К предпоследнему гимназическому классу девицам – по пятнадцатому году. После уроков местных девочек забирают домой, а те, что приехали учиться из посёлков, живут в пансионе при гимназии.
Как-то, ещё в третьем классе, затосковала Наташка по дому, по маманюшке с батей соскучилась, – даже тихонько плакала по ночам. Среди девочек верховодила дочка городничего, Настя Ерофеева. Дружить с нею стремились все девочки, но надменная Настя выбрала себе в подружки купеческих дочек – Соню Кудрявцеву и Варю Никонову. В отношении других девочек чувствовала себя повелительницею, что порой может снизойти до милости, а чаще выходило, что гимназистки из небогатых семей просто прислуживали ей. Случалось, решали за Настю задачи и примеры по арифметике. А ещё гимназистке Ерофеевой нравилось нарочно ронять на пол какую-нибудь свою вещицу и смотреть, как девочки, отталкивая друг дружку, бросаются поднимать кружевной платочек либо ленту, – чтоб первой подать их Насте. А Настя в превеликом неудовольствии заметила, что лишь Наташа Потапова не старается первой услужить ей, и вообще, – ни разу не подняла то, что Настя преднамеренно уронила. Однажды Ерофеева бросила свой красивый, украшенный бисером кошелёк – прямо под ноги Наташе. Властно остановила желающих схватить кошелёк прежде всех. Снисходительно кивнула Наташе:
- Подними. А всё, что в кошельке, можешь забрать себе.
Наташа даже глаза не опустила на красивый Настин кошелёк. Окинула Ерофееву равнодушным взглядом и вышла в коридор. Кто-то из девочек торопливо подал Насте кошелёк, а она яростно топнула ножкой, процедила сквозь зубы:
- Лавочница.
Настины подружки и все девочки, которые во что бы то ни стало хотели добиться её расположения, стали ещё больше насмехаться над неотёсанной дочкой какого-то там лавочника с пристани, придумывали для Наташки самые обидные прозвища.
А ещё утомляла холодная строгость классной дамы. Елизавете Никитичне, казалось, совсем не ведомо, что в жизни случаются и радость, и грусть… что можно соскучиться по батянечкиному голосу, по ласковым маманюшкиным рукам. Один день был безотраднее другого… И Наташка убежала из пансиона домой, в Новониколаевскую. Маманя руками всплеснула, слёз не сдержала… А батя прижал к себе Наташку, баюкал, как маленькую. Поцеловал тёмно-русые дочкины волосы:
- Не поедешь больше, дочушка. Дома останешься.
Наташка притихла: вспомнила, как любили они с батей представлять, что она, Наташка, учительницей станет. И все будут называть её Натальей Ивановной. Твёрдо, хоть и горестно, попросила:
- Отвези меня, батянечка, обратно. А будут каникулы, – тогда приедешь и заберёшь меня домой.
Потом Наташа подружилась с Дашей Евдокимовой. Настя придумала себе новое развлечение: проходила мимо Дашиной парты и, будто невзначай, сметала на пол всё, что лежало на парте. А однажды ещё и наступила на аспидную доску, где Даша выполнила упражнение по словесности (аспидная, или грифельная, доска – письменная принадлежность в дореволюционных школах в виде пластины из сланца. Такие доски, служившие для письма, изготавливали из сланца тёмно-серого или чёрного сланца, – аспидного камня, как тогда называли шунгит, – примечание автора). На старательных Дашиных записях остался след от Настиного башмачка. Девчонки услужливо покатились со смеху. А Даша густо покраснела, и от обиды у неё задрожали губы. Наташа вплотную подошла к Насте, ладонью приподняла её подбородок. Негромко, но внятно, – так, чтоб все услышали, сказала:
- Ещё раз пройдёшь мимо Дашиной парты, попрощайся со своими тощими косами.
От такой неожиданной Наташкиной наглости дочка городничего опешила:
- Что?!.. Чего?!..
- Я повыдергаю твои мышиные хвосты, – немногословно объяснила Наташка.
Гимназистки неловко переминались с ноги на ногу, не поднимали глаз, – лишь исподтишка переглядывались друг с дружкой. Промолчали даже Соня Кудрявцева и Варя Никонова. Настя растерянно оглянулась, как-то беспомощно пообещала:
- Ты… ещё посмотришь!..
- Чего я в тебе не видела, – Наташка безразлично отвернулась от Ерофеевой, наклонилась и подняла Дашину аспидную доску.
С этого дня притихшие девочки перестали окружать Настю на переменках. Как-то вдруг исчезли желающие услужить ей, да она и сама уже не роняла своих кружевных платков. Только Варя и Соня молчаливо сопровождали Ерофееву на переменах, пока она в досаде не прикрикнула на них:
- Что вы ходите за мною!
Соня с Варей с облегчением переглянулись и тут же отошли от Насти. И все гимназистки будто вздохнули с облегчением и обрадовались, что теперь не надо ссориться из-за того, с кем Настя решила сегодня пошушукаться на перемене. К тому же многим девочкам уже давно хотелось подойти к Наташе: кому-то надо было спросить, как решить задачу по арифметике, кому-то –посмотреть, как она вяжет пятку шерстяного носка. Девочки быстро поняли, что Наташка вовсе не заносчивая… И не злопамятная: уже забыла все их обидные насмешки…
…На пятнадцатом году каждая гимназистка в кого-то влюблена, – разумеется, так, что на всю жизнь… Влюблялись девочки в гимназических преподавателей, в сына маминой подруги… в друга старшего брата, в случайно увиденного на улице незнакомого кадета. И самая строгая классная дама не могла уследить за тем, чтоб не шептались девочки до глубокой ночи в своих маленьких, на двоих, комнатках гимназического пансиона. После того, как Елизавета Никитична обходила девичьи спальни и убеждалась, что все воспитанницы послушно спят, девочки открывали глаза, прислушивались к затихающим шагам классной дамы, поуютнее устраивались в постелях… И рассказывали, доверяли друг другу самые сокровенные тайны: какие у него глаза, – синие-синие… какие слова он сказал, когда позавчера случайно виделись с ним неподалёку от гимназии…
Даша Евдокимова делилась с Наташей просто невозможной тайной: Павел Демидов из седьмого класса мужской гимназии передал ей записку, в которой просит её о свидании в воскресенье… Наташа радовалась за подругу, и они вместе долго обсуждали, что написать Павлу в ответной записке и где лучше назначить ему свидание: у кондитерской лавки или у трёх тополей в конце улицы…
А в своей тайне Наташа не признавалась даже себе. Прошлым летом она помогала батянечке в лавке, – раскладывала товар. Отец говорил, что Наталья умеет делать это лучше любого работника. Если товар раскладывала дочка, не было такого покупателя, что ушёл бы из лавки с пустыми руками.
Рыбаки из Новониколаевской артели заходили за табаком, с любопытством поглядывали на Наташку, на крупные кольца её тёмных волос, что выбились из-под голубенькой косыночки:
- Ну, Андреич, Слава Богу, – подросла помощница. Пора и сватов ждать. Сыновей отправил на шахту, так дочку-то за кого-то из наших замуж отдай, – чтоб хоть зять рыбаком был.
Иван Андреевич с затаённой гордостью тоже любовался дочкой. Но строго свёл брови:
-Гимназистка она. Учится. Рано ей замуж.
А Наташа подняла глаза: на неё смотрел Сергей Полунин, чуть заметно улыбался. Наташкины щёки отчего-то вспыхнули. Сергей тоже покраснел и быстро вышел на берег.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»