Поездка по перегруженному шоссе окончательно измотала нервы Анны. Громадные фуры шли одна за другой, и легковушка, в которой она ехала со своим мужем Сергеем, казалась мышью, шныряющей под ногами у слонов. Наконец, они съехали на проселочную дорогу, ведущую к деревне. Анна слегка расслабилась, но все равно с трудом сдерживала нервную дрожь. Ей было холодно, несмотря на царившую кругом летнюю жару
— Не понимаю, почему ты все-таки так торопишься его продать, — сказал Сергей. — Ведь это же отличный дом, и места здесь райские. Лес кругом, озеро рядом чистое, и вокруг дома сад. Настоящий курорт. Я согласен, что ценные вещи оттуда надо забрать, но сам дом зачем продавать? Он мог бы быть нашей каникулярной резиденцией.
— Нет, ты не понимаешь, — раздраженно затрясла головой Анна. — Я просто должна от него избавиться как можно быстрее. Должна, и все тут.
Сергей оторвал глаза от дороги и повернулся к жене. Лицо у нее было страдальческое, губы дрожали, было видно, что она еле сдерживает слезы.
— Ты так себя ведешь, как будто в этом доме над тобой кто-то надругался, — насмешливо сказал Сергей.
— Да нет же! Нет! Нет!— закричала Анна. Она была уже на грани истерики.
— Ладно-ладно, — испуганно сказал Сергей. — Это я так. Неудачная шутка. В конце концов, это твой дом. Если хочешь продать, то продадим. Деньги никогда лишними не бывают. Можно будет купить что-нибудь полезное.
Анна слегка успокоилась и с благодарностью посмотрела на мужа.
— Спасибо, что ты меня понимаешь, — пробормотала она.
— Ну, не совсем я это понимаю, — усмехнулся Сергей, — можно сказать, что даже вовсе ничего не понимаю. Просто сделаем так, как ты хочешь. Я не буду углубляться в семейные тайны и ворошить скелеты в шкафах. Наверняка с твоей неприязнью к этому дому связана какая-то история, но не будем углубляться. Продать, так продать. Это, ах ты ж блин!
Под колеса машины с отчаянным кудахтаньем метнулся неизвестно откуда взявшийся огромный петух. Сергей резко вывернул руль, затормозил, и машина чуть не врезалась в сосну, росшую у самой обочины. Анна отчаянно закричала и закрыла лицо руками.
Несколько минут супруги сидели молча и только тяжело дышали. Потом Сергей осторожно спросил:
— Ты цела?
— Да, все в порядке, — прошептала Анна. — Просто ужасно испугалась. А ты как?
— Нормально все. Тоже ужасно перетрусил.
На капот машины с горделивым кудахтаньем вспорхнул злополучный петух и победно закукарекал.
— Вот поганец! — смеясь, сказал Сергей. — Чуть не угробил нас! Сейчас еще и кучу навалит. Да я из тебя жаркое сделаю!
С этими словами он вылез из машины и попытался схватить петуха за хвост. Тот возмущенно закудахтал, замахал крыльями, потом быстро спрыгнул с капота и удрал в придорожные кусты.
— Откуда он здесь взялся, в лесу? — продолжал удивляться Сергей.
— Хоть бы тебя там лиса съела! — крикнул он вдогонку петуху.
— В бабушкиной деревне всегда было очень много кур и цыплят, — грустно сказала Анна.
— Куриный рай! — засмеялся Сергей.
— Скорей цыплячье проклятие, — прошептала Анна.
***
В детстве Анечка обожала жить у бабушки в деревне. Родители часто уезжали в командировки, и девочку отправляли к бабушке с дедушкой иногда на целый месяц. Все лето и длинные новогодние праздники, разумеется, Анечка тоже проводила в большом, уютном бабушкином доме.
Хозяйство у бабушки было довольно большое: две козы, клетки с кроликами и наседка с цыплятами. Анечка обожала играть со всей этой живностью, и больше всех любила желтых, пушистых цыплят. Она как-то совершенно не задумывалась, куда исчезают цыплята, когда они подрастают и перестают быть желтенькими и пушистенькими.
Летом, когда Анечке было шесть лет, цыплят у наседки было особенно много, и все такие миленькие. Все желтенькие, как солнышки. Бабушка разрешала Анечке играть с ними целыми днями.
