У моего мужа есть друг. У друга жена, ребёнок, ипотека и бронь от предприятия на мобилизацию. А ещё у него боевой опыт в Чечне.
С начала СВО он обивает пороги военкоматов, чтобы попасть на фронт. Но, уйдя добровольцем – он теряет рабочее место, а с ним и оплачиваемую ипотеку от предприятия. Не вариант.
Пришла мобилизация. Он снова в военкомат: дайте повестку! По повестке рабочее место сохраняется, есть отсрочка по ипотеке. Но тут подключилась бронь от предприятия, и в военкомате его снова разворачивают домой.
Нужно быть реально упёртым засранцем, чтобы продраться сквозь дебри системы и получить возможность оказаться там, где он хочет быть. Где он нужен сейчас, со своим боевым, а не просто армейским опытом. У него получилось. На этой неделе он отправляется на СВО.
Нет, я сейчас не про тупость мобилизационной системы, где хроников и многодетных папаш метут под гребёнку, а опытных бойцов, желающих воевать, отправляют домой. Тупость неизбежна в такой ситуации и было бы странно, если бы всё прошло гладко.
Я про то, что он такой – далеко не единственный. Есть огромное количество людей, которые действительно хотят идти воевать на фронт. И действительно им приходится пройти через все дебри чиновничьей системы, чтобы туда попасть.
А есть другие. Мне кажется, их не меньше, а скорее всего, даже больше.
Те, кто валом уезжает из страны. Снимает наличку, прыгает в машину и двигает в сторону ближайшей заграницы. Лишь бы куда, лишь бы поскорее смотаться от мобилизации. Ибо не дай Бог...
Какой колоссальный разрыв в коллективном сознании, вы не находите? Два совершенно противоположных устремления в людских головах. Одни на фронт, другие за кордон.
В условно патриотическом пространстве тех, кто валит, принято осуждать. Предатели, либерда, трусы и т.п. Но так ли это?
Давайте попробуем разобраться.
Можно даже провести некую возрастную линию – рвутся на фронт или, как минимум, не бегут от мобилизации те, кто старше 37-40 лет. Например, мой муж не попадает ни в первую, ни во вторую волну ( у него пятеро несовершеннолетних детей плюс бронь от предприятия). Он на фронт не рвётся, но при этом спокойно говорит: "Если призовут – пойду". И я с ним согласна. Хотя по-бабьи, конечно, переживаю и боюсь.
Нам с мужем в этом году по сорок лет. В кругу наших друзей нет ни одного (реально, ни одного), кто бы скрывался от мобилизации или хотя бы её осуждал. Никто не рад, само собой, но неизбежность происходящего очевидна. Почему так?
Мы дети совка, как ни крути – в нас остались зачатки того воспитания. Когда коллективное "мы" было больше, чем отдельное "я". Когда Родина - это не пустой набор звуков. У нас есть память о том, что защищать страну ценой своей жизни – это правильно и нормально.
Вопрос идеологии и ценностей. Хорошая она или плохая – судить не будем. Просто такая, какая есть.
А кто те, кто уезжает? В массе своей это люди моложе 37 лет. Дети, рождённые в девяностые, когда всё, что было ценностью у наших отцов и дедов, опускалось, обсиралось и высмеивалось. Они не помнят и не знают, что слово Родина когда-то писалось с большой буквы. Для них патриотизм – смешное и ругательное слово. Это тоже идеология, только с обратным знаком: вместо "мы" на первом месте "я". Свобода взглядов, осознание собственной уникальности и привилегированности перед толпой. Я никому ничего не должен, только себе. Поэтому в первую очередь думаю о себе, спасаю себя от этой ненужной, навязанной мне войны.
Неправда, что последние тридцать лет нам не прививали никаких ценностей. Они были, потому что без идеологии человек в принципе не существует. Она прорастала в нас медленно и верно, зёрнами "свободы" и "рыночных отношений". А на рынке и правда каждый сам за себя: на ближнего не смотри, на нижнего насри. Иначе не выживешь.
Кто виноват, что эти дети выросли такими? Они сами? Или государство и общество, которые их растили?
Хорошо это или плохо, опять судить не будем. Просто есть, как есть.
Знаете, спорить и оценивать возможно, когда вы действуете в рамках одной системы ценностей. Вот Петя со мной в одной идеологии, значит, я могу вместе с ним судить о его поступках.
А если Петя вообще в другой системе ценностных координат? У нас с ним нет точек соприкосновения, мы как дельфин и ласточка, вообще друг друга понять не можем? Он плавает в воде, я летаю в воздухе. У нас разная идеологическая среда, которой мы дышим.
Что и как я могу ему доказать?
Дельфины массово уплывают за кордон. Я знаю, что ими движет, и верю, что среди них много нормальных ребят. Тех, которые не трусы и не предатели – просто они всю жизнь плавают в своей идеологической среде, где "я" на первом месте и каждый сам за себя. Они искренне не понимают, почему мы, ласточки, двигаем в противоположную сторону. В сторону фронта.
