Глава 1
15 августа 1991 года
– …мать! – Сашка, выругавшись, приземлился на четвереньки, встал и принялся разглядывать свои джинсы. На одном колене теперь красовалась внушительная дыра, а через дыру была видна ссадина.
– Сашеньку танковые горы не приняли, – заявил Ромка с вершины одной из таких гор, откуда, предприняв попытку спуститься бегом, навернулся Сашка. – Тут одно из двух – либо примут, либо нет. Теперь так и будешь падать.
– Идите вы нахрен, дебилы, джинсы новые были, чёртову кучу денег стоят, – заныл Сашка, – зачем я с вами, идиотами, вообще попёрся. Обещали, что тут весело, а сами скачете, как сопляки, по этой хрени. В чём веселье-то? Ещё и жара…
Было и правда жарко, так что у Андрея уже промокла футболка, и сам бы он, конечно, спустился с горы, отошёл в тень берёз и спокойно посидел там с Ромкой. Может, покурили бы, а может, просто поболтали. Но раз Ромка задался целью извести Воропаева, надо было соучаствовать.
– Самое интересное – за забором, – Малиновский махнул рукой в сторону воинской части. Часть была заброшена. Точнее – законсервирована, вместе с имитаторами танков и вот этим полигоном, где было довольно весело бегать по горам. Зимой на лыжах, конечно, ещё лучше, но и летом сойдёт. Перебраться через забор было непросто – периметр просматривался с вышки, на которой, несмотря на пустоту внутри части, постоянно торчал какой-нибудь солдатик. Но так как посягали на этот забор редко, то и солдатики предпочитали в жару спускаться с вышки и отсиживаться в крохотной дежурке внизу, ещё и врубив погромче магнитофон. Уж тогда лезь не хочу.
– Кретины, – продолжал ругаться Сашка, но всё-таки с Андреем и Ромкой пошёл. Скорее всего, потому, что не очень хорошо запомнил дорогу и тащиться через весь полигон, потом через лесок до шоссе да ещё через лесок – после шоссе до дачного посёлка – в одиночку опасался.
На вышке, как они и надеялись, было пусто. Зацепившись за шершавый верх бетонной плиты забора, Андрей подтянулся и перевалился на другую сторону. Сашка влез с Ромкиной помощью.
Пробежав, пригнувшись, за старую казарму, выдохнули и выпрямились. Тут их не было видно. На вышку Ромка когда-то забирался и твёрдо запомнил, какая часть местности доступна взору дежурного, а какая скрыта строениями и берёзками.
– Хорош уже стонать, – посоветовал Сашке Малиновский, – подумаешь, джинсы порвал.
– Да они больше стоят, чем ты сам, – огрызнулся Воропаев.
Ромка пожал плечами и полез в танк. Эти имитаторы танков двигались по небольшому рельсовому пути к мишеням и от мишеней. Башня вращалась, и у сидящего внутри возникала полная иллюзия, что он в боевой машине. Будь Андрей с Ромкой помладше – наверное, одурели бы от такого классного развлечения. Хотя нет, в более юном возрасте они бы не преодолели забор и не смогли справиться с довольно тугими рычагами внутри кабины.
– Уроды, – вздохнул Воропаев, – вы меня три часа тащили посидеть в этой консервной банке?
– Эта банка, между прочим, движется, – Ромка потянул рычаг и поехал в своём танке вперёд.
Андрей сел перед другим имитатором на рельсы. Возможно, они и зря взяли Сашку с собой. То, что он грохнулся и разорвал джинсы – неплохо, но ведь он запросто раззвонит в школе, что у них, как у детсадовцев, вызывает припадок радости игрушечный танк… Ну… почти игрушечный…
Со школой теперь всё будет сложно. Их с Воропаевым матери вдруг с чего-то решили, что обычной дворовой школы недостаточно и необходимо перевести их в крутую математическую. Как этого избежать, подсказал Ромка, считавший, что в профильные классы всегда будет вступительный экзамен и достаточно написать его так, чтобы тебя сочли полным дураком и на пушечный выстрел не подпустили к будущим математическим светилам. Но никакого экзамена не потребовалось. С пристойным аттестатом за девять классов и, как подозревал Андрей, хорошим взносом непосредственно в карман директора его были только рады принять. Возражений, что ему не нужна навороченная программа и он не собирается в экономисты, а в технологический поступит и так, родители не приняли. Упёрлись оба, продемонстрировав редкую для них сплочённость. Будущее – за экономистами, есть ли будущее за технологами – кто знает. А он просто не понимает, чего хочет, поскольку до сознательных решений об образовании не дорос. Вот Сашка дорос и сам жаждет заниматься математикой день и ночь… То, что новая школа далеко, а Ромка остаётся в старой – тоже несущественные мелочи. Трудности надо преодолевать.
– Здесь вода хоть есть?
– Чуть дальше, – Андрей показал Сашке направление, – в военном городке колонка.
– Ещё дальше? Так мы не на край света забрались? Какая прелесть…
Прищурившись, Сашка оглядел его, как умалишённого, и Андрей предпочёл поступить аналогично Ромке – забраться в танк. В нём было душно, пахло нагретым металлом, пылью и ржавчиной. Потянув на себя рычаг, почувствовал – конструкция поехала по рельсам в сторону мишеней. Да по барабану, что и кому Сашка расскажет. Флаг в руки. Они с Ромкой имеют право развлекаться, как им хочется. А родителям Андрей с чистой совестью скажет – они ещё раз попытались подружиться с Сашенькой, раз всем взрослым уж так этого хотелось. Но не вышло, сердцу не прикажешь. Ничего лучше приглашения Воропаева на собственный день рождения и выгуливания его на свежем воздухе Андрей всё равно не придумает.
