Не смог. Не справился. Они не послушали меня. Да что там говорить, когда-то я и сам не слышал Голос Разума.
Как же мне теперь, без них? Без смешливой Анфисы, без ворчливого Григория, без Дусеньки, Ванечки и Танюши?.. Что это?... Слезы? Коты умеют плакать, и не говорите, что не умеют...
Земля уже промерзает, холодно лапам. Но надо идти. А не то фрицы на суп пустят. Григорий всё говорил мне: "Ещё будешь по столу лазить, отдам фрицам, пусть они тебя на суп пустят!". Уж не знаю, вкусный ли суп из кота? Наверняка не вкусный, иначе люди нас держали бы не для того, чтобы мы ловили мышей и лечили им суставы мурчанием.
Так... Лес. Анфиса говорила, что в лесу могут быть партизаны, или солдаты. Нужно найти их, это же свои! Я должен найти своих. Эх... Как же мне не хватает моих хозяев... Мы, коты, умеем скучать. Мы всегда скучаем. Может, солдаты помогут мне?
Не хочу вспоминать, как всё было. Оно само лезет в голову. Я услышал Голос Разума. Говорят, все коты и кошки его слышат. После Голоса пришёл запах. Запах беды, запах гари и пороха. Как учили нас предки, я начал паниковать: выгнулся, зашипел, стал метаться по дому, за что получил нагоняй от Григория. Но Голос стал ещё громче, а запах невыносимее. Я бился в окна и двери, но всё тщетно. Они не понимали. Они не чувствовали запах. Они не слышали Голос.
Когда они услышали гортанные голоса фрицев, было уже поздно... Вся деревня наша сгорела. Кто выжил - угнали в плен. В концлагерь.
Нет, я не сдался без боя: помню, как выпустил когти, как вцепился в воняющую перегаром морду одного из фрицев. Но они были сильнее. Очнулся я от невыносимого жара, задыхаясь от дыма, выскочил на улицу и пошёл, куда глаза глядят.
Когда горящая деревня осталась позади, только тогда мне стало больно. Они все остались там, в горящей избе. Я видел. Не пощадили даже трёхлетнюю Танюшу. Зверьё. Нет, зверьё так себя не ведёт - нелюди.
***
Вот и ночь. Усталость наваливается... Нужно добыть еду...
- Оставь, поспи... - прошептал Голос.
- Ты точно Голос Разума? По-моему, ты голос безумия! - ну смешно же, ей-богу, этот голос хочет, чтобы я умер с голоду, - Я голодный. Я хочу есть.
- Успеешь, поешь, - снова прошептал Голос, - Сейчас тебе нужно поспать.
Да... Спать...
***
- Эй, Васятка, гляди-ка, котяра лежит! - крикнул басовитый мужской голос, от которого я вздрогнул, - Нет, ты глянь, глянь! Шерсть вся в саже, грязный... Небось, из сгоревшей Никитовки убëг!
- Да откуда ж ещё? - ответил другой, Васятка наверное, - Митька, нельзя животину на погибель оставлять, весь бок в крови, помрёт ведь...
Я открыл глаза. Надо мной склонились два мужика в форме. Солдаты. Морды... Ой, лица все обветренные, глаза усталые. Табаком пахнут и порохом.
- Дайте пожрать, мужики! - из последних сил сказал я.
- Мяучит, живой! - обрадовался Васятка, который чуть помоложе.
Митька меня поднял аккуратно и сунул под шинель. Бок нещадно саднил, и лапа болела. Пока я шёл, я этого не чувствовал, а сейчас боль разыгралась не на шутку.
- Куды его? - спросил Васятка.
- В лагерь наш, куда ж ещё? - Митька поправил меня, отчего бок заболел ещё сильнее.
- Аккуратнее, мужики! - взвизгнул я.
- Больно, котик, знаю, - Васятка почесал мне за ухом, - Потерпи. Катюшка наша тебя подлатает чутка, будешь как новенький. Будешь нам в лагере мурчать свои песенки кошачьи, да мышей гонять...
