Во девка вымахала, что смотришь на неё и диву даёшься: всего шестнадцать, а тело, как у двадцатилетней, и грудь и плечи… а улыбка какая, аж голова кружится. Сядет на диван, нога на ногу, а сис ьки так и колышутся при каждом вдохе.
Глава 41
Слёзы высохли сразу, как только мать произнесла глупость, пребывая в полной уверенности, что она права. Катя, отпрянув от мамы, посмотрела ей в глаза с такой ненавистью, что у неё задёргалась верхняя губа.
- Я тебя ненавижу, - прошипела дочь и убежала на улицу.
Там она прикрикнула на Ваську, чтобы отошёл, иначе Катя его собьёт, затем Вася закричал в ответ и, в довесок, словесно окатил Лену грязью, мол, воспитала чудовище, не уважающее старших, а тем более тех, кто эту Катю вырастил и выкормил. Выходя к мужу, Лена попросила не ругаться, потому что у Кати экзамены на носу, и её расстраивать не стоит, но Васька, ударив клюкой по ступенькам, выразил небывалое недовольство в адрес падчерицы, плюющей на кормильца семьи.
- Перестань, девка волнуется, а ты ещё больше заставляешь её переживать, - присев рядом с мужем, Лена погладила его по масляным волосам.
- Отвали, ясно тебе? – ударив её по руке, Васька сгорбился и заложил руки под мышки. – Я так и знал, что эта малолетка себя покажет. Мать правильно говорила, что чужие дети бьют в спину.
- Не говори ерунды, Катя не такая. И твоя мать неправа.
- Глаза разуй, «умница». Всё, что напророчила моя маманя – сбывается. Катька стала неуправляемой, грубит, чуть что – орёт, как свинья недорезанная.
- Перестань, возраст у неё сейчас такой.
- Да пошла ты со своим возрастом! – закипел Вася, поставив палку, чтобы встать. – Заколебали вы меня все! Неси водки, буду нервы лечить! С тобой дураком станешь! А Катьку отправляй куда-нибудь, чтобы моё душевное состояние не страдало. Сколько можно над калекой издеваться? Ни в грош меня не ставите. Тьфу!
С трудом вскарабкавшись на крыльцо, не дал жене помочь ему: гордый, принципиальный, ни с кем не считающийся. Переваливаясь через порог, Вася предупредил: когда Катька сдаст последний экзамен, денег ей только на дорогу дать, а дальше пусть сама крутится. Раз взрослая, значит пора работать.
- И первую зарплату чтоб сюда выслала! – Вася сел за стол, приготовившись принять «успокоительное». – Обязана вернуть долг, потому что я, как чужой человек, не должен был на неё свои кровные тратить.
Стукнув по столу, Васька ещё раз напомнил о водке.
- Не пил бы, Вась. Хватит себя гробить. Вот помрёшь раньше времени, и кому ты лучше сделаешь? – нехотя вынимая бутылку, хранившуюся за печкой, Лена вздыхала и охала.
- Не бубни. Раньше восьмидесяти не помру. В нашем роду все долгожители.
- Да кто ж его знает, когда это случится? Только богу известно, в какой срок нам уходить.
- Будешь ныть, сама и помрёшь. Кто больше всех об этом думает, так и случится, - осадил жену.
Выставив на стол стопку и закуску, Лена села рядом и погладила мужа по колену. Тот, сомкнув брови на переносице, рявкнул, чтобы она его не трогала.
- Ох, давненько мы с тобой молодость не вспоминали, - Лена смотрела на сердитого мужа печальными глазами. Оно и понятно, Лена ещё в самом соку, а о мужской ласке только думать приходится. При живом-то муже.
- Ты д ура или прикидываешься? – пробубнил Вася, наливая в стопку водки. – Я тебе что, бык племенной? Всё, отжили своё. В доме девки взрослые, а ты предлагаешь дурью заняться. Да и неохота мне. Ноги постоянно ноют, сил никаких нет по борозде пилить.
- Хотя бы приласкал, а Вась? – душа у Лены горит, тело стонет, а Ваське нипочём.
- Все бабы, как бабы, а ты ведёшь себя, как те, которые свою любовь продают, - выпил залпом и не поморщился. – Дал бы тебе оплеуху, да некогда. Да и желания нет. Вон, Петька столько лет без бабы - и горя не знает. Ни одну в дом не привёл. Работает, живёт, кошку недавно принёс. Говорит, мыши одолели. А у тебя ни стыда ни совести. И уйди отсюда, - махнул рукой и вновь взялся за бутылку. – Уйди, сказал. Не порть мне настроение.
Лена встала и, опустив голову, ушла в огород, полоть грядки. Вася продолжил пропитывать своё гнилое нутро спиртным и думать о Катьке. Во девка вымахала, что смотришь на неё и диву даёшься: всего шестнадцать, а тело, как у двадцатилетней, и грудь и плечи… а улыбка какая, аж голова кружится. Сядет на диван, нога на ногу, а сис ьки так и колышутся при каждом вдохе.
- Пускай валит на все четыре стороны, - прошептал Василий, закусывая горькую. – От греха подальше.
Чуть позже его навестил Пётр, предложил устроить во дворе пикник. Развести костёр, пожарить мяса и отдохнуть. А то как-то лето в самом разгаре, а по-соседски ни разу и не собрались.
- Так, праздника не намечается, - поддатый Васька почесал плешивую грудь, выслушав заманчивое предложение.
- Ну-у, - быстро осмотревшись, Петя сощурился. – А день рождения?
- У кого? – удивился сосед.
- У Ленки.
- С чего ты взял?
- Она сама говорила? – подперев щеку, Пётр с надеждой смотрел на Ваську, прикидывая, сколько ему нужно водки, чтобы он вырубился до утра. – Если не хочешь в своём дворе, давай – в моём.
Ваське только дай повод выпить – это он враз, но сейчас его насторожило, что Петька хочет устроить праздник в честь его жены.
- На Ленку заглядываешься? – насупился он, просверливая мужика мутным взглядом.
- Вась, я к тебе по-соседски, а ты в подозрения кидаешься. Вот я сейчас обижусь и больше не приду, - состроив обиженный вид, Петя встал.
- Сядь. Хватит бабу из себя вымучивать. – Вася поймал друга за руку. – Устал я, понимаешь. В постели как будто охладел. Или болезнь меня мучает, или сам боюсь огорошиться…
- Понимаю, - хитрый Петька мысленно потирал руки. Значит, Ленка – голодная, как кошка мартовская, если ж Василию невмоготу.
- Не держи на меня обид. Маюсь, а сделать ничего не могу. Ладно, вечером к тебе пойдём. Достало меня в своей хате днями торчать. Я уже эту кухню видеть не могу.