Тут и раздался шум, которого быть не могло. Топот, будто бежит рота солдат. А им здесь делать нечего, часть же заброшена. Хотя рядом целый военный городок. Возможно, они протопают мимо… Куда-то… Куда?
И почти тут же на них заорали:
– Эй, вы тут откуда?
Топали где-то неподалёку, но орали – совсем близко. Андрей высунулся из танка и увидел вспотевшего и крайне злого солдатика, видимо, из тех, что должны были сидеть на вышке и контролировать территорию, да вот пропустили незапланированное вторжение. Всё, что им было сказано дальше, было сказано чистейшим русским матом. Не то чтобы это могло напугать, но стало не по себе. Ясно, что когда на тебя так орут, лучше убраться, пока дело не дошло до пинков. Ромка понял это мгновенно и дунул к забору. Бегал он из их троицы быстрее всех.
– На место откатил, быстро, – заорал солдат, – я за тебя буду?
Но Ромка не обратил на это внимания. Так же собирался поступить и Андрей, выбравшись из железной конструкции, – ну их к чёрту, пусть сами двигают танки назад. Но Воропаев вдруг зачем-то решил послушаться и откатить машину на место. Андрей выпрыгнул на землю, Сашка же рванул в обратную сторону – в кабину, они столкнулись, Андрей запнулся о Сашкину ногу и тут же – о рельсы и свалился под танк. Осталось Воропаеву потянуть рычаги, и можно было считать себя претендентом на премию за самую бессмысленную смерть школьника на каникулах. К счастью, Сашкин порыв прошёл, и он тоже побежал к забору, сообразив, что просто смыться куда быстрее, чем ещё что-то делать. Андрей вскочил и тут же упал обратно – нога дико заболела, так, что потемнело в глазах и стало холодно, несмотря на жару. А он даже не сразу понял, как сильно ушибся о рельсы. Вот что ободрал руку и оттуда течёт кровь – понял, а что теперь не сможет не только бежать, но даже идти – нет. Однако солдат, теперь уже подошедший, продолжал вопить и угрожать, так что убраться отсюда захотелось любым способом – пусть даже ползком. Андрей поднялся снова, наступил на ушибленную ногу и сделал несколько шагов в сторону забора. Результатом этих усилий были пара метров преодолённого расстояния, слёзы, покатившиеся из глаз непроизвольно, и ощущение, что у него как минимум перелом. Правда, ноги раньше он не ломал и сравнивать ему было не с чем, но…
Снова опустившись на землю, Андрей подумал – ну и пусть на него орут, уйти он не в состоянии. Глянул в том направлении, куда удрали Ромка с Сашкой – никого. Наверняка перелезли забор и теперь в безопасности. Или он их не видит из-за слёз и из-за того, что зрение у него и без слёз не очень, просто он стесняется носить очки. Попытался протереть глаза руками и услышал рядом:
– Куда, у тебя же руки грязные! Вот, возьми.
Повернувшись, увидел двоих. То есть увидел он сразу много народа – толпу солдат, строящихся у казармы, уходящего к ним того, кто орал, приближающегося мужчину постарше, наверное, их командира… И – двоих. Эти стояли ближе всех и были наиболее живописны – абсолютно одинаковые ростом и комплекцией малявки в синих спортивных шортах, белых футболках со штурвалом на полпуза, кедах и ярко-оранжевых гольфах. На одном малявке были очки, на втором, точнее второй – оранжевые банты в тон гольфов. Малявка с бантами протягивала ему платок.
– Сильно больно, да?
А потом принялась вопить: «Папа, папа!» И уже этому папе докладывать, что тут большой мальчик грохнулся и плачет. Подошедший папа, тот самый командир, повёл себя, с точки зрения Андрея: неадекватно, начал хватать малявку за локти и просить повторить, что она сказала. И – ещё раз. Лишь потом заключил:
– Катька – молодец!
– Ни разу не заикнулась даже, – поправил очки второй малявка.
Наверное, в этом было какое-то логопедическое чудо, которое Андрей понять не мог, потому что ему было больно и больше всего он хотел оказаться сейчас дома, а не сидеть на земле среди этих непонятных людей.
Но, похвалив свою ни разу не заикнувшуюся Катьку, офицер от неё отвлёкся и переключился на Андрея. Осмотрев его ногу и не забыв высказаться, что в восемнадцать лет никого в часть не загонишь, зато малолетние придурки так и лезут, сообщил, что сейчас отправит кого-нибудь в городок за машиной, чтобы отвезти Андрея к родителям, которые, как он надеется, оторвут ему уши. Это было маловероятно, но спорить Андрей не стал. Пусть думают что хотят, лишь бы довезли. Ему показалось, что он видит над забором Ромкину голову, но может, только показалось, и тот давно ушёл.
– Давай подорожник прилепим, – предложила Катька, как только её папа отправился обратно к казарме, – он лечебный.
– Обойдусь.
Малявка в бантах кивнула, но всё-таки принялась выискивать этот подорожник, малявка в очках присоединился к ней.
День рождения, безусловно, удался...
