894 года, семья дворянская, многодетная, отец художник-иллюстратор, мозаичник, мать писательница, публиковала рассказы в журнале «Копейка» , и тяга к творчеству у Михаила от матери. Но на экзамене по русскому языку по окончании гимназии за сочинение учитель поставил Михаилу кол, еще приписал словечко «чушь». Это стало первым жизненным ударом для Зощенко, он так трагично принял этот неуспех, что решил покончить жизнь самоубийством - наглотался хлорида ртути. Хорошо, что откачали... Юридическое образование получить не удалось, отчислили с первого курса Имперского университета за неуплату, перед самой Первой Мировой войной, на которую он ушел добровольцем. Воевал он исправно, участвовал во многих сражениях, был ранен в ногу, получил отравление газами и пять орденов.
«В девятнадцать лет я был уже поручиком. В двадцать лет — имел пять орденов и был представлен в капитаны. Но это не означало, что я был герой. Это означало, что два года подряд я был на позициях»,- вспоминал Зощенко.
По складу характера он был совсем не военный человек. «Первая мировая война парализовала мое нутро. Я навсегда потерял чувство ориентира. Иногда наступало затишье, а потом опять начинал преследовать какой-то необъяснимый зловещий рок. Я нигде не мог найти успокоения, словно Агасфер менял города, деревни, села, хутора». Отравление газами спровоцировало болезнь сердца, которая всю жизнь преследовала его, из армии его комиссовали.
Прежде чем всерьез обратиться к литературной деятельности Зощенко помытарился : комендант почтамта, секретарь полкового суда, телефонист в пограничной службе, агент в уголовном розыске, столяр и плотник, даже разводил кур и кроликов. Пожалуй, только Куприн переплюнул Зощенко по количеству профессий, в которых он себя попробовал.
А дорогу в большую литературу Михаилу открыл Корней Чуковский, в студии которого занимался молодой автор.
«Смуглый, чернобровый, невысокого роста, с артистическими пальцами маленьких рук, он был элегантен даже в потертом своем пиджачке и в изношенных, заплатанных штиблетах. Когда я узнал, что он родом полтавец, я понял, откуда у него эти круглые, украинские брови, это томное выражение лица, эта спокойная насмешливость, затаенная в темно-карих глазах. И произношение у него было по-южному мягкое, хотя, как я узнал потом, все его детство прошло в Петербурге», - вспоминал Чуковский .
Здесь он прослыл нелюдимым, чудаковатым милиционером, потому как тихонечко сидел в углу с равнодушным лицом и только слушал шумные споры участников, не принимая ни одну из сторон, стеснялся показывать свои работы. Но однажды прочел свой рассказ, чем вызвал веселый смех слушателей. Здесь произошло знакомство с «Серапионовыми братьями» - Кавериным, Слонимским, Вс.Ивановым. И один его рассказ из первого альманаха группы заинтересовал Горького.
Братья мечтали о разделении литературы и политики. Зощенко признавался в это время : «Вообще писателем быть очень даже трудновато. <…> Какая, скажите, может быть у меня идеология, если ни одна партия в целом меня не привлекает… нету у меня ни к кому ненависти — вот моя точная идеология…».
Рецензию на некоторые произведения начинающего писателя оставил Максим Горький: «Отличный язык выработали вы, М.М., и замечательно легко владеете им. И юмор у вас очень «свой». Я высоко ценю вашу работу, поверьте: это — не комплимент. Ценю и уверен, что вы напишете весьма крупные вещи. Данные сатирика у вас — налицо, чувство иронии очень острое и лирика сопровождает его крайне оригинально. Такого соотношения иронии и лирики я не знаю в литературе ни у кого».
В дальнейшем пролетарский классик поддерживал Зощенко и даже подсказал ему идею «Голубой книги» - история культуры и человеческих отношений.
В начале двадцатых в свет вышел сборник Зощенко «Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова», а вскоре были напечатаны книги «Разнотык», «Аристократка», «Веселая жизнь». Зощенко стал одним из самых популярных авторов, его юмор был по душе читателям. На 20-30 годы пришелся творческий расцвет писателя: напечатаны 6 томов произведений значительным тиражом, награжден Орденом Трудового Красного знамени. По мнению знакомых, Зощенко был везунчиком и успешным человеком. Но мало кто знал, что еще в 1926 году ему пришлось обращаться к психиатру по поводу глубокой депрессии. Доктор внимательно выслушал жалобы пациента и посоветовал ему побольше читать юмористических рассказов, как например, у его однофамильца Зощенко. И больной с нескрываемой тоской признался, что он и есть тот самый Зощенко, и доктор испытал шок. По словам Чуковского, хандра душила сатирика с самого раннего детства, и «смех был единственным противоядием его ипохондрии, единственным его спасением от нее».
Личная жизнь не задалась. Можно сказать, что новелла «Забавное приключение» (помните эпизод из гайдаевского фильма «Не может быть», где описана история незадачливых любовников) в некотором смысле автобиографична. Зощенко никогда не воспринимал свою жену Верочку Корбиц-Кербицкую, с которой они познакомились еще в университете и сошлись по случаю, как единственную и неповторимую. Она представлялась ему мещанкой: с первых гонораров мужа она спешно обзавелась мебелью, картинами, пальмой и фарфоровыми пастушками. Зощенко это привело в уныние. Он легко ушел из семьи вскоре после рождения сына, чтобы регулярно наведываться (по его представлениям, жена должна была его обстирывать, предоставлять обед и вести переписку). Сам же пускался в непрерывные любовные похождения. Однако прожили они более сорока лет. Была ли эта жизнь счастливой, сомневаюсь.
