Киев, Украина
Си-Эн-Эн
—
Два бывших бойца российской частной военной компании «Вагнер» рассказали CNN о своем ужасном опыте на поле боя на востоке Украины и о том, как любой, кто колебался, был немедленно расстрелян их собственными командирами.
Оба истребителя были захвачены украинскими войсками в конце прошлого года. CNN не раскрывает их личности в целях их собственной безопасности. Оба женаты, имеют детей и были завербованы в тюрьме . Один отбывал 20-летний срок за непредумышленное убийство.
В целях безопасности украинцы не покидали помещение, где проходило интервью. CNN сказал бойцам, что они могут закончить интервью в любое время, когда захотят. Но подробно говорили больше часа.
Два бойца рассказали об ужасных потерях в атаках «первой волны», напоминающих атаки Первой мировой войны.
«Нас было 90 человек. Шестьдесят человек погибли в том первом штурме, убиты минометным огнем. Несколько человек остались ранеными», — сказал один из них, вспоминая свой первый штурм под Белогоровкой. «Если одна группа терпит неудачу, сразу отправляется другая. Если второй не удался, они отправляют другую группу».
Другой боевик участвовал в штурме, который длился пять дней, через лес в районе города Лисичанск на границе Луганска и Донецка на востоке Украины.
«Первые шаги в лес были трудными из-за всех разложенных мин. Из 10 ребят семеро были убиты сразу», — сказал он.
«Вы не можете помочь раненым. Украинцы сильно стреляли по нам, так что даже если их ранения были незначительными, ты должен идти дальше, иначе ты сам попадешь под огонь.
«Вы находитесь в этом в течение пяти дней, люди умирают прямо рядом со мной, молятся Богу, просят воды. Вы думаете, что можете опустить оружие, и ничего больше не произойдет. А потом через 10 минут снова начинается драка, и [украинцы] продолжают идти за тобой. К нему не привязано чувство. Просто волна за волной».
«Туда было доставлено четыреста [истребителей Вагнера], а потом все больше и больше».
Заключенный сказал, что у него сработал инстинкт самосохранения, но другие замерли. «Некоторые останавливаются прямо в лесу и бросают оружие. Но бросить оружие — значит попасть под снайперский огонь и погибнуть».
Он добавил, что эвакуации раненых не было. «Если ты ранен, то сначала сам откатишься, как сможешь, куда-нибудь на нейтральную территорию, где нет огня, а если рядом никого нет, то окажешь себе первую помощь», — сказал он.
По словам мужчин, жертвы исчисляются десятками. «Когда прибывают раненые, ты получаешь приказ погрузить их, и ты особо не думаешь, кто погиб, а кто ранен», — сказал один из бойцов.
В течение нескольких недель на передовой двое мужчин сказали, что у них был только один инстинкт.
«Просто выжить. У меня просто было желание выжить, чего бы это ни стоило», — рассказал заключенный, участвовавший в лесном нападении.
Они оцепенели от потерь и убийств украинских солдат, с которыми столкнулись. «Можно было подумать, что ты что-то почувствуешь [после убийства кого-то], но нет, ты просто продолжаешь».
По словам мужчин, альтернатива ходьбе по минным полям навстречу украинской артиллерии была столь же смертоносной.
«Мы не могли отступить без приказа, потому что, если мы не выполним приказ, нас убьют», — сказал один из заключенных.
«Один человек остался на позиции, он очень испугался, это был его первый штурм. Мы получили приказ бежать вперед. Но мужчина спрятался под деревом и отказался. Об этом доложили командованию и все. Его отвели на 50 метров от базы. Он копал себе могилу, а потом был расстрелян».
Другой боец сообщил о похожей ситуации: «Нашему командиру сказали, что если кто-то струхнет, его придется ликвидировать. И если бы мы не смогли устранить его, нас бы устранили за то, что мы не смогли его устранить».
Обещание свободы
Двое мужчин рассказали, как их завербовал Вагнер. В августе и сентябре прошлого года глава группы Евгений Пригожин прилетел на вертолете в тюрьмы, где они содержались, предлагая шестимесячные контракты в обмен на помилование.
Одному из мужчин еще предстояло 10 лет тюремного заключения после осуждения за непредумышленное убийство.
«Я взвесил, что шесть месяцев лучше, чем 10 или 11 лет, которые я мог бы провести в тюрьме… Я просто хотел начать новую жизнь», — сказал он.
