Повернув резко голову вправо, Степан посмотрел в глаза человеку, назвавшему себя его братом. Стоявший рядом с ним Матвей, ветеринар совхоза, непроизвольно выкрикнул:
‒ Витёк, ты что ли, откуда?
– Здорово, Матвей, потом посудачим, с братом поговорить надо, прости, ‒ Витя махнул головой, указывая на желание остаться с его бригадиром наедине.
– Ну и чего ты хочешь? ‒ задал вопрос Степан, скрывая удивление и волнение под маской безразличия, сдерживая свои эмоции.
‒ Ты даже не спросишь, где я был всё это время и не обнимешь брата родного? – Виктор распахнул свои объятия, словно приготовился к дружеской встрече.
– Ты мне не нужен, – Степан пошёл прочь, ударяя о его плечо своим, пытаясь показать ещё большее безразличие к человеку перед собой.
‒ Я буду жить в доме родителей, – крикнул тот ему в спину, но Стёпа не ответил, продолжая движение вперёд.
***
Ставни были заколочены, а дверь закрыта на замок. «Интересно, ключ тут где-то или нужно идти опять к этому Стёпке», ‒ подумал Виктор, пересматривая в сарае верхние полки, шаря по ним рукой.
Они всегда оставляли ключ от дома именно в сарае, где была тоненькая полка поверх всех других на стене сразу же за дверью, вот там то и было придумано ещё отцом класть его.
Часто в деревне оставляли ключ на крыльце под ковриком или половицей, но его родители отличались образованием, стало быть не пристало им поступать как все.
«Ага, вот и ты», – обрадовался Виктор, убирая пыль с найденного предмета. Открыв дверь в дом, он проскрипел половицами коридора, ступая в обуви по уложенным половикам. «Мамкины, ещё», подумал он и убрал свой ботинок на не застеленное место.
Внутри было ужасно сдавливающе и мрачно от того, что окна были заколочены, поэтому он вышел на улицу. Затем вернулся в тот же сарай у дома, чтобы обнаружить там ещё и железный предмет для удаления гвоздей.
Силища у Витька была немеренная, поэтому он быстро справился с прибитыми досками на окнах, открывая ставни одни за другим. Зайдя в дом, он ощутил ностальгический дух, заставляющий его выдавить из себя слезинку.
За столом, где часто по вечерам сиживал отец, стояла всё та же лампа, которую он не позволял брать ни одному из своих сыновей. К рабочему месту Ильи Васильевича не имел право подходить никто из домочадцев.
В комнате матери была собственная рабочая зона, где Ирина Сергеевна по вечерам проверяла школьные тетрадки и готовилась к занятиям. Родители жили в разных комнатах ещё с самого их детства.
Витя не помнит, чтобы между ними была какая-то нежность и любовь, как в других семьях. Вежливый и внимательный Илья Сергеевич, готовый выслушать каждого на работе, дать дельный совет и подсказать что-то, дома становился молчаливым.
Они с матерью жили словно соседи, не интересуясь делами друг друга. Про то, что у Ирины Сергеевны был любовник, к которому она собиралась уехать жить, Витя узнал в подростковом возрасте. Он слышал, как та говорила своей подруге, что собирается оставить мальчишек с мужем. Дескать, они же мужчины, им будет тут лучше.
Так сыновья и выросли, не научившись любить и не чувствуя какую-то нежность и любовь родителей. Мать же тянулась больше к Степану, которого всегда считала умнее, красивее и удачливее, забывая при этом про второго сына. Степаном можно было гордиться, он соответствовал званию сына лучшего педагога.
Виктор же плохо учился в школе, постоянно доставлял родителям море проблем, заставляя обратить на себя внимание, но тем самым он вредил себе ещё больше. Мать всё дальше отдалялась от старшего сына, сближаясь с младшим.
Виктор не хотел находиться рядом с этими двуличными людьми, поэтому отправился на поиски лучшей жизни. В городе, расположенном вблизи совхоза, ему не досталась хорошая работа. Услышав заманчивые речи про заработки на севере, он решил отправиться туда.
