— Знаешь, какое моё самое ранее воспоминание? — Пашка сердито сгрёб цепь в охапку, от неприятного скрежета коты бросились врассыпную и осторожно вытянули мордочки из-за угла, сверкнув зелёным отражением зрачков. — Я стою ровно здесь, — он пнул торчащий кол вытянутой ногой, — и смотрю на непонятное существо, прикованное к полу. Не думаю, что ей было больше восемнадцати, но тогда она показалась мне ужасно взрослой, а ещё самой красивой на свете. Даже кожа её сияет, как у ангела, помню это очень отчётливо! Но и вонь стоит просто чудовищная, аж в носу свербит, и я чихаю. Существо протягивает грязную руку и с улыбкой подзывает меня, а я и боюсь подойти и до жути хочу коснуться этих согнутых в мольбе пальцев, и дикое противоречие в собственных желаниях загоняет меня в ступор.
Пашка надолго замолчал, а Марфа очень тихо спросила:
— Что с ней стало? Ты её отпустил? — мысль о вполне осязаемой незнакомке растравляла душу.
— Я — трёхлетка? Понятия не имею, но вряд ли. Максимум, что я мог, это рассказать маме. Не представляю, каким образом я спустился сюда по лестнице и не переломал все кости. Впрочем, как вариант, по молодости я мог предпочесть удобства кошачьего хода или даже свалиться туда случайно. Мать вообще говорила, что в детстве я страдал лунатизмом и что всё это мне приснилось, а подвалом никто не пользовался. Его держали запертым, так что в младших классах мне пришлось ломать замок, чтобы наконец-то проверить достоверность этого дурацкого воспоминания.
— И?
— Что — и? Тут уже никого не было. Чистота и порядок. И вот эти цепи. Без никого.
— А фотографии?
— Их не было. Во всяком случае, здесь. После исчезновения отца я нашёл коробку с этими дивными фотками в его гардеробной. Среди обуви.
— И что сказала Роза?
— Что я, должно быть, в детстве видел снимки у папы и нафантазировал себе невесть что. Она всегда отказывалась признавать то воспоминание реальным.
— А сам Тушин? Ты же рассказывал об этом отцу?
— Конечно. Когда впервые проник в подвал и меня серьёзно наказали за это. Он внимательно осмотрел здесь всё и обещал разобраться. Цепи явно произвели на него впечатление, но о результатах расследования я так никогда и не узнал. Наверное, он счёл меня слишком юным, чтобы делиться подробностями. Или результатов не было вовсе.
— И ты так и не попробовал разузнать судьбу той девушки? Самой последней жертвы?
— Какой девушки? Не факт, что она существовала в реальности! Я соскрёб здесь всё до последней дырки от гвоздя, никаких следов чужих ДНК, кроме наших домочадцев и котов. Мы с Тоней обшарили здесь всё, уж поверь.
— Ты же сам в это не веришь! — Марфа хлопнула по коленям и коты устремились к ней, как по сигналу. — Или лжёшь себе. Фотографии, по-твоему, тоже выдумка?
— Нет. Они настоящие.
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
— Так ты всё-таки проверял их?
— Не в том смысле, как ты спрашивала. Я не историк и не археолог, Марфа, меня интересует только современность, понимаешь? То, что может быть связано с отцом, а фото все старые.
— Не историк? А древняя карта Москвы тебе зачем?
— Так это Тонина! Когда она зависает здесь, всегда ночует в той комнате. И почему они так липнут к тебе? — Пашка взъерошил ближайшую мохнатую спину, но кот не снизошёл даже до мурлыканья, продолжая лезть к Марфе на руки и толкаясь с сородичами. — Я думал, они признают только мать и меня, а Тоню не трогают из-за курева. Они терпеть не могут запах табака, особенно Ниф-ниф, хотя Нуф-нуф и Наф-наф тоже против дурных привычек. Прикинь, у одному моему студенческому приятелю Ниф-ниф расцарапал рожу за одну только сигарету в руках, тот даже закурить не успел и не знал про мамины порядки. Хотел погладить котика и вот такое! Но ты… Это нечто. Ты точно не носишь валерьянку в карманах?
— Ты проверял, забыл?
— Ах да! И телефон твой у меня, — Пашка вдруг загрустил.
— Кстати, а чего же ты Рому отпустил, если мой телефон забрал? Не боишься, что он предупредит голубков насчёт завтрашнего визита?
— А, об этом не волнуйся. Его уже приняли.
— В каком это смысле — приняли?
— Мои ребята забрали его к себе. Он интересный кадр, из него многое можно выжать, если с умом подойти.
— Ты сдурел? Что вы с ним сделали? — взъярилась Марфа.
— Да успокойся ты! Никто его не обижает! Классный чел, по тебе вон сохнет, опять же… что тоже в плюс.Аккуратно приняли и попридержат, пока не дам отмашку.