В тридцатые годы Зощенко делал попытку излечиться от депрессии самостоятельно, он изучал труды Павлова и Фрейда по психоанализу и нашел корни своей болезни, они уходили в несчастное детство. Он вспомнил все, начиная с отлучения от груди: и как мать хлопотала о пенсии после смерти отца - в семье было восемь детей - страх нищеты преследовал писателя всю жизнь, и страшные впечатления детства. Кстати, Зощенко неслучайно написал свои детские рассказы «Про Лелю и Миньку». Думаю, что это тоже была работа по исцелению души. И удивительно: он действительно самоизлечился, восстановились сон и аппетит, он вернулся в семью.
Зощенко воспрял духом, решил написать автобиографическую повесть с психологическим уклоном «Перед восходом солнца». По сути дела историю свой болезни и исцеления. Но в планы вмешалась Великая Отечественная война. Когда в 1943 году были напечатаны первые главы повести, на Зощенко обрушилась критика - «психологические ковыряния» были неуместны и не ко времени.
«Вся повесть «Перед восходом солнца» проникнута презрением автора к людям. Судя по повести, Зощенко не встретил в жизни ни одного порядочного человека. Весь мир кажется ему пошлым. Почти все, о ком пишет Зощенко, - это пьяницы, жулики и развратники. Это грязный плевок в лицо нашему читателю... Это хамски-пренебрежительное отношение к людям он пропагандирует в своей повести, клевеща на наш народ, извращая его быт, смакуя сцены, вызывающие глубокое омерзение», - писал журнал «Большевик».
Дальнейшую публикацию произведения запретили. Тем более, что повесть вызвала неодобрение Сталина и Жданова, теперь они называли Зощенко трусом и подонком. Началась травля с известной истории постановления ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», где печатались Зощенко и Ахматова, ставшие ключевыми фигурами советской литературы 40-х годов. А в 1946 году Зощенко исключили из Союза писателей. Чтобы не умереть с голоду, он занимался переводами, подрабатывая сапожником, держался изо всех сил, но в 1954-м его снова накрыла депрессия. После смерти Сталина Константин Симонов помог его восстановлению в Союзе писателей, но дни писателя были сочтены.
«Я могу сказать - моя литературная жизнь и судьба при такой ситуации закончены. У меня нет выхода. Сатирик должен быть морально чистым человеком, а я унижен, как последний сукин сын… У меня нет ничего в дальнейшем. Ничего. Я не собираюсь ничего просить. Не надо мне вашего снисхождения <…>. Я больше чем устал. Я приму любую иную судьбу, чем ту, которую имею». Зощенко умер 22 июля 1958 года.
На сладкое несколько цитат:
Счастье бывает не тогда, когда у вас все есть, а когда чего-нибудь нет и вы хотите этого и достигаете — вот счастье. Достигнув же, вы часто бываете несчастны, ибо в жизни вашей одним желанием уже меньше.
«Я нарочно, для собственного успокоения, прочел недавно чуть ли не все биографии сколько-нибудь известных и знаменитых писателей. Я, конечно, не хочу равняться ни с кем, но вот ихняя жизнь на меня очень успокоительно подействовала и привела в порядок. В сущности говоря, страшно плохо все жили. Например, Сервантесу отрубили руку.»
Цивилизация, город, трамвай, баня — вот в чем причина возникновения нервных заболеваний. Наши предки в каменном веке и выпивали, и пятое — десятое, и никаких нервов не понимали.
«Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место.»
У нас некоторые хорошо получают. Некоторые по займам выигрывают. Некоторые вообще пес их знает откуда берут деньги. Но что такое богатство — мы мало себе представляем. Мы почти не знаем, что это за состояние, при котором все можно купить, и рушатся все преграды, и нет ничего на свете, чего нельзя пожелать.
«Да из всех чертовских неудач, рассыпанных на каждой странице истории, наибольше всего нас может поражать какая-то, прямо скажем, бешеная жестокость по отношению к своей же подчиненной публике.»
Лизочка простодушно допытывается у своего поклонника: — Вася, как вы думаете, о чём поёт этот соловей? На что Вася Былинкин обычно отвечал сдержанно: — Жрать хочет, оттого и поёт.
«...любовь, как это ни удивительно, связана прежде всего с крупнейшими неприятностями. То знаете ли, обман наблюдается, то ссора и завируха, то муж вашей любовницы круглый дурак, то жена у вас попадается такая, что, как говорится, унеси ты мое горе, то вообще сильная корысть наблюдается, только припасай деньги.»
Читайте рассказы и повести Зощенко, в них отразился парадокс реальности: жизнь, несмотря на все ее сложности и опасности, даже трагичность финала, все же веселая штука!
Птичка Степная*
Друзья, читайте о непростой судьбе Надежды Теффи
И еще о Сергее Довлатове
Друзья, спасибо за прочтение! Подписывайтесь на канал, ставьте лайки!
#михаилзощенко #биографииписателей #рассказыожизни #юмористическиерассказы