На новом месте всё закрутилось и завертелось, деньги действительно поплыли просто рекой в его карманы, но недолго. На одной из посиделок произошла драка, в которой он не преднамеренно убил человека, защищая себя.
Попав за решётку, Виктор написал письмо Лизе, которая поддержала его, присылая какие-то посылки всё время, пока он был там. В письме парень просил передать родителям, что получилось неприятное событие, но он жив, с ним всё хорошо.
Лиза рассказала новость Степану. Тот решил её проигнорировать, не сообщая родителям о местонахождения их сына. Парень был убеждён, что так будет для всех лучше, семья избавится от этого неблагополучного Витьки.
Кроме того, он ненавидел брата за предательство по отношению к его первой любви. Лизу Степан не оправдывал, но та была просто легкомысленной особой, падкой на что-то яркое, словно сорока, но брат не имел право так поступать.
Стёпа лишь не учёл, что мать всё же любила своего ребёнка, как могла это делать, и переживала за него, сходя с ума от того, что не знала о его местонахождении.
Пусть она не создана для нежностей или проявления каких-то чувств любви, но дети не были ей безразличны. С годами, забыв про своего любовника, сыновья стали единственными людьми, которые ей были дороги.
Устроившись в родном доме, Виктор решил отправиться к брату, чтобы всё же поговорить о родителях. Тот являлся по итогу жизни единственным родным человеком на свете. Степан вышел на крыльцо, не собираясь пускать брата в дом.
‒ Чего ты хочешь? – грозно спросил Стёпа, высокомерно поднимая свой подбородок.
– Слушай, ты что заладил? Что ты одно и тоже спрашиваешь? ‒ Витя был настроен поговорить, поэтому его не смутил грозный тон брата.
‒ Ты не нужен нашему селу, уезжай. Ты же всегда твердил, что тут делать нечего.
‒ Я передумал, меня сюда потянуло, может я ещё пригожусь родному краю-то, а? – Витя улыбался, стараясь найти расположение своего брата. – Ты родителям и не сказал, что я жив? – он перестал веселиться, серьёзно глядя на брата.
‒ А я причём, это твоё дело, мог бы и написать, что адрес забыл?
– Стыдно было, я же через Лизу передал.
‒ Ты родителей убил, если бы не ты, они бы ещё жили, – Степан не собирался идти на контакт, продолжая свирепеть. Он выговаривал каждое слов, словно волк, подёргивая верхней губой, готовясь к нападению.
‒ Слушай, ты попутал чего? Ты на меня всех собак не спускай. Я тут ни при чём. Я не виноват. Да, шалопай, но к родителям я всегда с уважением. А вот с тобой мать всю жизнь сюсюкалась, да нянчилась больше всего, так ты возле её юбки и остался.
‒ Ты позор нашей семьи, я был рад, что ты пропал, – перед тем, как кинуть последнее слово, он презрительно посмотрел на Виктора, чуть поднимая левый уголок своих губ, цинично улыбаясь, ‒ убийца!
Пытаясь удерживать равновесие весь разговор, Виктор не выдержал, и накинулся на Степана, ударив ему кулаком в лицо. Не ожидая нападения, тот не успел увернуться, из разбитой губы потекла кровь.
– Перестаньте, ‒ на крыльцо выбежала Тая, наблюдавшая за происходящим всё это время из окна.
‒ Пошла прочь, дура, – крикнул ей Степан.
– Ух ты, как с бабой то храбр. Можешь только на неё кричать? Зачем жену завёл, когда к Лизке ездишь?
Степан не стал отвечать, накинувшись на Виктора. Сколько бы Тая не кричала и не уговаривала их перестать драться, те не слушали её, продолжая мутузить друг друга кулаками. На какой-то момент Степан встал и затем отправился к сараю за топором.