На ночь наседку с цыплятами запирали в крепкую клетку, потому что из леса иногда приходили то куницы, то лисы. Соседи то и дело не досчитывались цыплят и кур. Крысы тоже могли утащить цыпленка.
Анечка была уже большая, и бабушка разрешала ей самой загонять вечером наседку с цыплятами в клетку. Девочка очень ловко справлялась с этой задачей, наседка ее слушалась.
Однажды летним вечером Анечка, как всегда, загоняла цыплят в их ночное укрытие. Наседка уже вошла в клетку (ее не нужно было упрашивать) и ворчливым кудахтаньем подзывала к себе цыплят. Почти все уже собрались под ее теплые крылья, и только пятеро, самых резвых, еще бегали вокруг и весело попискивали. Анечка со смехом ловила то одного, то другого и отправляла их к наседке под крылышко.
Наконец она поймала последнего, своего любимца, и уже собиралась отправить его в клетку, как внезапно споткнулась и, не удержав равновесие, упала. В кулачке, в котором был уютно зажат цыпленок, что-то хрустнуло.
Анечка довольно больно ударилась коленкой о камень и несколько минут боролась со слезами. Потом она решила, что плакать все-таки не о чем и отправила цыпленка в клетку ко всем его братишкам и сестричкам. Цыпленок безжизненно растянулся на земле, как желтенькая тряпочка.
«Наверное, он сильно испугался, как и я», — подумала Анечка, но ей стало почему-то очень жутко. Так жутко, что даже голова заболела, и сердце затрепыхалось. Но не могла же она сделать что-то плохое своему любимцу. Этого же не может быть. Просто цыпленок испугался, вот и все. Они же все трусишки, эти цыплята. И спать, к тому же пора. Может, он уже заснул, когда она держала его в кулачке.
Это было очень хорошее объяснение случившемуся. Абсолютно правильное объяснение. Но сердце девочки сжималось от леденящего ужаса.
Анечка подтолкнула цыпленка к наседке и почему-то, сама не зная почему, сделала это так, что цыпленка не сможет увидеть бабушка, когда придет проверить, хорошо ли Анечка заперла клетку.
Анечка встала на ноги, посмотрела на клетку, отряхнула ушибленные коленки и, понурив голову, побрела к дому. Как же так все могло случиться? Сегодня был такой замечательный день. А теперь она не знает, что сказать бабушке. Может, ничего не надо говорить? Конечно же, ничего не надо. Ничего плохого не случилось. Подумаешь, слегка упала. И завтра она опять будет играть с цыплятами, как всегда. И ее любимый цыпленок будет бегать, клевать зернышки, весело пищать. Она принесет бублик специально для него.
Но тревога и тоска не отступали.
***
Ночью Анечке приснился страшный сон. Ей снилось, что в ее комнату вошла наседка, только теперь это была не смешная курочка, а огромная, кошмарная птица. Ее глаза горели красным огнем, когти цокали по полу. «Что ты сделала с моим любимым сыночком? Как ты могла так поступить?» — прорычала наседка. Анечка в ужасе проснулась и с плачем побежала в комнату к бабушке.
***
Утром Анечка не пошла к клетке с цыплятами. Вместо этого она занялась новой раскраской. Но дело не шло. Ей было так страшно, что фломастеры дрожали у нее в пальцах, вместо красивых картинок получалась каляка-маляка.
Еще страшней Анечке стало за завтраком, когда она услышала разговор бабушки и дедушки.
— Наверное, в клетку крыса как-то забралась, — сказала бабушка. — У одного цыпленка голова почти оторвана.
— Может, наседка сама случайно затоптала, — сказал дедушка. — Но ловушку все равно на ночь надо поставить.
Услышав эти слова, Анечка вся затряслась от рыданий. Бабушка бросилась ее утешать. Она говорила, что у курицы еще много цыплят, что только один пропал, что виновата злая крыса, и дедушка эту крысу поймает и накажет. Но Анечка плакала все сильнее и сильнее. Она плакала так сильно, что бабушке пришлось заваривать для нее особый чай из мяты, душицы, ромашки, мелиссы и чабреца.
Автор рассказа: Светлана Холкина
