О своём раннем детстве я помню не много. Воспоминания начинаются с больничной палаты, где я лежал, как мне казалось, целую вечность. Почему-то вспоминались капельницы, но я всегда думал, что их ставили не мне.
- Не могли же ставить четырёх-пятилетнему ребёнку капельницы и оставлять его без присмотра, - так рассуждал я став взрослым.
Вспоминался строгий, но добрый медперсонал, как меня кормили с ложечки, как купали. Вспоминалась вечно плачущая санитарка баба Валя. Заходит в палату нормальный, а посмотрит на меня и начинает плакать.
Помню, как в палату пришли мама и папа, но я их не узнал. Говорил, что это не мои мама и папа. Мне объяснили, что я очень сильно болел, долго не видел родителей, потому забыл их. Теперь я почти поправился и родителям можно навещать меня. Скоро совсем поправлюсь и поеду домой.
Теперь мама и папа приходили ко мне почти каждый день. Приносили что-нибудь вкусненькое, игрушки, примеряли новую одежду.
Потом они забрали меня домой. Помню, как я плакал и говорил, что это не мой дом.
Папа положил руку мне на плечо и сказал:
- Артур наш дом сгорел и теперь мы живём здесь.
Больше из тех времён в памяти ничего не осталось.
Летом, перед тем как мне пойти в первый класс, мы переехали в другой населённый пункт.
Помню, как помогал упаковывать вещи в коробки, как ехали с мамой на поезде. Папы с нами не было.
- Он отправит вещи и приедет, - сказала мама.
Потом мы жили в семейном общежитии от фабрики. Около года или чуть больше там прожили, прежде чем нам дали квартиру. Двухкомнатную и в то же время крохотную.
Я учился в пятом классе, когда мы вновь переехали. За полтора года сменили четыре съёмные квартиры.
Вот очередной переезд в другой населённый пункт. На этот раз не в город, а в большое село в частный дом. Родители сразу сказали, что выплатили лишь бОльшую стоимости, потому сейчас нужно будет много работать, чтобы быстрее рассчитаться.
Мама и папа брались за любые подработки, а я занимался наведением порядка в доме, готовил еду. Мы оплачивали коммуналку, покупали самое необходимое, остальные деньги отдавали за дом. Это позволило полностью освободиться от долга к весне, и мы зажили на всю катушку.
Посадили огород, завели хозяйство, приютили бездомного пса Марселя (его так звали все в селе). Как-то летом дверь была распахнута и в дом зашёл котёнок трёх-четырёх месяцев. Так у нас и остался, получив кличку Жорик, из-за того, что готов был к приему пищи 24 часа в сутки.
Мы были обычно семьёй.
Я окончил школу, получил профессию, женился, сам стал отцом.
Всё было хорошо, пока не пришло письмо в одной из соцсетей. Какая-то женщина написала якобы я её сын, которого у неё забрали в детстве.
Конечно же я воспринял это как бред. И в то же время в памяти начали всплывать больница, капельницы, плачущая санитарка баба Валя (и почему из всего медперсонала я запомнил только её имя?). вспомнилось, как я не узнавал родителей.
Примерно через неделю написал ей, задал несколько вопросов. Женщина ни на один из них не могла дать чёткого ответа, путалась в датах, событиях, не могла вспомнить точной даты моего рождения, не помнила в каком возрасте и почему меня забрали.
Каждый её ответ начинался со слов «Ты пойми я ни в чём не виновата, так сложились обстоятельства» после нескольких дней переписки я всё же решил рассказать о ней жене.
Супруга сказала:
- Только мама и папа смогут ответить на все твои вопросы. Давай съездим к твоим родителям и поговорим.
В ближайшие выходные мы были у родителей.
Слушая меня, мама тихо плакала, а папа обнял её за плечи и сказал:
- Артур давно уже не ребёнок и нам следовало рассказать ему правду, чтобы это не было для сына так мучительно сейчас.
В тот день я узнал, что меня установили в пятилетнем возрасте.
Биологическая мать вела аморальный образ жизни, бросала детей одних.
В тот раз она заперла нас двухлетним братом дома и ушла на неопределённое время. Точно никто не знает, но судя по всему мы несколько дней были одни. Какие-то продукты может и были в доме, но воды не было. Брат умер от обезвоживания, а меня успели спасти.
Соседями были такие же алкаши, потому никто не хватился, где мы и как мы. Тревогу забила та самая санитарка баба Валя.
Пришла, а дверь на замке. Заглянула в окно и увидела меня на полу. Стучала, звала, потом побежала за помощью.
Баба Валя была моей бабушкой по отцу, но в свидетельстве о рождении в графе отец у меня стоял прочерк. Она не могла забрать меня к себе ещё и потому, что сама скиталась по чужим углам. Пьющий сын выгнал её из дома.
Был суд. Биологическую мать лишили родительских прав и даже дали какой-то срок, а меня усыновили мои папа и мама.
Я написал той женщине, что благодарен ей за факт появления на свет, в остальном я ей ничем не обязан. У меня есть любящие и любимые родители, а она мне никто.
История из жизни Артура Федосеева