– Стёпа, не надо, положи, ‒ закричала Таисия, кинувшись ему на перерез, стараясь не пропустить дальше.
‒ Да у него кишка тонка, – подначивая брата, крикнул Виктор.
Степан швырнул жену в сторону, не задумываясь нисколько о ней и замахнулся на брата. Тот увернулся и топор вошёл в землю.
– Ты псих, по тебе больница плачет, нужно упечь тебя в психушку, как ты это с матерью сделал, ‒ прокричал ему Виктор, беря полено позади него, пытаясь защититься.
***
Тая бежала через лес. Минуту назад у неё получилось подняться с земли, голова сильно кружилась. Падая, она ударилась до крови о стену сарая, зацепившись рукой о крюк. Кожа была разодрана, но боли девушка не чувствовала.
Выбежав на улицу и крикнув соседке, чтобы та вызвала участкового, она кинулась в лес. Всё, с неё довольно, она бежала туда, где может быть ей помогут, где найдут выход, дадут приют и защитят.
Силы и страх, помогающие ей бежать по тропинке к дому Ефима, оставили в тот момент, когда она уже была возле крыльца. Таисия присела на скамейку рядом, не в состоянии зайти в дом.
Заслышав лай собаки, Ефим вышел посмотреть, кто это вечером решил его навестить, увидев Таю, всю в крови, прислонившуюся на стену дома, он тут же сообразил, что к чему, схватив её на руки и занеся в дом.
– Рана на руке не глубокая, нужно просто обработать, а вот голову лучше будет показать врачу, ‒ говорил он, осматривая девушку, ‒ мать, присмотри за ней, я за фельдшером.
Схватив нож незаметно от побледневшей от ужаса Алевтины Ивановны, Ефим побежал в сторону села. Заходя во двор Степана, он увидел ужасную сцену. Виктор лежал на земле лицом вниз, запрокинув руку в сторону. Вся его рубаха была в крови, а рядом с ним на крыльце сидел брат.
– Явился, ‒ завидев его прорычал Степан, – ты думаешь, я не знаю, что ты глаз на мою жену положил?
‒ Опусти топор, Степан, не делай глупостей, – Ефим говорил спокойно, хладнокровно, словно не было столь угрожающих его жизни факторов.
– Вас, тварей много, нужно всех уничтожать. Лиза и брат предатели оба, родители ушли на тот свет, а жена глупая, да пустая досталась, даже ребёнка родить не может, да ещё и гулящая оказалась, ‒ у Степана странно блестели глаза, на что Ефим обратил внимание, пытаясь его успокоить.
– Послушай, в мире много добрых людей, жена у тебя хорошая, добрая, зря ты так. Просто у тебя сложный момент в жизни. Я видел в последнее время, какой ты напряжённый ходил, может это всё горе на тебе сказалось. Тяжело поди двоих родителей сразу потерять.
Степан не выпускал топор из рук, продолжая стоять напротив Ефима, шатаясь немного и смотря на него затуманенным взглядом.
‒ Степан, положи топор, – участковый наставил на него табельное оружие, целясь на тот случай, если не удастся добиться исполнения своего приказа.
‒ Как вы мне все надоели, ненавижу вас, ‒ прошипел тот, кидая окровавленный топор перед собой.
***
Виктору удалось выжить, несмотря на сильное повреждение правого плеча. Вернувшись из больницы, он какое-то время пожил в родном доме и, не найдя в себе призвание к каким-либо сельским профессиям, решил всё же уехать из деревни.
Степана признали психически больным, он долгое время проходил курс реабилитации в городской больнице, где когда-то лежала его мать. Вернувшись, он стал жить в своём доме, работая на соседней ферме. Говорили про него, что он спокойный, но угрюмый и неразговорчивый.
Таисия вышла замуж за Ефима, у них родилось трое деток, которые радовали своих родителей. Работать в столовой она перестала, перейдя под начало к супругу на ферму, где ей очень понравилось. До конца своих дней Таисия была окружена любовью и заботой своего супруга.