В XIV веке итальянский поэт Данте Алигьери написал поэму, названную "Божественной комедией". В ней он описал свое странствие по Аду, Раю и Чистилищу, проводником в котором стал знаменитый римский поэт Вергилий. Именно "Божественная комедия" стала одним из центральных произведений эпохи Средневековья, повлияв в том числе и на христианскую традицию. Но нас интересует не сама комедия, а лишь один ее эпизод, который во все времена наводил наибольший ужас в сердца читателей.
Во время своего путешествия по Аду Данте описывал грешников и наказания, которым они подвергались за проступки, совершенные ими при жизни. Чем глубже Данте спускался в Ад, тем страшнее становились наказания и тем страшнее были мучители. На самом последнем, девятом, круге Ада Данте встречает графа Уголино делла Герардеска - вполне реальную историческую фигуру, жившую незадолго до написания "Божественной комедии". Он, как и все прочие грешники на этом круге Ада, был скован вечным льдом по самую шею - так, что его голова могла смотреть только вниз и видеть лишь заледеневшее тело. Подобному наказанию подвергались предатели, обманувшие доверившихся им людей.
Граф Уголино был правителем Пизанской республики. Как считалось, он предал собственный народ (но, как мы узнаем чуть позже, не только его), наживаясь на продовольствии во время массового голода. В конце-концов архиепископ Руджери и генуэзцы сумели общими усилиями свергнуть графа, заточив его в башню семьи Гуалланди. Вместе с Уголино заточены были двое его младших сыновей и двое внуков. Но заточение было недолгим. Башню решили замуровать, оставив графа Уголино и его потомство умирать от голода. Так же, как он оставил умирать собственный народ.
Давайте приведем слова самого графа, когда он рассказывал о последних днях своей жизни Данте Алигьери:
Проснулись мы: вот час приходит
Когда нам в башню приносили хлеб.
Вдруг слышу: сверху забивают склеп
Ужасной башни: я взглянул с тоской
В лицо детей, безмолвен и свиреп.
Два дня молчали мы в темнице мертвой,
Но только день лишь наступил четвертый
Мой Гаддо пал к ногам моим стеня:
"Да помоги ж, отец мой!" и простертый
Тут умер он. И как ты зришь меня
Так видел я: все друг за другом вскоре
От пятого и до шестого дня
Попадали. Ослепнув, на просторе
Бродил я три дня, мертвых звал детей.
Потом — но голод был сильней, чем горе!
В последней строчке без труда угадывается отсылка на людоедство, которым прославился Уголино во время заточения в башне. Он съел собственных детей. Данте полагал, что на тот момент они были уже мертвыми, но стражники, которые слышали крики несчастных пленников, были убеждены, что граф съел их заживо. Как еще объяснить, что пожилой человек сумел продержаться несколько месяцев без еды и воды, тогда как его потомки скончались довольно быстро?
Впрочем, современные ученые, тщательно изучив останки костей семейства Уголино, склонны полагать, что это все - не более чем очередная легенда, так как никаких свидетельств каннибализма обнаружено не было. Башня, в которой несчастные погибли от голода, с тех пор называется Torre della fame, то есть Голодная башня.