Последний тючок, в который Лиза плотно упаковала простыни, пододеяльники, наволочки и пару подушек дядька Петяй уволок к телеге, Майма, хромая, ушла за ним, и Лиза, наконец, села на кровать, осмотрела осиротевшую без любимых вещей комнату, утерла нечаянную слезу
- Зачем она меня отправляет? Нашла бы кого, кто в пчелах понимает, а я бы здесь, со своими. Все у нее не так, все хитро. Похоже, хочет меня от Симочки отделить, мешаю я ей.
Это, давно забытое чувство “лишнести” снова засосало у Лизы под ложечкой, дернуло неприятно, как будто током по позвоночнику, но быстро прошло, отпустило, растаяло в беспокойных мыслях - как они там будут и что. Назар сновал от дома к телеге, его радовал переезд, а Серафима сидела на лавке у входа, молчала, просто переводила темный, все замечающий взгляд с матери на брата, потом на дядьку, слегка подрагивала красиво очерченными ноздрями изящного носика, как будто втягивала воздух. Увидев, что мать, наконец, присела, пересекла комнату, прижалась худеньким бочком
- А меня что? Оставляете? Почему?
Лиза справилась со спазмом в горле, улыбнулась, погладила девочку по голове
- Маааленькая… Ты же все понимаешь! Марфа просила побыть с ней, ее же нельзя ослушаться… Время быстро пролетит, к осени мы все соберемся опять, а ты многому научишься, повзрослеешь, в школу пойдешь умницей-разумницей. Ну, не грусти!
Сима прижала прохладной щечкой мамину руку к своему хрупкому плечу, потерлась, потом отошла на шаг, глянула странно, кивнула
- Не грусти, мам. Ты с Назариком, да и тетя Майма с тобой будет. А я с папой приезжать к вам будем, часто, честно-честно. Вон, смотри - тебя зовут.
Лиза глянула в окно - Майма стояла у телеги и напряженно вглядывалась в сторону дома. А улица вся от начала до конца просвечивалась ясным предмайским солнцем, уже начали набухать почки на небольших, недавно посаженных Никодимом вишнях, ярким и светлым изумрудом переливалась новорожденная травка в палисаднике, и в ней, как желтые монетки искрились маленькие цветочки только что вылупившейся мать-и-мачехи, и пахло весной. Пахло будоражаще, терпко и нежно - тающим в темных прибрежных кустах последним льдом, желтыми первыми цветами, смолистыми почками и нагретой на косогорах землей.
Когда Лиза подошла к телеге, уже все вещи были загружены, сверху, среди узлов, устроившись на них, как на кресле восседала веселая свекровь, на ее искрящемся улыбкой лице почти не было заметно уродливых шрамов, но только в глазах, в самой их темной глубине таилась грусть - болезненная и неизбывная. Майма покачала головой, погрозила Назару, который норовил вскарабкаться к ней, крикнула
- Я тебе, постреленок! Следующей ездкой поедешь, завтра! Мама на твоих руках, Катюша. Куда ты лезешь поперед батьки, смотри мне!
Лиза заразилась этой ее улыбкой, ухватила сына за руку, оттянула на себя. Назар выкрутился, с сожалением присвистнул, видя, как тронулась огромная тяжелая куча, и побежал следом, подпрыгивая на одной ножке.
- Ишь ты. Хороший парень растет у тебя, подруга. Солнечный, сильный, добрый. Ты уж береги сына, не проворонь. Слышишь?
Лиза обернулась - позади стояла Нина, а рядом с ней переминалась с ноги на ногу, как стоялая лошадь, Руслана. Лиза снова поежилась, когда назвала про себя ее по имени - это неприятное совпадение имени учительницы с именем ее покойного сына царапало ее тяжело и болезненно, и, хотя она понимала, что это совпадение, но все же. Руслана внимательно слушала Нинины слова и чудно кивала головой, как черная птица, а потом вдруг шагнула вперед, каркнула звонко.