Просто для нас, ласточек, существует только один выбор. Если Россия сейчас не победит – нас как единой нации и государства вообще не будет. Это не истерия, это просто факт – никто не даст нам выйти из этой ситуации, сохранив хотя бы остатки суверенности. Это и ежу понятно.
Также и ежу понятно, что мы не сами влезли в эту войну – нас туда планомерно загоняли последние десятилетия. Как только поняли, что с развалом Союза страна не рухнула окончательно, а шевелится, дышит и даже вроде немного начинает вставать с четверенек.
Знаете ли вы, сколько денег было выкачано из России в девяностые и двухтысячные, сколько продолжают качать до сих пор? Знаете ли вы, что любые попытки встать на равную доску с Западом в политическом и экономическом смысле всё это время жёстко пресекались тем же Западом на корню?
Никому и никогда мы не были нужны как друзья и партнёры. Только как холопы и сырьевая база. И это не пропагандонская истерия, а тоже вполне объективный факт. Если у вас есть критическое мышление и вы хоть немного разбираетесь в истории и мировой политике, для вас это должно быть очевидно.
Жить и не тужить сам для себя, привычно хая "тоталитарное путинское государство" – просто удобная идеологическая ширма, прикрывающая на эти факты глаза.
И, действительно, в этом смысле дельфин и ласточка друг друга никогда не поймут. Дельфину пофиг, что там с его страной. Что она мне сделала, эта отсталая, коррумпированная, да ещё и агрессорская страна, чтобы за неё идти на смерть?
При этом дельфину далеко не по фиг, что будет с ним самим, а потому он плавно утекает в закат, понаблюдать в сторонке, чем дело кончится.
А что Украина? Она просто рычаг, чтобы удержать факты на на том месте, где они есть. Чтобы не сдвинуть расстановку сил – есть Россия, источник бабла, дешёвой силы и сырья, а есть те, кто на всём этом наживается.
Украина – даже не противник в объективном смысле этого слова. Это просто инструмент давления на Россию. Серьезно и мощно накачанный. В один прекрасный момент давление перешло критическую точку. И теперь мы имеем то, что имеем.
Там, где играют против нас основные игроки, никто и никогда не рассматривал Украину как самодостаточную страну. Им не нужна Украина как сильное экономически и политически государство, упаси Бог. Это всё сказки для детишек, про большую дружную европейскую семью – честно, очень удивлюсь, если остались люди, которые в это реально верят. Украина нужна исключительно для сдерживания экономической и политической силы России. Её для этого воспитывали, кормили и растили. И подставили под нож в первый же удобный момент.
Да, первыми удар нанесли мы. Я это признаю и ответственности с нас не снимаю. Пятно "ударившего первым" всегда будет на нас, но для этого ведь тоже были причины.
Нас обвиняют в агрессивной агрессии и имперских амбициях – а разве это так?
Давайте искать логику. Если мы такие агрессоры и жаждем империи – почему не нападаем на Белоруссию (тоже суверенное государство, бывший СССР), на Казахстан, Армению? Почему именно Украина?
Потому что ни Белоруссия, ни Казахстан не угрожают нам. Мы мирно сосуществуем рядом, сотрудничаем на взаимовыгодных условиях. Когда-то так было и с Украиной. Но последние 15 лет из неё методично делали нашего злейшего врага, рвали в мясо родственные, политические и экономические связи в ущерб обеим странам. Пока, наконец, Украина не стала представлять для нас конкретную угрозу. "Москаляку на гиляку", надеюсь, все помнят? Это же не просто слова.
Война – это зло. Нормальный человек не радуется войне, не хочет её. Не злорадствует и не пляшет, видя убитых и искалеченных войной людей. Перед горем мы все равны, у горя нет правых и виноватых.
Но теперь ставки подняты так высоко, что либо мы доведём начатое до конца, либо нам конец. Без преувеличения, нас не оставят в покое, пока не выпорют до костей, до самой Москвы и Камчатки, чтобы впредь неповадно было. Есть те, кто этого ещё не понимает?
Может, кто-то из дельфинов, уплывающих сейчас за кордон, реально верит, что война как-то сама собой рассосётся, а я подожду, посмотрю?
Нет, этого не будет. Если ты не пойдешь защищать страну, это сделают за тебя другие. Мой муж. Наши друзья. Я сама. А куда деваться? Выбора нам не оставили.
Мы ласточки, мы дышим воздухом и летим на смерть.
Или на жизнь. Будем надеяться, всё же последнее.
Только ведь ты, мой золотой дельфин, когда-нибудь вернёшься. Никто не ждёт тебя за границей с распростёртыми объятьями, там тебе сейчас плохо и трудно жить. Чай, не под крылышком родной страны. Попытаешься удержаться, но, скорее всего, вернёшься, переждав мобилизацию – когда мы, оставшиеся, отстоим страну за тебя.
Понимаешь, дельфин, своё теплое место в послевоенной России ты получишь моими руками. Руками моего мужа и моих друзей. Ценой наших жизней. Сможешь тогда посмотреть мне в глаза?
Без обид – но я отведу свой взгляд.
Полина Фаткина, психолог с православной огранкой
