Его последнее лето было прохладным, часто шли дожди и было мало солнца. Начиная с мая 2022 года, нас мало заботил вид из окна, а сетования на погоду касались лишь урожая, о котором заботились мама.
– Если бы не земля, огород, я бы с ума сошла.
У меня это «если бы» заключалось в маленькой дочке, которая не давала погружаться в тёмные мысли, в ежедневной бытовой рутине, которая поддерживала мнимое ощущение стабильности. Она рухнула 5 сентября.
Утро того дня было все ещё добрым, пока я ответственно исполняла свои ритуалы. Мы с дочкой встали, я включила ей любимых «Трёх котов», приготовила на завтрак бутерброды себе, яйца и кашу папе, сварила две порции кофе. Себе налила в любимую розовую кружку, папе – в стакан с трубочкой, по-другому пить уже не получалось. Первый кирпичик стабильности рухнул, когда я принесла папе завтрак.
Он лежал полусидя и шумно вдыхал воздух открытым ртом, видно было, что губы высохли от такого дыхания, а в уголках появилась краснота. Глаза были полузакрыты, но он не спал. Он не пожелал доброго утра, как обычно, только вздрогнул от моего прикосновения.
– Пап, привет, будешь кофе?
– …
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо слов получился хрип.
– Не можешь говорить?
Папа еле заметно кивнул. Посмотрел как будто сквозь меня и снова прикрыл глаза. Дыхание было очень жёстким.
– Пап, давай кофе пару глотков хотя бы?
Он вздрогнул снова, кивнул.
Я поднесла трубочку ко рту, сил ему хватило еле-еле на единственный глоток.
– Поешь что-нибудь?
Помотал головой и снова закрыл глаза. Я вышла из комнаты, чтобы не мешать, стараясь сохранить на лице ускользающую стабильность.
Бум. Бум. Бум.
От внутренней дрожи её кирпичи стали гулко падать, разбиваясь о землю. А, может, это моё сердце так громко стучало от попытки не плакать. Я написала маме.
Мама обещала прийти пораньше с работы. Я немного успокоилась, кирпичи перестали падать, ну а целые ещё можно будет расставить обратно по местам, так ведь? Как маленький ребёнок я искала стабильности в маме, как будто она знала все ответы и сказала бы мне, что ещё не всё. Мама пришла к обеду, как и обещала, но обрушение не закончилось.
Пока мама занималась гигиеническими процедурами в папиной комнате, я подогрела суп, слила чуть бульона и достала ложку.
– У него всё сухо, Сонь. Три ложки съел.
Бум.
– Мам, мне кажется, что он нас уже не узнаёт.
– Я спросила, узнал или нет.
Сказал – жена. Пусть поспит.
Бум… Бум…
Мы старались не тревожить его. Вечером пришёл с работы муж. Ритуалы продолжались: ужин, время с ребёнком, разговоры ни о чём, но стабильность всё так же трясло, и кирпичей осталось уже меньше половины.
Около восьми вечера мама стала беспокоиться. Мы вместе зашли в папину комнату. Там было прохладно,но папин лоб покрывал мелкий бисер пота. Лицо было бледным. Руки ледяными. Он дышал так же тяжело. Я дала ему воды в детской бутылочке, но глотнуть сам он не смог, я надавила на уже изрядно мятый пластик и буквально влила в его рот пару капель. Мама плакала. Мои слёзы были ещё далеко, как и ощущение, что нужно прощаться. Папа открыл глаза.
Бум! БУМ!!! Бум…
Обычно серые, они, вдруг стали ярко-голубыми. Он смотрел мимо нас, вперёд. То поднимал, то опускал руки. Закрывал глаза, крутил головой. Пару дней он был уже на самых сильных обезболивающих, мама предположила, что сонное состояние – побочный эффект. А я вспомнила, как моя бабушка рассказывала про агонию своих пациентов.
– Пойдём, Сонь, не будем беспокоить его, может поспит ночь.
Напротив папиной кровати в кресле собрались его любимцы: две кошки и кот. Прижались друг к другу и не сводили с него глаз. Это было жутко и трогательно одновременно.
Мы выключили свет и вышли из комнаты. Мою стабильность уже разносило огромным бульдозером. Кирпичи превращались в осколки жизни «до». Уже пора было собираться ко сну, но мы почему-то тянули время. Мама уже умылась и хотела идти к себе, но тут, может по предчувствию, решила проверить, как там папа. Ей было страшно заходить одной. Я пошла с ней. Предчувствие не обмануло.
Голубые глаза. Я никогда не забуду его голубые глаза. И тишину. Ударила по ушам тишина после нескольких дней тяжёлого дыхания грудная клетка была неподвижна.
Бум… б…
Мама закрыла ему веки. Долго плакала. Кирпичи превратились в песок, который уже почти сдул ветер. От жизни «до» остались только воспоминания. Мама вышла. Я села на край кровати и долго гладила его холодную руку.
Это что, мой папа? Мой папа лежит бездыханный? Мой папа мучился так сильно 4 месяца и все равно не смог победить эту страшную болезнь? Это. Мой. Папа?
Ему не больно, больше ему не больно. Только мысль о том, что мучения ушли заставила меня собраться, встать и начать звонить:
– Отделение полиции … района.
– Здравствуйте. У меня отец умер. Рак. Скажите, кого нужно вызвать?
…
Вызвать хотелось чудо-машину, маховик времени из Гарри Поттера, который поможет в нужный момент вылечить папу и вернуть тот кирпич, с которого всё начало рушиться, на место. Но я вызывала судмедэксперта, скорую, полицию…
Следующие дни прошли как в тумане. Похороны были не меньшим испытанием, и я буду снова писать через огромную боль.