Он прижимал её к себе, успокаивая и гладя по волосам, пока она судорожно вздрагивала, рыдая на его плече. Ефим не прерывал её расспросами о том, что произошло, потому что эмоциям нужно просто выйти для начала.
Словно сильный проливной дождь, который следует после грозы и молнии, Таисия перестала плакать уже через несколько минут. Отстранившись от него, она продолжала стоять рядом, смущённо не поднимая своих глаз.
Ей было стыдно за проявленные эмоции, но между тем Ефим был единственным человеком, кому бы она хотела доверить свои переживания, казалось, что именно ему она может пожаловаться на свою жизнь.
Осеннее утро в лесу было тёплым и безветренным. Солнышко ярко озарило всю лесную чащу, делая разноцветные деревья ещё ярче и привлекательнее, природа обволакивала своим великолепием и тишиной, позволяя этим двум людям побыть наедине.
Ему так хотелось ей обнять, почувствовать запах, принять участие в жизни этой беззащитной девушки, которую хотелось оберегать и лелеять, но она была замужем, он не смел к ней подойти.
Вопреки тому, что Тае нужно было высказаться, вылить всю свою боль и поделиться переживаниями, он начал говорить первым.
‒ Я знаю всё, что происходит, тебе сейчас очень тяжело, – он вытирал своими руками слёзы с её лица, продолжая говорить тихо и размеренно, ‒ пойдём к нам, я напою тебя чаем, а мама, наверное, напекла уже пирожков с творогом.
Успокоенная этим тихим и убаюкивающим голосом она не стала спорить, отправившись с ним к дому. Ефим рассказывал смешную историю, как они бегали сегодня все вместе за коровой Мартой, отказывающийся добровольно идти в стойло для дойки. Той не нравятся новые аппараты, поэтому она сопротивляется, как может, что временами удаётся, но человека не победишь, потому что он умнее.
В это утро уговаривать корову пришли многие. Они бегали, хлопали руками, силой затягивали, но послушалась Марта лишь одну старую доярку Матрёну, которая спела ей песню, поглаживая рукой по бокам. Корова была успешно подоена под песню доярки, а все пришедшие на эту процедуру аплодировали Матрёне по окончанию концерта.
Ефим так подробно всё рассказывал, что Таисия отвлекалась, растворяясь в его голосе. Она громко смеялась и удивлялась тому, что произошло в конце, а тем временем парочка уже подошла к дому.
Открыв дверь в избу, их обдало приятным ароматом съестного. Мама Ефима и правда напекла свежих пирогов к приходу сына. Она обрадовалась гостье, приглашая её отведать кушанье вместе с ними.
Перед ней уже стоял бокал с горячим чаем, а истории всё не прекращались. Услышав то, что произошло на ферме, Алевтина Ивановна весело говорила, что этот случай не единственный.
Была у них гармонистка в селе, Прасковья, так та являлась часто на дойку с гармонью, играя коровам частушки. Доярку животные уважали все и слушались.
Ей не нужно было силы прикладывать, чтобы увести животное в другое место, она подходила, разговаривала. Объясняла корове, что важно сейчас сделать, а та за ней шла, словно заговорённая. Слухи ходили, что Прасковья знает язык животных.
Да и не только коровы, но и люди любили эту женщину, ух и весёлой же была. В перепляс никому не давалась и не было в совхозе человека, кто бы знал больше частушек.
Как-то в клубе Прасковья с Макарихой устроили соревнование, кто кого перепоёт. Назначили судью и пошло дело на радость всем в округе. Победила Прасковья, после чего и закрепилось за ней звание лучше по частушкам. Ни один праздник без неё не удавался, всегда за ней ездили, потому что если Прасковья есть, то и веселье удалось.
Слушая рассказы о ферме и попивая горячий чай, Тая опять поймала себя на мысли, что ей ту комфортно, что она начинает понимать про какое душевное тепло ей когда-то Ефим говорил, девушка его чувствует именно рядом с ним.
Смущаясь своего чувства нежности к мужчине, Тая старалась не поднимать глаз, словно страшась встретиться с ним глазами. Ощущение взволнованности и одновременного чувства покоя вводили девушку в какое-то новое и непонятное доселе чувство.
Со Степаном были больше обязательства с первых дней жизни, никакой любви и теплоты никогда она не чувствовала к своему мужу, наученная матерью тем, как должна вести себя супруга в доме, чтобы Степану было хорошо, а вот в этом месте было хорошо ей.
На обратном пути, останавливаясь на месте того пенька, объединившего их час назад, Ефим решил поговорить серьёзно с девушкой, которая уже успокоилась и выглядела веселее.
– Таисия, я знаю, тебе сейчас может показаться всё это странным и сложным. Не умею я ходить вокруг, да около, скажу прямо, я тебя люблю, ‒ он смело смотрел ей в глаза, хотя у самого внутри всё трепетала от страха и непонимания того, к чему может привести всё это его объяснение.
– Вот как, ‒ она выдавила из себя несуразную фразу, не зная, что она может сказать в таком положении.
– Знаю, что положение не такое простое, как кажется, знаю, что тебе сейчас тяжело, поэтому вынужден признаться и сказать, если тебе понадобиться моя помощь, ты всегда на меня можешь рассчитывать. Я ничего не требую, ничего не прошу. Просто хотел бы оберегать тебя и заботиться. Степан твой не достоин такой женщины, как ты.
