4
Буран увязался было за нами в лес к большому неудовольствию Артёма. Но, увидев, как мы направляемся к лесной опушке, тормознул. Уселся посреди дороги и громко гавкнул: мол, вы куда собрались-то, я туда не пойду с вами, больно надо. Я вернулся к псу и потрепал его по голове.
‒ Иди домой, Бураныч, охраняй хату. Там нас дождёшься.
Буран насторожил огромные уши, снова гавкнул, будто желая предупредить о чём-то, но с места не сдвинулся. Так и остался сидеть, провожая нас пытливым собачьим взглядом. А мы пошли дальше.
‒ Небогато здесь с дичью, ‒ заметил Артём спустя некоторое время. ‒ Сколько идём ‒ хоть бы зайку паршивенького спугнуть.
Я замедлил шаг и огляделся. Лес вокруг был молчалив и задумчив. Где-то в высоких кронах сварливо трещала сойка. Действительно, мы забрели уже глубоко в чащобу, но не было ни единого признака, что поблизости есть хоть какой-нибудь зверь. Даже паршивенький зайка, как выразился мой друг. Видимо, дичь по какой-то причине подалась глубже в лес, о чём я и поспешил сообщить другу.
Какое-то время мы шли молча, стараясь не замечать лезущего в лицо гнуса. Настроение с каждым шагом портилось всё сильнее. Почва под нашими ногами стала мягче, пружинистей, и я понял, что мы забрали сильно в сторону и движемся прямиком к Медвежьему болоту. Оставшись впервые на охоте без сопровождения Бурана, я умудрился заплутать. Под ложечкой несильно, но неприятно кольнуло.
‒ Дальше Медвежье болото, ‒ сказал я. ‒ Место непопулярное у здешнего народа.
‒ Медвежье, говоришь? ‒ хмыкнул Артём. ‒ Что, и медведи здесь водятся?
‒ В болоте-то? Целыми семьями попадаются.
Я пытался иронизировать и шутить, но неприятное щекочущее чувство где-то в солнечном сплетении стало сильнее. Я глянул вперёд, на расстилающийся светло-зелёным ковром мох, скрывающий карманы тёмной болотной жижи, тонкие, голые стволы полумёртвых деревьев. Лес у Медвежьего болота словно истончался, становился легче и прозрачней, создавая опасную иллюзию: раз светлее, значит, лес заканчивается и впереди человеческое жильё. Сколько же горемык попались на этот обман?
‒ Может, хоть птиц на болоте настреляем? ‒ произнёс Артём, чей охотничий азарт уходил теперь вхолостую.
На ум вдруг пришёл сегодняшний сон про Тин Тиныча и его наставления. Тревога в душе шевельнулась неуклюжей тушей, так что в груди стало тесно. Я окинул окрестности взглядом. Увидел всё те же стволы, торчащие среди замшелых кочек, тёмные коряги, извивающиеся самым причудливым образом, словно омертвение настигло уродливых существ на пике страшной агонии. Лес по-прежнему был безмятежен и тих, но что-то внутри меня не хотело успокаиваться, било тревогу, заставляя пристальней всматриваться в чередование древесных стволов. Что-то изменилось ‒ вопило внутри меня некое чувство. Что-то не так! Словно некий радар в голове уловил чей-то пристальный взгляд, направленный на нас из сердца трясины, и теперь трезвонил под черепушкой: «Уходи! Спасайся! Убирайся отсюда как можно скорее!»
‒ Нет здесь никаких птиц, ты же видишь, ‒ ответил я другу. ‒ Может, дальше на болоте они и водятся, но мы же не полезем на верную смерть в топь.
Напряжение достигло пика, проступило гусиной кожей по телу. И в этот миг по лесу прокатился странный звук. Шелест или тихий, на грани слышимости, свист, от которого кровь мгновенно застыла в жилах. Он как бы падал сверху, накрывал плотной волной, заставляя душу трепетать. Закладывал уши, перехватывал дыхание, сбивал ритм сердца. Лес стремительно менялся, искажаясь, распадаясь на острые осколки, заполняясь ядовито-зелёным туманом. Артём заорал благим матом, хватаясь за голову. Я дернул его за рукав и выдохнул в его бледно-серое от ужаса лицо:
‒ Бежим!
А дальше я помнил смутно, как мимо нас проносились деревья и коряги, ветви норовили иссечь лицо, ноги оскальзывались на корнях и кочках. Со всех сторон нам наперерез сползались жуткие юркие тени. Деревья изгибались, корчились в агонии, пытались ухватить нас корявыми ветками. Мы бежали до тех пор, пока плотная волна звука не иссякла. Лишь тогда смогли остановиться и оглядеться по сторонам. Лес снова замер молчаливым исполином, совершенно равнодушный к произошедшему с нами. Вокруг раскинулась чужая, дремучая чащоба, выбраться из которой без собаки было очень затруднительно.