Кто бы знал, что я кот интеллигентный? А они всё про мышей да про мышей. Я больше специалист по лечению суставов, мужики... Да всё равно не поймут. Они только "мяу" слышат. Ну и ладно... Глаза слипаются от мерного покачивания... Тепло...
***
Катюшка оказалась добрая, ласковая. Бок мне всё мазью какой-то мазала, и через неделю я действительно стал как новенький. Правда, командир, Андрей Васильевич, всё ругался, что медикаменты на кота переводят. Строгий, азиатской внешности. От солдат я слышал, что он бурят.
Васятка меня защищал:
- У многих есть фронтовые коты! Не надо Мурзика обижать!
Это в прошлой жизни меня звали Рыжик. Теперь я Мурзик. Всё равно, хоть горшком назовите, только в печку не ставьте! И желательно, вовремя кормите...
Потом Андрей Васильевич смягчился, и иногда, тёмной ночью, сидя у костра, брал меня на колени и гладил по спине.
- У меня дома тоже есть кот. Васей зовут. Дочка моя его любит очень... Только он серый, а не рыжий, как ты...
В момент таких откровений сурового командира я слышал, как сбивался ритм его сердца, а на глазах его блестели слëзы. Тогда я старался сильнее мурлыкать, чтобы немного исцелить его боль. Хотя, чего там говорить, у самого болело... Эх...
Пришлось, конечно, и мышей гонять: полевая кухня дело такое, припасы подвозят редко, нельзя бойцам терять ни кусочка хлеба. Это их жизнь.
Каждый день солдаты ходили в бой. Возвращались не все... Первым не вернулся Митька. Я отказывался в это верить! Нет, Мурзик, нельзя плакать... Победа ещё далеко.
Связистки меня полюбили, Зоя и Валя. Всё брали меня в свою землянку, где тепло и относительно сухо. У них там буржуйка стояла, прямо перед входом. Всего в землянке обитало пятеро: связистки Зоя и Валя, медсëстры Катюшка и Наташа и снайпер Людочка.
Мужчины чаще всего уступали меня девушкам, но иногда всё же мне приходилось ночевать и в других землянках, и даже в блиндаже на двадцать мест. Постепенно крысы уже перестали ходить в лагерь. Видимо, выжившие после моих когтей доложили своим, что здесь обитает суровый кот Мурзик и соваться сюда себе дороже. Ну и хорошо.
Кормили меня основательно. Девчонки таскали мне даже тушёнку. Зоя всё сетовала, что в мирное время мяса не ела вовсе, а сейчас вот полюбила. А я-то что? Я завсегда от мяса не откажусь, тем более свежак не каждый день попадается... Как пить дать, доложили крысы своим, не ходят сюда... А жаль, они вкусные.
***
- Попрощайся с Васяткой! - разбудил меня Голос.
- Чего? Зачем?
- Он не вернётся из боя...
Всю ночь я грелся в ногах у Васятки. А он сжимал в руках фотографию красивой молодой девушки с ямочками на щеках и улыбался.
- Как думаешь, Мурзик, дождётся меня Верочка?
- Ты в бой не ходи, тогда дождётся! - ответил я.
- Значит, дождётся, - заулыбался Васятка. Он по-своему понял моё "мяу". Укусить его за палец? Ну так, чтобы стрелять не смог и остался? Нет... Нельзя. Выгонят к чертям из лагеря, скажут, что бешеный... Да и вдруг обойдётся?
Не обошлось. Весь следующий вечер я ждал, когда наши вернутся. Васятки не было. Его позже принесли, чтобы схоронить. Эй, Голос! Почему так больно-то? Сначала Гриша и Анфиса с детьми, теперь вот Васятка...
- Котик, неужто ты плачешь? - белокурая Валя взяла меня на руки.
- Так и ты плачешь, - мяукнул я, глядя в её мокрые глаза. Впрочем, они быстро высохли. Победа была ещё далеко, а война не бывает без потерь...
***
Что за звуки? Грохот в небе, противный такой, скрежет, шум... Пахнет... Как тогда, бедой, гарью и порохом...
- Летят фрицы, - пробормотал Голос, - Не медли!
Моё тело само вспомнило то, что досталось нам, котам, от предков. Я начал паниковать.