Он взял её за руку, нежно поцеловав пальчики, а затем и ладони. Неожиданно для самой себя, Таисия подалась вперёд. Поймав в нужный момент этот порыв, Ефим обнял девушку и нежно поцеловал в губы, а затем заботливо обнял.
Он продолжал держать её в своих объятиях, не желая выпускать, проводя по волосам большой ладонью, вдыхая аромат любимой женщины. Как бы ему хотелось сейчас взять девушку на руки и унести к себе домой, никуда больше не отпускать, уберегая от всех неприятностей.
‒ Этот пенёк счастливый, словно специально для нас создан, – он шептал эти слова, немного отстраняя её от себя, чтобы полюбоваться голубыми глазами девушки. Ефим улыбался, довольный тем, что происходило.
Расставшись с Ефимом и идя по дороге на работу, она всё обдумывала слова, услышанные только что и представляла себя в доме этого человека, где ей было приятнее находиться, чем со Степаном.
Не понимая пока какое решение она должна предпринять и как должна поступить, Тая прислушивалась к голосу совести, подсказывающей ей, что бросать мужа в такой тяжёлой для него ситуации нельзя.
Он потерял обоих родителей, у него пропал брат, если она его ещё предаст, то будет считать себя плохим человеком, какой не место в совхозе. А с другой стороны, у него же была Лиза, к которой он тянулся. Степан не стеснялся связи с другой женщиной, что оскорбляло Таю и приносило ужасную боль.
Вернувшись с работы, она обнаружила у дома на скамейке мужчину, видно давно ожидавшим хозяев, поскольку уже крепко спал, укрывшись своим пиджаком. Тая подошла к нему, думая, что это кто-то с фермы пришёл за Степаном, но лица она его не узнала. Мужчина был не местный.
‒ Просыпайтесь, вы кто? – девушка теребила его по плечу, пытаясь разбудить, ‒ эй, мужчина.
Тот открыл глаза на призывы девушки, протирая их руками, словно пытаясь понять, где он оказался. Удивлённо смотря на Таисию, он возвращался в положение сидя, рассматривая девушку с головы до ног.
‒ А ты кто, красотка, – он присвистнул, словно озорной мальчишка на улице, ещё раз окинув взглядом девушку сверху вниз, ‒ неужто Стёпка себе жену привёл в дом?
– Я жена Степана, вы его знаете?
‒ Конечно, – ухмыльнулся он, – я его брат, Виктор.
Тая оглядела мужчину, возомнившим себя братом её мужа, тот был ростом чуть ниже Степана, имел те же русые волосы и удлинённую форму носа, но всё же он мог и обманывать её, поскольку о пропаже Виктора ей было известно очень хорошо.
Мужчина копошился в своих многочисленны карманах рубашки, затем пиджака, словно что-то искал. Нащупав в штанах то, что было нужно, довольный подал девушки в руки документ.
‒ Дмитриев Виктор Ильич, ‒ она прочла данные паспорта вслух, рассматривая фото и ещё раз глядя на него, не веря, что такое может произойти, – но вы же пропали 4 года назад. Странно.
– Никуда не пропадал я, вот он живой и здоровый, брат-то где? ‒ Мужчина раздражённо выдернул из её рук паспорт, требуя ответа.
‒ На ферме, рабочий день же ещё.
‒ Кем он там?
‒ Бригадир, вы к нему пойдёте? Вот и ладненько, в дом я вас не пущу, ‒ Тая довольная таким исходом дела, успокоилась на этом, – а где же вы были всё это время?
– В санатории отдыхал, ‒ он улыбнулся, смотря на ничего не понимающую девушку, там хорошо кормили, три раза в день, гулять позволяли и воспитательные беседы проводили. Всё хорошо, смущала только колючая проволока на заборе.
‒ Так вы в тюрьме были всё это время?
– Было дело, ‒ на последней фразе он развернулся, накинув на плечо пиджак. Отправляясь прочь со двора, – я не прощаюсь красавица, скоро приду.
Подмигнув левым глазом и закрывая калитку на выходе, он отправился восвояси, оставляя Таю в своих размышлениях стоять на крыльце дома. По документам это он, но всё же оставались какие-то сомнения, о которых она пока не знала, что и думать.
Ферму Виктор нашёл без труда, она стояла на том же месте, как и несколько лет назад, в его последний визит к родителям. У входа его встретил скотник Фёдор. Он признал в нём того самого человека, за которого тот и выдавал себя Тае некоторое время назад.
Подав руку странно смотрящему на него мужчине, Витя поинтересовался тем, где может находиться его брат в это время, а после отправился в ту сторону, что указал Фёдор.
‒ Ты где был всё это время? ‒ вдогонку ему крикнул скотник.
– В санатории, ‒ улыбаясь во весь рот ответил тот, разворачиваясь и продолжая движение.
Степан был не один, он беседовал с ветеринаром, сверяя какие-то графики по документу в руке, обсуждая важные даты прививок и реакций на них. Виктор остановился возле брата, вслушиваясь сначала в тему разговора двух собеседников.
– Ну, здравствуй, брат!