В то время полным ходом шла вербовочная кампания Пригожина в российских тюрьмах. По оценкам представителей западной разведки и групп защиты тюрем, было завербовано от 40 000 до 50 000 человек.
В четверг Пригожин заявил, что кампания по вербовке заключенных завершена , но не назвал причин.
«Лишь горстка в моем подразделении пришла за деньгами, большинство пришло потому, что у них большие сроки», — сказал один из бойцов. «Но были и такие, у кого оставалось всего 12 суток срока, и они все равно пошли.
«Всех выстроили во дворе, и Пригожин начал вербовать людей», — сказал он. «[Пригожин] сказал, что у него есть полномочия от вышестоящих органов забрать из тюрьмы кого угодно, независимо от преступлений или срока заключения. Идеальные кандидаты — убийцы, грабители».
По словам одного из заключенных, процесс отбора был настолько примитивным, что пожилым заключенным нужно было только показать, что они могут пройти несколько ярдов. «Они забрали почти всех».
«Некоторые из них были головорезами… сумасшедшие, те, кто, получив в руки оружие, не знал, как с ним обращаться», — добавил он.
Для заключенных, которым предстояло отсидеть долгие годы, предложение было заманчивым.
Один из заключенных сказал: «За нашу свободу нам пришлось полгода воевать на Украине, бороться с фашистами. При этом он обещал нам зарплату, возврат кредитов и чистую историю».
Президент России Владимир Путин неоднократно выдвигал беспочвенную риторику о «деназификации» как оправдание своего вторжения в Украину.
По словам двух мужчин, вскоре после визитов Пригожина сотни заключенных были доставлены на автобусе и самолете на полигон в Ростовской области России.
По словам одного из заключенных, существовал строгий запрет на наркотики и алкоголь. Некоторые командиры говорили, что воевали на стороне Вагнера в Африке и Сирии.
Обучение было кратким и базовым — обращение с оружием для ужасных нападений, которые им вскоре предстояло провести. Мужчины сказали, что было ясно, что их готовили к миссиям, на которые они не подписывались.
Теперь они с горечью относятся к обману Пригожина.
«Он ничего не говорил об опасности», — сказал один из них. «Говорил о снятии всех судимостей, полгода отсидим, все судимости будут сняты, предоплата 240 тысяч рублей (около 3300 долларов), а также о том, что наша задача — держать защиту на второй линии».
Двое мужчин также чувствуют себя обманутыми в отношении природы конфликта.
«Мы думали, что будем сражаться с поляками и разными наемниками. немцы. Мы не думали, что там кто-то остался в украинской армии. Мы думали, что они покинули страну», — сказал один из них.
«Поэтому стало ясно, что они просто плетут ложь, чтобы заставить нас вступить в бой с украинцами. Никто особо не думал, что ВСУ действительно будут воевать за свою страну, за своих близких. Мы узнали об этом только после того, как вошли туда».
По словам заключенных, попасть в плен было почти облегчением.
Один сказал, что он и его раненый товарищ были единственными выжившими в его группе, оказавшейся «между двумя украинскими минометами и снайпером».
«Командование приказало мне окопаться на своей позиции, поэтому я окопался на своей позиции, ожидая эвакуации. Прислали одну группу из 10 человек, и снайпер уничтожил всех 10», — напомнил он.
«Потом командование нам по рации сказало: Убирайтесь, как можете, вы сами».
Именно тогда, по его словам, украинские солдаты «подошли и выстрелили рядом с моей ногой, сказали «руки вверх» и все».
На вопрос, примут ли они такое же решение еще раз, заключенные на мгновение замолчали.
«Я считаю, что это был неправильный выбор… Я никогда не участвовал ни в каких военных операциях, тем более в боях против ВСУ, которые отказываются отдавать свои земли. Они привезли нас сюда под неправильным предлогом. Вот мы и воюем, но я не думаю, что это справедливое дело», — сказал один.
Другой заключенный согласился. «Я не думаю, что это того стоило. Теперь я надеюсь, что смогу начать новую жизнь».
Он сказал, что ему удалось связаться со своей семьей после того, как он попал в плен.
«Они думали, что я умер, пока я не связался с ними. Они плакали и удивлялись, что я жив».
Оба мужчины заявили, что хотят вернуться в Россию.
Один сказал: «Меня не волнует Россия, я просто хочу домой».
