Глава 1 здесь, глава 2 здесь, глава 3 здесь, глава 4 здесь, глава 5 здесь, глава 6 здесь, глава 7 здесь, глава 8 здесь, глава 9 здесь, глава 10 здесь, глава 11 здесь, глава 12 здесь, глава 13 здесь, глава 14 здесь, глава 15 здесь, глава 16 здесь, глава 17 здесь, глава 18 здесь, глава 19 здесь, глава 20 здесь, глава 21 здесь
Глава двадцать вторая. Неожиданное признание.
Всю дорогу до дома Катя тряслась, словно в ознобе. Она и представить себе не могла, какое впечатление произведут на неё слова Дениса. Он сказал, что любит. Просто фантастика! Он. Это. Сказал. Конечно, она не могла до конца поверить в его искренность, пари-то было заключено, причём, по предложению самого Сосновского. Какая уж тут любовь!..
А что… А что, если он действительно так думал, когда спорил со своим другом? Ну вот откуда он мог знать что-то про актрис? Из СМИ? Скандальных телешоу? Блогов? Или его отец что-то рассказывал? А он решил, что бывает только так и никак иначе. Банально заблуждался, как человек далёкий от этого мира… Вот и поспорил. И начал обхаживать Катю, чтобы доказать свою правоту. А потом понял, как фатально ошибся. Бывает же такое? Бывает.
Катя зашла в квартиру, закрыла дверь, кинула ключи на тумбочку в коридоре. Она зажгла свет и, не раздеваясь, подошла к большому зеркалу.
Её глаза горели огнем, щёки раскраснелись, длинные темные локоны чуть растрепались, выбившись из пучка. Сейчас Катя была не просто красива. Она была ослепительна, и сама это видела. «И что? - с усмешкой сказала она себе. - Разве в меня нельзя влюбиться? Ну и пусть сначала я заинтересовала его из-за дурацкого пари. Пусть! Зато потом он понял, какая я на самом деле. А какая, собственно?.. Если бы мы не встречались с ним в прошлой жизни, если бы я сейчас не подслушала тот разговор… Ведь я поверила бы ему! Обязательно поверила! И, скорее всего, ответила бы ему взаимностью… Нет! Или да? А если бы и так – почему это должно служить доказательством его правоты? Почему он не допускает мысли, что может понравится девушке сам по себе? Просто так. Или папины деньги так его испортили, что он просто не в состоянии поверить в искренние чувства? Считает меркантильными всех женщин, не только актрис?.. Я запуталась…»
«- А если она заяву накатает?»
«- Она? Мозгов не хватит? К тому же, я нормально ей денег дал…»
« - Я очень сомневаюсь, что вообще кого-нибудь когда-нибудь полюблю…»
« - Ты самая невероятная девушка в моей жизни…»
Голоса из далёкого прошлого так отчётливо звучали в голове девушки, словно Денис стоял рядом и говорил их прямо сейчас. «Я что, схожу с ума?» - Катя вздрогнула и побледнела. Когда же он лгал, а когда говорил правду? Говорил ли он правду хоть когда-нибудь? Можно ли ему верить хоть в чем-то? Лицемер!.. И, главное, что ей делать сейчас?.. Конечно, ни о каких чувствах речи быть не может, и, вместе с тем, она испытывала к нему жалость. Да, совершенно определенно, ей было его жалко!
И вот как поступить? Как? Ситуация патовая – если она просто ничего не будет делать, получится, что она тем самым ему мстит, просто своим бездействием, а действовать было совсем никак невозможно.
Почему, почему, появление Сосновского в ее жизни опять угрожает ее психике? Она снова мечется, терзает себя и не знает, как правильно поступить. Разница лишь в том, что восемь лет назад причиной была влюбленность, а теперь – жалость, сочувствие.
Проблема только в том, что результат-то все равно один. Она опять доводит себя до нервного срыва. «Да чтобы ты провалился, Сосновский! – в сердцах подумала она, - Лучше бы мне вообще никогда с тобой не встречаться! Одни проблемы от тебя! Не прекрасный принц ты, а самый настоящий дракон! Ау, герой! Ты где ходишь? Спасать меня собираешься?.. И все-таки, что мне делать?..»
- Катька, не дури! - лицо Насти на экране компьютера выглядело одновременно сердитым и обеспокоенным. - Ты что не понимаешь, что этот демон снова попытается околдовать тебя? Не смей поддаваться ему! Блин, Катюха, ты в своем уме вообще? Что же это за любимая бабская забава - потоптаться на граблях? Мало тебе было того раза? Мало? В дурку загреметь хочешь? Ты что не понимаешь, что он появился, чтобы сломать твою жизнь? Слушай, ну должна же ты уже поумнеть или нет?..
- Настя, - проскулила Катя. - Я запуталась…
- Клуша! - пригвоздила безжалостная подруга. – Слабохарактерная клуша! Запуталась она… Распутывайся, блин! Я тебе зачем досье на этого коз-ла собирала? Чтобы ты его пожалела и упала в его объятия? Ду-ра!
- Ду-ра, - кивнула Катя и шмыгнула носом. - Самая настоящая… Не поверишь… это какое-то наваждение… Спасибо, Насть.
- Всегда пожалуйста! - проворчала та. – Просто держись от него подальше и не поддавайся на провокации. Если что – звони. Я тебе мигом мозги вправлю! И давай, спать уже ложись – а то завтра на съемке будешь выглядеть, как зомби, - и отключилась.
Съёмка для телевидения оказалось делом хоть и суетным, но интересным. Катя заходила в театр в отвратительном настроении, думая только о том, чтобы поскорее сбежать домой. Она споткнулась о какие-то ящики, пребольно ударилась об осветительный прибор локтем и только чудом успела отскочить в сторону, когда в узком проходе ее едва не зашиб здоровенный бородатый мужик с огромным коробом в руках: собственно, из-за этого короба он ее и не увидел.
- Началось в колхозе утро! - проворчала Катя негромко и огляделась. Хозяйство телевизионщиков располагалось везде, даже в самых неподходящих и неожиданных местах, заполонив собой казалось все возможное пространство. Для того, чтобы просто пройти по коридору, приходилось что-то обходить, лавировать, перешагивать.
- Кать, привет! - к ней уже спешил Вадим, - Идём быстрее на сцену!..
- Зачем? - опешила Катя, - У нас же только интервью будут брать.
- Да щас! У них там, оказывается, целая концепция, - Вадим с видимым удовольствием выделил последнее слово, - и сценарий на сто листов. Альбертыч рвет и мечет – он планировал сегодня еще репетицию «Онегина», а ему – сорян, говорят, съемочный процесс. Это на целый день.
- Серег, буфет у нас где будет? – заорали где-то совсем рядом, и Катя с Вадимом вздрогнули.
- Тащи в фойе, там решим! – отозвались от входа
- Буфет? – удивилась Катя, а Вадим пожал плечами:
- Скажи спасибо, что хоть палатки не ставят… Значит, есть надежда, что за один день управятся. В общем, сейчас идем на сцену. Прямо так. В своей одежде. Будем изображать с тобой одну из первых репетиций, а дядя Сёма - громко нас ругать за то, что мы такие бестолковые. Помнишь, как это было?
- Чувствую, день будет нескучным, - вздохнула Катя, тем не менее чувствуя, как настроение улучшается. – Идем, конечно.
Не успели они зайти в зал, как их подхватил самый настоящий вихрь. Водоворот. Мелькали лица, потрескивали рации, не смолкали команды, вокруг суетились какие-то люди, имена и лица которых тут же слились в один поток, несущий куда-то вдаль.
Телевизионщики снимали репетицию на сцене: героев, кордебалет, акробатов. Потом сказали, что будут «укрупняться», поэтому сейчас пауза минут на пятнадцать, а после нее нужно будет все повторить. Потом всех заставили надеть костюмы, и всё началось заново – общие планы, крупные планы, «восьмерки» и новые ракурсы.
Когда все вздохнули с облегчением – «репетиции» сняли, дали команду снова переодеться в свою одежду – «вы же взяли второй комплект?» - для интервью. Второго комплекта, конечно, ни у кого не было, и его пришлось срочно искать. После интервью Катю снова заставили переодеться – «ну хотя бы верх! Это критично!» - и утащили в комнату, где она учила свои партии с концертмейстером: требовалось подснять и этот момент. С «деталями» - то есть, крупно клавиатуру, ноты и глаза Кати.
- Я всё!.. - Вадим плюхнулся на бархатную банкетку в коридоре недалеко от буфета, - Ноги отваливаются, башка трещит… В день спектакля так не устаю… Как же это все выматывает…
- Согласна, - Катя села рядом и вытянула ноги, - Только все равно все это интересно. Мне нравится. Но все-таки, сегодня было тяжело. Надеюсь, мы больше не нужны и нас сейчас отпустят – кажется, все, кроме нас с тобой, уже разошлись.
- Катерина!!! - по коридору чуть ли не бегом мчался Семён Альбертович. - Смерти моей хочешь? Ты куда пропала? На звонки не отвечаешь, по всему театру тебя ищу!..
- Семён Альбертович, - Катя прикрыла глаза, - Пожалуйста… Вы же сами слышали - нас всех попросили поставить телефон на беззвучный режим. А вы меня ищете, чтобы отпустить домой, да? Я правильно поняла? - девушка открыла глаза и с надеждой посмотрела на режиссёра, - Пожалуйста… - протянула она жалобно.
- Ты свободен, - кивнул Семён Альбертович Вадиму. - На концерте - как штык! И никаких отговорок, понял? Я не шучу.
- Понял, - Вадим поднялся, - Позвольте откланяться, - режиссер так выразительно на него зыркнул, что у Вадима желание шутить пропало моментально, и он молча направился в сторону выхода.
- А… я?.. - упавшим голосом спросила Катя.
- А ты, голуба моя, сейчас идёшь в кабинет Белянского.
- Он разве здесь? – Катя скисла окончательно.
Белянский был худруком театра и обладал крайне мерзким характером, поэтому любая встреча с ним не сулила ничего хорошего. Этот человек, в принципе, не умел говорить ничего доброго, никогда никого не хвалил, никого не благодарил. Зато в части разносов и нотаций был непревзойденным ассом. Ходили слухи, что его побаивался даже сам Семён Альбертович. Именно поэтому Катя не слишком сильно обрадовалась необходимости лишний раз встретиться с Белянским. Тем более, после такого тяжелого дня. Она лихорадочно искала отговорку, чтобы никуда не ходить, а отправиться домой.
- Боже упаси! - перекрестился режиссер, - Его нет сегодня. А в его кабинете тебя ждёт линейный продюсер канала. Хочет с тобой пообщаться. Даже не знаю, что лучше – он или наш Белянский… Этот-то из молодых да ранних, я его совсем не знаю, первый раз сегодня увидел. Может, и ничего… Вроде адекватным показался… Дмитрий Владиславович зовут. В общем, иди Катерина. Ждет.
Катя, совершенно сбитая с толку, постучала в дверь кабинета худрука и, услышав громкое уверенное «Да!», шагнула внутрь.