5
К вечеру нам, окончательно выбившимся из сил и отчаявшимся, стало ясно, что ночь настигнет нас в лесу, и нужно искать место для ночлега. Конечно, нам и раньше приходилось ночевать на природе, но то были запланированные ночёвки. В этот же раз предстояло провести ночь под открытым небом без должной подготовки.
В сумерках посчастливилось выйти на берег небольшого лесного озерца, и мы решили, что лучшего места для ночного отдыха не найти. Наломали лапника, настелили его под плотным переплетением ракитниковых зарослей. Выложили стенки импровизированного шалаша еловыми ветками, поставленными вертикально. Убежище получилось тесное и хлипкое, но всё же дающее хотя бы иллюзию защиты от стихии. Развели костёр из наспех собранных дров. Готовить на нём нам было нечего, но мы могли согреться, что не менее важно в нашем нынешнем положении.
‒ Жрать охота, ‒ поделился я мыслями со своим другом. ‒ А в рюкзаке у меня только полтермоса остывшего кофе и его надо бы приберечь на утро.
‒ Да, не помешало бы, ‒ согласился Артём. ‒ И понять, где мы и куда идти ‒ тоже. Скоро звёзды появятся, кстати. Ты по звёздам хорошо ориентируешься?
Я лишь кисло усмехнулся, осознав, что моих знаний из курса школьной астрономии хватит лишь на узнавание пары-тройки созвездий. Был бы Буран с нами, не пришлось бы сейчас ночевать под кустом.
Мои мысли опять вернулись к недавнему сну про Тиныча и странному звуку, до беспамятства напугавшему нас. Пока я раздумывал, стоит ли начинать разговор об этом на ночь глядя, друг меня опередил:
‒ Что это было там, на болоте? Ты видел? Лес как будто ожил. Мне показалось, что среди деревьев что-то есть. Живое, наблюдающее за нами. Враждебное.
Я передал ему тот давний разговор со стариком, что всплыл в моём сне накануне. Артём задумчиво поёжился и уточнил:
‒ Значит, на Медвежьем болоте есть, по-твоему, какая-то аномалия? Типа магнитных или инфразвуковых? Я читал, что инфразвук при определённых условиях генерируется. Думаешь, в деревне тоже нечто подобное произошло? Люди его услышали, в панике разнесли свои дома и кинулись наутёк?
‒ Не знаю, ‒ я смотрел на укутанный мраком лес, на звёздный полог, раскинувшийся над ним.
Красота! Если на минуту забыть, в каком мы положении.
‒ А может, мы нанюхались чего-то на этом болоте? ‒ продолжал размышлять вслух мой друг. ‒ Испарений ядовитых, например, надышались, и нас заглючило.
‒ Да, багульника, например, ‒ сыронизировал я, осторожно заползая в крошечный шалаш.
‒ Может, и багульника, ‒ Артём моей иронии предпочёл не заметить.
Растянулся рядом со мной на лапнике, закинув руки за голову.
‒ Надо за костром следить, ‒ буркнул я, стремительно погружаясь в тёмную вязкую пучину.
‒ Угу… ‒ откуда-то издалека долетел меня голос Артёма.
Очнулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Открыл глаза и понял, что не вижу ни зги.
‒ Что?! ‒ хрипло спросил я тьму, и она отозвалась голосом друга:
‒ Тише! Тут кто-то есть.
Некоторое время у меня ушло на то, чтобы стряхнуть остатки сна и сообразить, где я вообще нахожусь. А когда я всё вспомнил, тут же приподнялся с настила и прислушался. Ночной лес был полон разных звуков, но один особенно чётко выделялся среди них: чьи-то шаги и дыхание. Где-то рядом с нашим хилым укрытием бродил зверь. И ночь не разбавляло больше пламя костра.
‒ Костёр потух, потому что мы оба вырубились, ‒ ответил на мой незаданный вопрос Артём.
Говорить я ничего не стал, протянул руку и нащупал в темноте своё ружьё. Мне стало чуть спокойнее, хотя стрелять наугад в кромешной темноте я не собирался. Артём осторожно сжал моё плечо и тихо шепнул на ухо:
‒ Фонарик в моём рюкзаке. Сейчас достану и включу. Увидишь, куда ‒ сразу стреляй.