- Эй, ты чего это, сбесился? - удивлённо крикнул командир, когда я прыгнул ему на ноги и повис на шароварах. Сам виноват, нечего шинель распахивать. Всё жарко ему... Так, не отвлекаться! Шерсть дыбом, хвост трубой и паникуем сильнее!
- Андрей Васильевич, он не сбесился, - осторожно сказала Зоя, - У других рот такое было. Коты перед авианалётом так себя ведут...
Андрей Васильевич заиграл желваками.
- Всем занять позиции!!! - гаркнул он...
***
Тот авианалёт мы пережили. Не все, конечно.
- Мурзик, ну нельзя так плакать, - Валя, вся перепачканная землёй, пахнущая потом и порохом, взяла меня на руки. А я всё смотрел на остывающее тело Зои...
- Она нашла покой, - сказал мне Голос.
- Да иди ты! - всхлипнул я, - Почему они все уходят, а?
- Они уходят в лучший мир. Ты встретишь их всех, когда-нибудь. И Григория, и Анфису с ребятишками, и Митьку, и Васятку, и Зою...
- Я хочу видеть их сейчас! - не унимался я.
- Нельзя. Победа ещё далеко. Ты нужен здесь, - настырно твердил Голос.
Да, победа ещё далеко. Нужно держаться. Ну куда они без меня? Валя всё прижимала меня к себе. Что-то мокрое капало мне на шерсть.
- Валь, ты ведь сама плачешь, - мяукнул я.
- Нужно перемещаться, товарищи бойцы, - услышал я голос Андрея Васильевича.
Слава богу, он хоть жив.
***
Весной сорок пятого я стал уже матёрым котом. Удивительно, но за все эти годы все, кого я полюбил всей кошачьей душой, остались живы.
Иногда я путешествовал за пазухой у Андрея Васильевича, но чаще Валя таскала меня в своей холщовой сумке по соседству с котелком.
Сколько авианалётов мы пережили вместе! Сколько фашистов положили! И вот наконец она наша - Победа! Валя светилась от счастья. Я приехал в Москву всё так же в её сумке. В части нас встретил какой-то важный полковник: это такая честь! Мужик строгий, седой, с морщинистым лицом.
- А это что такое? - он ткнул пальцем на сумку Вали, откуда я высунул морду.
- Вы про кота? - улыбнулась Валя, - Это Мурзик, наш герой! Если бы не он, нашей роты не было бы ещё в сорок втором, в лесу под Никитовкой всех бы авиация вражеская положила.
- Слышал о таком явлении, - прищурился полковник, - Предупреждал об авиаударах?
- Ага, - кивнула Валя.
- Подтверждаю, товарищ полковник! - отчеканил Андрей Васильевич, - Кот заслуживает награды и звания Героя Советского Союза!
- Ну давайте обойдемся без медалей и орденов, - ухмыльнулся полковник.
На улице светило солнце. Военная часть без преувеличения кишела людьми - все готовились к чему-то. Каждый к своему. Да и вся кремлёвская площадь гудела - это было слышно отсюда. У людей появилась надежда. На жизнь, на любовь, на спокойствие. И куда я теперь? Я привык к окопам, к землянкам, к пороху и страху. Возьмёт ли меня Валя домой?
- Ну что, Мурзик, пора прощаться? - сказал Андрей Васильевич, когда мы вышли из части, и как обычно потрепал меня за ухо, - Меня дома ждут.
- Понимаю, - сказал я, - А меня некому ждать.
- Опять расстроился? - улыбнулась Валя, - Мяукаешь так жалобно... Не переживай, котик, мы с тобой тоже едем домой. Я уже сообщила маме, что возвращаюсь не одна, а с другом! Она о тебе наслышана, я писала ей письма и рассказывала о твоих подвигах... Так что нас тоже ждут дома!
Мы шагали по Красной площади, продираясь сквозь радостную толпу. Вот и толпа позади. А впереди вокзал. Я еду домой!
Желающим выразить автору материальное спасибо:
Карта Сбербанк:
5469 6100 1290 1160
Карта Тинькофф:
5536 9141 3110 9575
Номер кошелька Юмани:
4100112007733929
Почитать ещё: