Феликс Дзержинский больше известен в нашей стране как первый глава спецслужбы, занимающейся после революционных событий октября 1917 года государственной безопасностью. В этой связи сейчас весьма не определён его статус как исторической личности.
Вроде бы, в рамках существующей «либеральной» системы, даже память о нём должна быть изгнана из госструктур. А с другой стороны, в кабинетах нынешней охраняющей государство структуры на стенах её руководителей до сих пор висят портреты этого отца-основателя.
Памятник «Железному Феликсу» на Лубянской площади убрали – а его многочисленные бюстики до сих пор украшают столы региональных руководителей Федеральной службы безопасности. Всё-таки чуднАя у нас страна… А недавно московская прокуратура признала незаконность сноса памятника на площади.
Феликс Эдмундович, мелкопоместный польский шляхтич по происхождению, ближайший соратник Ленина и Троцкого, контрразведывательной деятельностью начал заниматься ещё в эмиграции, задолго до революции 17-го года. А что вы думали?
Революционное эмигрантское и на местах подполье кишмя кишело полицейскими провокаторами, и их нужно было выявлять и обезвреживать – чем и занимался Дзержинский. Практически не имея аппарата, опираясь только на добровольных идейных помощников, он лично выявил десятки проникших в большевистскую организацию шпиков.
И когда взявшие власть большевики стали создавать свои органы власти и управления, ни у кого не возникло даже тени сомнения, кого поставить во главе госбезопасности. Тогда, через месяц с небольшим после октября 17-го, и создали ВЧК – Всероссийскую Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией, беспризорностью и саботажем. И уже в самом названии был очерчен круг тех дел, которыми ВЧК предстояло заниматься.
Наверное, правы авторы хлёсткого изречения, гласящего, что революции за мысливают идеалисты, осуществляется она руками фанатиков, а плодами её пользуются негодяи.
Относительно Дзержинского это изречение можно применить к заключительному периоду его жизни, когда он, казалось бы, достиг всех мыслимых вершин власти. Но при этом оставался аскетом, который считал, что невозможно угощаться пирожным, когда в стране голодают дети – факт, зафиксированный Юрием Лещинским.
Вообще управленческая система молодой Советской республики была крайне несовершенной. Ведь там, где при царской власти с проблемами управления справлялся один человек с немногочисленным аппаратом, в силу некомпетентности и отсутствия опыта в советских управленческих структурах клерков и чиновников сидело больше на порядок.
Но порядка (простите за каламбур) не было – любой вопрос забалтывался, ответственность перебрасывалась из одного отдела в другой, и было введено идиотское, по своей сути, понятие «коллегиальная ответственность».
То есть, практически, любая бюрократическая структура что становилась самодостаточно и имеющей склонность к расширению как своего списочного состава, так и своих функций – при опять-таки полной безответственности за принимаемые решения и их последствия.
Дзержинский же возможные последствия такой внутренней политики прекрасно видел. И совершенно справедливо не раз выступал с тревожными предостережениями. Почему советское государство, тем не менее, к железному наркому не прислушивалось?
Да потому, что как раз в это время, на рубеже 1925-1926 года обострилась борьба фракций внутри самой большевистской партии. Сталин на своём посту Генерального секретаря начал выстраивать свою аппаратную империю – без которой, как мы сейчас понимаем, грядущие коллективизацию и индустриализацию страны запустить было невозможно.
Но этот же создаваемый им монолит нёс в себе семена грядущего разрушения как партии, так и страны. Для этого достаточно оценить последующий позже масштаб репрессий против своих же. Ведь дела по вредительству, саботажу и коррупции не возникали на голом месте, новая советская знать желала получить всё и сразу.
Последнее выступление Феликса Эдмундовича на эту тему состоялось в июле 1926 года на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 20 июля, где он с жаром выступил как раз на тему чрезмерно раздутого чиновничьего аппарата, обозначив основные проблемы молодого государства:
«У рабочих есть понятные показатели производительности труда, а в управленческих органах – сможем ли мы ее измерить?
- Если не справляешься с работой – уйди, уступи тому, кто может сделать эту работу» - сказал председатель ГПУ (так ещё 4 года назад стала называться ВЧК).
«Чтобы государство не стало банкротом, нужно срочно решать вопрос с бюрократией. Вы только посмотрите на наш аппарат, систему управления, на эту бесконечную возню с многочисленными согласованиями. Нет... Так работать невозможно.»
Выступление не понравилось многим, и не удивительно, ведь в зале сидели те самые аппаратчики, с которыми собирался биться не на жизнь, а на смерть Дзержинский.
Но никаких оргвыводов никто сделать не успел… не говоря уже о каком-то изощрённом противодействии. Руководителю главной советской спецслужбы стало плохо уже в конце его горячего выступления. Он был отправлен домой, где и умер тем же вечером.
В комнате главы ГПУ, за ширмой, где его и обнаружили наутро, не было никакой мебели, кроме кровати, заправленной солдатским одеялом и фанерной тумбочки, на которой в блюдце лежал кусочек чёрного хлеба и стоял стакан недопитого чая....
Подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропускать ничего интересного. В наших обзорах и исторических расследованиях вы найдете «Только факты». Мы стараемся показывать вам самые интересные страницы российской истории. Будем признательны за комментарии.
