У Бориса Гамиловского отношения со школой не задались. На этот случай существовал запасной вариант - школа рабочей молодежи. Так он стал лаборантом и одновременно учеником вечерней школы. Для тех, кто после прочтения поспешит зачислить автора в лентяи и тунеядцы, сообщу: повзрослев, он реабилитировался.
Окончив 10-й класс, я получил все положенные отметки - от троек до пятёрок. Родители успокоились, но зря. В августе я забрал документы из 92-й школы и перевелся в вечернюю школу № 127 в Дегтярном переулке, за гостиницей «Минск» (сейчас школа № 2054).
Но в "школе рабочей молодежи" требовалась справка с работы, а я не имел представления чем бы мне заняться. Мама обзванивала знакомых и коллег, но юного оболтуса (меня) никто не хотел брать. Помог родственник.
Первая запись в моей трудовой книжке: «НИИ Гидрометеорологического приборостроения». Младший лаборант оптической лаборатории. Оклад мне положили в 55 рублей. Что я там буду делать - не представлял. Забегая вперед, расскажу, что меня попросили самостоятельно собрать выпрямитель по схеме, при включении он загорелся. Больше меня к сбору техники во избежание пожара или взрыва не подпускали.
Меня отправляли в местные командировки в гидрометеорологические центры Москвы и Подмосковья, однажды в составе группы ездил в Минск, где что-то устанавливали в аэропорту инженер и механики, а я подносил, держал, иногда закручивал гайки. Какое-то время меня пытались научить хотя бы чему-то полезному для лаборатории, но вскоре бросили это занятие. От ежедневных трудовых будней остались вспышки воспоминаний: перепечатываю самиздат о йоге, американских диетологов, даже Камасутру. Зато очень хорошо помню мой второй рабочий день в должности лаборанта. А произошло вот что.
У механика нашей лаборатории Виктора П. были золотые руки. Высокий, с голубыми глазами, огромной лысиной, окаймленной венчиком вьющихся пшеничных волос, он мог всё: собрать любой механизм из ничего, починить непочиняемое. На второй день моей трудовой деятельности я был отправлен с Виктором в местную командировку. Мы уезжали с Савёловского вокзала. Кажется, на любом московском вокзал имелась такая стационарная палатка, где можно было купить что-то поесть, выпить сок. Туда Виктор со мной и отправился.
Пошептавшись с продавщицей и купив пару котлет в хлебе, он подошел к ящикам, где лежали вощеные стаканчики, сунул два из них мне в руки, вытащил поллитровку водки из-за пазухи и разлил. Водка оказалась до противного тёплой. Но главное было не это. Беда была в том, что в мой стакан попала маленькая стружечка из ящика, так и норовившая влиться в меня вместе с противной жидкостью. Мне казалось, что она застрянет в горле, меня стошнит, я выставлю себя маменькиным сынком. Что тогда подумает механик-«золотые руки» и все в лаборатории? А залезть пальцем в стакан и вытащить эту маленькую дрянь было неловко. И я пил эту водку маленькими глоточками, перед каждым сдувая стружку подальше. Когда стакан опустел, я увидел перед собой котлету и в ужасе отшатнулся.
Жаркий сентябрьский день, а такое в Москве случается, теплая водка, вливаемая по капле, моя нервозность и отказ от закуски сделали свое дело: до электрички я добрался на своих двоих, а в вагоне заснул. Очнулся часов пять вечера под большим прожектором на взлетном поле. Как Виктор дотащил, довел меня до объекта, не представляю.
Нет, после этого я не стал на всю жизнь ненавистником алкоголя, но всегда и всюду проверяю чистоту посуды перед тем как выпить. #борис гамиловский