Я кивнул, совершенно позабыв о том, что мой друг всё равно меня не видит. Шелест листвы под чьими-то шагами стих: ночной гость остановился неподалёку от шалаша. Обострившимся слухом я улавливал его частое дыхание. Ладони вспотели, и я перехватил ружьё покрепче.
‒ Давай! ‒ шепнул другу.
‒ Гав! ‒ раздалось из тьмы будто бы мне в ответ.
‒ Буран?! ‒ воскликнули мы хором.
Вспыхнул свет фонаря, мы с Артёмом выглянули наружу, не веря самим себе. Серый разноглазый пёс, тощий, клокастый, с репьями в шерсти, стоял у шалаша, ухмылялся и вилял хвостом.
‒ Чертяка! ‒ воскликнул я, позабыв обо всех злоключениях. ‒ Нашёл нас! Ну, теперь поутру он к деревне точно выведет.
6
Рассвет встретил нас неприветливо: густым туманом и моросящим дождём. Мы допили остывший кофе из термоса, чем только раззадорили голод, мучавший нас ещё с вечера. Буран радостно и нетерпеливо кружил рядом, пока мы собирались в путь.
‒ Не заблудимся в тумане? ‒ засомневался Артём, окидывая взглядом молочную пелену, отгородившую лес.
‒ Мы ж с Бураном, ‒ напомнил я.
Закинул рюкзак на спину и огляделся. Деревья, выступающие из тумана, казались какими-то чудищами, раскинувшими огромные кривые лапы. Снова проснулась тревога, завозилась беспокойным зверьком, будто учуявшем в тумане скрытого хищника.
‒ Давай отсюда уберёмся поскорее! ‒ предложил Артём.
‒ Буран, домой, ‒ скомандовал я псу.
Некоторое время он кружил на одном месте, определяясь с направлением, потом порысил в туман. Мы последовали за хвостатым проводником, но я никак не мог отделаться от ощущения пристального взгляда в спину.
Через час туман рассеялся, явив солнечный день. Идти стало легче, но тревожное чувство так и не отпускало, заставляло время от времени оглядываться по сторонам. Лесная тишина всколыхнулась от внезапного громкого треска. Что-то зашуршало, прокатилось по лесу беспокойным шумом.
‒ Что это? ‒ оглянулся Артём.
‒ Дерево где-то упало.
‒ Но ветра же нет!
‒ Знаю, ‒ огрызнулся я, чувствуя, как тревога, поднявшись, стиснула горло.
Буран замер, поджав одну лапу и насторожи уши. Его нос подрагивал, глаза пристально смотрели в чащу леса. Из собачьей груди раздалось вдруг глухое угрожающее ворчание, и мне стало не по себе. Учуявший лесного зверя Буран был мне хорошо знаком и вёл он себя иначе. Шерсть на его загривке поднялась, тело мелко дрожало от напряжения.
‒ Кто там, Бураныч, а? ‒ спросил я, чтобы хотя бы своим голосом нарушить установившуюся в лесу звенящую тишину.
‒ Не нравится мне это, совсем не нравится, ‒ пробормотал Артём. ‒ Надо валить отсюда нахрен.
‒ Идём, Буран, ‒ позвал я пса, собираясь двинуться с места.
И в этот момент Буран припал на передние лапы и разразился нервным хриплым лаем с подвыванием. В нём чувствовались нотки отчаянного страха. Я почувствовал, как у меня самого перехватывает дыхание от ожидания чего-то неизвестного и жуткого. Вдалеке ствол давно высохшей сосны пришёл в движение, надломился с треском, словно какая-то сила навалилась на мёртвое дерево. Оно сначала медленно, а потом всё ускоряясь завалилось вбок, обламывая попутно ветви других деревьев. Их кроны тревожно раскачивались, и в этом беспокойном мельтешении мне на секунду показалось, что я вижу какую-то огромную почти прозрачную фигуру. Шишковидная голова, покатые плечи, длинные руки. Но в следующее мгновение иллюзия распалась, заронив в душу зерно невероятного, животного ужаса. Я буквально ощутил, как волосы шевелятся на голове, приподнимаясь навроде Бурановой шерсти. Ещё один ствол пришёл в движение, резко отклонился в сторону и с треском сломался у корня. Буран задрал морду и взвыл с таким безысходным ужасом, что у меня душа сжалась в комок. Словно в ответ ему по лесу покатился всё тот же звук, что напугал нас вчера. Накрыл нас плотной пеленой, сдавливая перепонки в ушах, сводя мозги. Перед глазами снова начал клубиться ядовито-зелёный туман, искажая всё вокруг, оживляя искорёженные, хищные образы. Кочки и коряги больше не были ими, превращаясь в жутких существ, лезущих из земли в стремлении добраться до нас. Стволы деревьев утратили твёрдость и теперь изгибались, извивались, пытаясь превратиться то ли в щупальца неизведанных монстров, то ли в огромных ядовитых змей. Буран снова взвыл и внезапно бросился наутёк, прижимая уши к голове и поджимая хвост.
‒ За ним! ‒прохрипел я Артёму, толкая его в грудь, и мы сорвались с места, стараясь в этом безумии не терять пса из вида.
Вдогонку нам стелился тихий, но пронзительный свист-шелест, гнал нас в неизвестном направлении, застилая мозги туманом. Что-то невидимое человеческом глазу, страшное и беспощадное, гнало нас в неизвестном направлении. Может, просто прочь из леса, может, на неминуемую погибель. Но сопротивляться этой силе не было никакой возможности.
Лес внезапно расступился, земля ушла из-под ног, нас будто выплюнуло куда-то. Потеряв равновесие, я полетел кувырком вперёд и вниз. Рядом приземлился мой друг, громко заорал, катаясь по земле. Я попытался перевернуться на спину, но голову сдавил приступ чудовищной боли, и я замер, свернувшись в комок и ткнувшись лбом в сырую прохладную землю. Звук больше не давил на уши, боль пульсировала в голове, постепенно стихая. Где-то рядом постанывал и покряхтывал Артём, но у меня совершенно не было сил, чтобы поинтересоваться его судьбой. Что-то прошелестело рядом, и я испуганно и нервно вскрикнул, но почти сразу успокоился, увидев, то это верный Буран. Тот, казалось, уже оправился от потрясения, и теперь сидел рядом, вывалив язык и тяжело дыша. Повернув голову вправо, я увидел Артёма. Он лежал на земле, болезненно морщился и стонал.
‒ Ты как? Живой? ‒ спросил я у него.
‒ Да ваще капец, ‒ выдавил он. ‒ Я вроде ногу сломал.
Я осторожно, чтобы вновь не растревожить притихшую головную боль, сел и осмотрелся. Мы оказались на берегу реки, скатившись вниз по довольно крутому склону. У наших ног раскинулась широкая серебристая лента реки, в синеве неба стремительно носились ласточки, плыли лёгкие обрывки облаков. Глядя на эту пастораль, и не скажешь, что только что нас преследовал какой-то неведомый кошмар. Кстати, не факт, что он оставил нас в покое. Я опасливо оглянулся по сторонам, задержал взгляд на сидящем рядом Буране. Он выглядел спокойно, разве что крутил ушами, будто прислушивался на всякий случай.
‒ Надо выбираться отсюда, ‒ сказал я, поднимаясь на ноги. ‒ Полежи пока, я поднимусь наверх, срежу пару подходящих палок для шин. Заодно гляну, где на берегу пологий подъем, чтобы мы с тобой могли подняться. И, может, сориентируюсь, насколько далеко мы от деревни. Места вроде знакомые немного, но пока не соображу, где мы.
‒ Гав! ‒ отрывисто и звонко сказал Буран, и я невольно вздрогнул.
Буран приосанился, насторожил чуткие уши, устремив взгляд по течению реки. Я невольно напрягся, размышляя о том, что, если неведомое зло на этот раз придёт с реки, мы с Артёмом окажемся в огромной природной ловушке, потому что ни ему одному, ни нам вместе не подняться по берегу обратно наверх, имея на двоих всего лишь три здоровые ноги. Утешало лишь то, что Буран не выглядел испуганным. Скорее, заинтересованным чем-то.
‒ Гав! ‒ снова сказал он и привстал.
Я насторожился, не зная, чего ещё ожидать. А в следующую секунду моего слуха коснулся слабый, пока ещё на грани слышимости, рёв моторной лодки. Он становился всё ближе и всё громче, и я не выдержал. Вошёл прямо в воду, готовый бежать наперерез, если понадобиться. Вскоре показалась и сама моторка.
‒ Эй! ‒ заорал я, как умалишённый, размахивая руками. ‒ Сюда! На помощь!
Лодка сбросила скорость, скользя по инерции к берегу. Хозяин лодки привстал в удивлении, глядя на нас с Артёмом.
‒ Мужики, вы чего? ‒ спросил он, переводя взгляд с меня на Артёма. ‒ Случилось чего?
‒ Ему в больницу надо, ‒ объяснил я. ‒ Ногу сломал. Поможешь?
Вместе мы погрузили моего друга в лодку, сами тоже уселись, прилично нагрузив судёнышко. Буран ехать с нами отказался. Едва убедившись, что мы в безопасности, гавкнул на прощание и порысил куда-то вдоль берега.
‒ По реке километра четыре до больницы-то, ‒ сказал мужик, заводя мотор. ‒ Вы сами-то откуда?
Я назвал деревню и получил в ответ изумлённый взгляд.
‒ Так вроде ж не живёт там никто сейчас.
‒ Да. Мы к знакомому заехали, а деревни-то почти что нет, ‒ ответил я. ‒ Будто ураганом снесло.
‒ Говорят, вроде да. Наворочало там. Все поразбежались. А иные болтают, что их местный леший за что-то наказал. Разорил деревню дочиста. А здесь-то вы как очутились? От Савельино далековато будет.
Не вдаваясь в подробности, я ответил, что заблудились.
‒ С собакой и заблудились? ‒ удивился мужик.
‒ И собака, бывает, со следа сбивается, ‒ уклончиво ответил я.
Мой собеседник недоверчиво хмыкнул, но тему больше развивать не стал. Довёз нас до ближайшего посёлка, помог найти машину для поездки в больницу и распрощался.
***
В следующий раз в Савельино я оказался уже через несколько дней. Мужик, подбросивший меня до поворота на грунтовку, на прощанье напутствовал:
‒ Ты там поосторожнее. Деревня больше года пустует, и лес рядом. Может, уже зверьё лесное среди домов шастает, кто знает.
‒ Спасибо! Буду осторожнее.
Я махнул ему рукой на прощанье, он коротко посигналил и поддал газу, как мне показалось, слишком поспешно. А я побрёл по едва заметной колее среди бурьяна. Нужно было отыскать оставленный нами «Патриот», зайти к Тинычу в избу за оставленными вещами и поехать в посёлковую больницу за Артёмом. В траве стрекотали кузнечики, в небе надо мной проносились стремительные ласточки. Тишина и простор. Безмятежность, покой, будто бы и не ждёт в паре километров впереди загубленная неведомой силой деревенька. Сердце невольно сжалось, потом участило бег.
На свой «Патриот» я вышел совершенно неожиданно. Высокая трава клонилась к нему, будто стремилась опутать машину. Кусты борщевика, растопырив широкие листья, стояли молчаливыми и опасными стражами чуть в стороне. Я остановился, окинул взглядом пригорок с разбросанными развалинами домов и тёмную грозную массу леса вдали, за деревней. И никак не мог отделаться от мысли, что, кажется, знаю природу прокатившегося здесь урагана. Точнее, знаю, что это могло быть, но вот природу этого явления постигну вряд ли. Да и не захочу, если честно.
Последние несколько сотен метров дались мне нелегко. Казалось, из каждого закоулка, каждого окна осиротевшего дома на меня пялится неведомое зло, бездумное и потому беспощадное. Обратно к машине я почти бежал, затылком чувствуя что-то неприятное и чуждое. Лес казался теперь мне враждебной и почти неизведанной стихией. Усилием воли я прогнал лезущие на ум воспоминания о недавних событиях. Торопливо закинул вещи в багажник и застыл на месте, кожей ощутив чей-то пристальный взгляд. Кто-то смотрел на меня, может, из дальнего леса, или из зарослей борщевика. А может, из окон какого-нибудь дома. Отравленный собственным страхом и воспоминаниями, я мгновенно захлопнул багажник и поспешил укрыться в салоне внедорожника, уповая на то, что неведомое из леса потеряет ко мне интерес. Повернув ключ в замке зажигания, облегчённо выдохнул, услышав успокаивающее урчание мотора. В этот миг что-то мелькнуло в траве, заставив меня вздрогнуть, потом раздалось звонкое «Гав!».
‒ Буран? ‒ воскликнул я, не веря себе.
Облезлый разноглазый пёс сидел у машины со стороны пассажирского сидения. Я наклонился и открыл дверцу. В его шкуре запутались репьи и сор, рёбра тяжело вздымались, язык свисал из распахнутой пасти. Он бежал откуда-то издалека, учуяв моё возвращение.
‒ Поедешь со мной, а? ‒ предложил я ему и похлопал для убедительности ладонью по сиденью. ‒ Давай, залезай, Бураныч!
Буран переступил с ноги на ногу, точно сомневался в чём-то, затем повернул ушастую голову назад, туда, где прошла большая часть его собачьей жизни рядом с родным человеком. Он будто взвешивал что-то, и мне показалось, что сейчас он встанет и растворится среди травы. Но пёс всё же запрыгнул в машину и свернулся на сиденьи рядом со мной.
#мистика #хоррор #страшныйрассказ #страшнаяистория #страшнаяисториянаночь #страшное
