Наутро жители села и окрестных усадеб по традиции собрались в храме. Засидевшиеся за разговорами накануне практически до утра отец и сын запоздали и подошли только к чтению Апостола. Людей было много, и Андрей не сразу смог найти Милу глазами. Вместе с подругами она скромно стояла слева у стены, почти возле солеи перед Казанской иконой Божией Матери и, потупив голову, молилась. Как ни старался Андрей, он смог увидеть только эту склоненную задумчиво головку в милой шляпке и стройную девичью фигуру. Лица видно не было. Но и этого оказалось достаточно для того, чтобы молодой человек смутился, как будто кто-то мог увидеть его пылающий взгляд и прочитать его мысли.
После литургии народ повалил к выходу, поэтому Пётр Петрович и Андрей вынуждены были подождать, отойдя в сторону. Молодой человек не находил себе места, думая, что упустил Милу. Но, выйдя наконец из храма, семьи практически столкнулись друг с другом. Мила с отцом ожидали повозку, которая должна была отвезти их в усадьбу, а Андрей с отцом как раз должны были пройти мимо. Не поздороваться было невозможно. Увидев Андрея, почтительно склонившегося голову при приветствии, Мила столь явно залилась румянцем, что сомнений в её чувствах не могло остаться. Однако заметил это лишь Пётр Петрович. Сергей Львович был слишком занят общением с Андреем, которого не видел вот уже несколько лет, а Андрей был настолько смущён сам, что вряд ли вообще отдавал себе отчёт в происходящем. Калязин не преминул пригласить мужчин в гости, обещая, что Маланья приготовит вкуснейший пирог с ягодами, рецепт которого недавно выведала у кухарки из соседней усадьбы. На том и разошлись.
Визит, не откладывая в долгий ящик, был назначен на тот же вечер и прошёл просто прекрасно. Пирог был и правда выше всяких похвал, чай, настоенный на свежих травах, наполнил гостиную таким невероятным ароматом, что хотелось вдыхать его бесконечно. Поначалу молодые люди были несколько зажаты, но когда после трапезы Пётр Петрович увёл Сергея Львовича в кабинет под предлогом разговора о последних столичных новостях, Андрей предложил Миле выйти на веранду подышать свежим воздухом. Никто не слышал, о чем они говорили, но вскоре с улицы уже доносился звонкий смех Милы, перемежающийся красивым баритоном о чём-то рассказывающего ей Андрея. И когда родители вышли спустя час из кабинета, также решив насладиться летним вечером, детей они уже не обнаружили. Андрей и Мила давно уже убежали на речку любоваться закатом, который в этот день был действительно великолепен. Лето промелькнуло, как один день. Каждое утро в условленное время Андрей приходил к дому Калязиных, и уже через пару минут навстречу ему выбегала Мила. Они шли в лес, на реку или сидели вместе в беседке в саду, часами разговаривали или читали вслух книги, обсуждая затем прочитанное. Мила пожелала, чтобы Андрей преподал ей курс юриспруденции, которой её никто не учил, зато Андрей изучал эту дисциплину м лучшими профессорами в университете. После вечернего чая молодёжь снова убегала по своим делам, и даже Сергей Львович уже не мог не замечать их взаимной склонности. Частенько отцы сидели на веранде и за чашкой чая или трубкой обсуждали, что было бы неплохо поженить детей, когда придёт время. Два вдовца, хоть и происходили из разных сословий, прекрасно понимали друг друга, находили интересными собеседниками и были бы не прочь породниться.
Вечерами, придя домой, Мила поднималась в свою комнату, падала на кровать и начинала безудержно смеяться неизвестно чему. Ей было слишком хорошо и слишком радостно. Так хорошо и радостно, что эта радость рвалась наружу, выходя со смехом и наполняя собой всю комнату. Андрей тоже прибегал домой окрылённый и начинал делиться с отцом своими мыслями, планами, надеждами. А тот лишь улыбался в усы, видя, как горят глаза у его мальчика, и вспоминая себя в его возрасте.
Но лето быстро закончилось, и Андрей вынужден был возвращаться в город. Тепло попрощавшись, молодые люди обещали писать друг другу, что и исполняли с завидной регулярностью. Андрей высылал письма на имя отца с пометкой "Миле", а тот, исполняя роль связного, захаживал иногда в гости к Калязиным и, попивая чай с неизменно радушным хозяином, передавал письма Миле. Она же, взволнованная и радостно-возбужденная, взяв очередное письмо, убегала к себе, а через время возвращалась и, слегка смущаясь, протягивала Петру Петровичу другой конверт, для Андрея.
Продолжение