- Елизавета Андреевна! Я ваших детей прямо вот учеными вижу, они такие необычные, редко такие встречаются. А вы меня почему-то избегаете? Смотрите так неласково…
Лиза пожала плечами, обошла учительницу по кругу, подошла к Нине
- Не говори, Нинуш. Солнышко настоящее. Что там Сима, как у нее, получается? Смотрю - вон убежала, как будто птицу вспугнули. Боится, что ли?
Нина отвела полной, сильной рукой настырную учительницу в сторону, подняла бровь
- Занята она постоянно, Марфа все время с ней. Вопросы задает всякие, прямо экзамен устроила. Ничего, все образуется. Ты, кстати, знаешь, что с вами Антон поедет? Он помощником был раньше Никодимовым, а потом Марфа его в столярню забрала. Вот - отрядила его на пасеку, на весь май. Он мужик серьезный, непростой, но все умеет, за все берется. Катька его дочка, жена померла уж давно. Федора!
Это имя Нина крикнула громко и сварливо, совершенно не похожим на собственный голосом, Руслана вздрогнула и вжала голову в плечи
- Иди к школе! Не шатайся, у тебя дел полно!
Учительница, так и не расслабив напряженную, сгорбленную спину, пошла прочь, а Нина усмехнулась
- Гоняет ее сейчас Марфа, как жучку. Видишь, имя ей дала другое, как в насмешку. Ну, ничего, пусть привыкает. Она темная какая-то лошадка, вся в себе. Хотя и не такие приживались здесь, Марфа любую стреножит. Да и сынок ее тоже… Любую скрутит!
Нина шутливо щелкнула Лизу по носу, шепнула
- Ты давай, собирайся к утру, Антона встретишь на рассвете у двора. Никодим не придет, он уехал в город, а на неделе к вам на пасеку заявится дня на три. И хвост держи пистолетом, помни, что ты уж не одна! Снова...
…
Рассвет был мутноватым, преддождливым, плотный туман окутал двор, да так, что не видны были сараи - настоящее молоко. Назар жался к матери, кутался в легкую курточку, зябко сунув ладошки в карманы, но нетерпеливо всматривался в сторону калитки - ждал. Лиза, утолкав последние манатки в корзину, уселась на нее, как курица на насест, дядька Петяй запаздывал, да и не мудрено, мутно, как в аду. Наконец, калитка приоткрылась, в нее просунулась небольшая головенка, туго повязанная белым платком, и Назар радостно подпрыгнул
- Катька! Давай, заходи! Ну что ты там телишься?
Калитка распахнулась полностью, в нее влетела крошечная, как гномик, девчонка, а за ней пролез высокий худой мужик с рюкзаком за плечами. Он был широкоплеч, сутуловат и небрит, внимательно и въедливо рассматривал Лизу ярко-голубыми глазами и молчал. Потом подтолкнул девчонку вперед, улыбнулся
- Ну, здравствуй, Лиза! Я про тебя много слышал. Ты готова? Ехать бы пора. Марфа ругается, что застряли.
Крошечная Катька хотела было утащить Лизину корзину, даже потянула за плетеную ручку , высунув от старания язык, но корзина не послушалась, и девочка растерянно глянула на отца. Антон, как пушинку, подхватил корзину и широкими шагами в секунду отмерил расстояние до подъезжающей телеги, закинул туда Катьку, Назара, прыгнул сам и протянул руку Лизе.
- Сама? Или подсадить?
Лиза помотала неопределенно головой, еще раз глянула в сторону дороги, но Серафима так и не появилась, протянула руку Антону и позволила ему затянуть себя наверх. Он кинул на доску, лежавшую поперек телеги свой ватник, тихонько сказал
- Не придет Серафима. Марфа их с Никодимом к нам через неделю отправит, обещала. Будем все прибирать, готовиться и ждать гостей.