Профессор еврейской Библии и древней религии в Эксетерском университете Франческа Ставрокопулу написала провокативную, но очень информативную книгу God: an Anatomy. Речь идет о христианском боге и о его эволюции в глазах верующих. Вначале у бога было тело.
Мы не знаем его настоящего имени. В ранних надписях оно появляется как Yhw, Yhwh или просто Yh; но мы не знаем, как это произносилось. Он стал известен как Яхве. Возможно, это не имеет значения; к третьему веку до н. э. его имя было объявлено непроизносимым. Мы знаем Его лучше всего как Бога.
Бог, как его теперь понимают в монотеистических религиях, не всегда был единичным божеством. Когда Саргон II Ассирийский завоевал Израиль в восьмом веке до нашей эры, он описал захват статуй «богов, которым они доверяли». Кем были эти другие боги – и что для них был Яхве? Благодаря текстам второго тысячелетия до нашей эры из сирийского города-государства Угарита мы знаем, что Яхве когда-то был второстепенным богом бури в дикой гористой местности к югу от пустыни Негев. Он был частью большого пантеона левантийских богов, возглавляемого патриархом Эль и его супругой Атират.
Эль, а не Яхве, скорее всего, был первым богом народа Израиля. Но в начале первого тысячелетия до н. э. Яхве сместил его. Этот Яхве — бог, которого анатомирует Франческа Ставракопулу. Он не является совершенным, абстрактным, нематериальным существом в современном представлении; это внутреннее присутствие со слишком телесной реальностью и многими недостатками, которым наследует плоть.
Он во многом создан по образу человека. В текстах он описывается как обладатель сияющей и красноватой кожи, а румяный цвет лица является древним признаком божественной силы, мужественности и силы. Его борода длинная, но тщательно ухоженная, а волосы вьющиеся, черные и блестящие. Более старый седовласый бог, с которым мы более знакомы, — это творение пророка Даниила, писавшего во втором веке до нашей эры. Однако поначалу Яхве не был полностью похож на человека. «У Бога, который вывел [Израиля] из Египта, рога, как у дикого быка!» — восклицает пророк Валаам в Книге Чисел, четвертой книге еврейской Библии. В некоторых ранних храмах он был представлен золотыми статуями божественного быка.
Тезис Ставракопулу состоит в том, что в течение шести столетий, когда писались книги Ветхого Завета, огромная телесность этого более дикого божества стиралась, не в последнюю очередь под влиянием платонизма. «Почтение скорее требует… . . аллегорического понимания», — писал Климент Александрийский примерно на рубеже второго века н. э., выражая научное отвращение к эмпирическому и соматическому, которое остается очень влиятельным. Переводчики тоже давно очищают текст, отдавая предпочтение абстрактному и метафизическому, а не телесному. Но этого более изначального, живого Яхве можно реконструировать по разрозненным библейским отрывкам, в которых еще сохранились теплые следы его божественной материальности.
В вавилонском мифе бог-воин Мардук побеждает богиню-оборотень Тиамат, стреляя ей в горло стрелой. Лук широко воспринимался как фаллическое оружие, и сексуальное насилие завоевания было явным: вавилонские писцы резюмировали его историю как «Мардук, который победил Тиамат своим пенисом». Подобное завоевание Яхве упоминается в Библии благодаря его победам над океаническими монстрами хаоса, которых, среди прочего, называют Левиафаном, Раавом и Таннином. Его лук тоже отождествляется с пенисом: «Ты размахиваешь своим луком наготы! Ты удовлетворяешь древки своей тетивы!» восклицает пророк Аввакум. (Излишне говорить, что этот отрывок обычно переводится иначе.) Итак, когда Яхве поднимает свой лук в небо после того, как отступит Потоп, отмечает Ставракопулу, там висит не только его лук.
«Бог: Анатомия» — это проявление силы. Ставракопулу создала не только необычайно богатый и детализированный портрет самого Яхве, но и сложный и подробный отчет о культурных ценностях и практиках, которые он воплощал, а также о более широком мире мифов и историй, из которого он возник. Этот Яхве является опровержением противопоставления плотского и божественного, изложенного апостолом Павлом, который писал, что «то, что желает плоть, противно духу». Если сам Бог одновременно и плотский, и божественный, то два тысячелетия христианской и постхристианской мысли могут нуждаться в некотором переосмыслении.
Ставракопулу приняла близко к сердцу библейское наставление искать лицо Бога, и то, что получилось в книге, — это божество, более пугающе живое, более неотразимое, более сложное, чем мы встречали раньше. Можно сказать, более человечное.
