-Да что же ты творишь-то, Лида! Подумай о том, как жить дальше будешь? Как людям в глаза смотреть? Что о тебе скажут? Он-то покуролесит , да уедет, а ты останешься, тебе тут жить, по земле ходить, да голову к небесам поднимать. Ладно я, я свое уже отжил, переморщусь, переживу. Свою жизнь, свою молодость не губи, глупостей не делай!
-А что же ты о людях не думал, когда к Нинке этой бегал? Тебе не стыдно было? И на разговоры внимания не обращал! Я же тебя предупреждала, чтобы ты ко мне не лез, как хочу, так и живу! И вообще, Витя сказал, что меня с собой заберет, и мы поженимся, так что недолго тебе со мной стыдиться осталось, кончатся каникулы, и уеду.
Начало тут
-Хорошо, если так, дочка. А если не заберет? Если не женится? Ты молоденькая совсем, жизни не знаешь, обидеть тебя каждый может. Тебе же год всего доучиться осталось, зачем ты с ним связалась? Себя позоришь, и меня. По деревне слухи уже нехорошие идут. Не пара он тебе, Лида. Хорошо подумай, прежде чем поступок совершить. Честь девичья- она до того хрупкая , что опорочить ее можно одним неловким действием. Недаром ведь говорят- береги честь смолоду, а платье сновА. Не нами это придумано, Лидушка, не нам и сомневаться в тех словах. Сколько горя девицы хлебнули, что во грех ступили! Ладно бы все по уму Витя этот делал, ко мне бы пришел, да поговорил по мужски, мол так и так, черт ли дьявол, такие вот намерения у меня к Лиде, жениться мол хочу. Что я, собакой на его кинусь? Не облаю, не обгавкаю, вместе и покумекали бы, как быть и что делать. Так не хочет он видно по людски, раз по закоулкам темной ночью прячется. Смотри, дочка, обманет он тебя, воспользуется твоей наивностью да доверчивостью, а потом ищи, свищи его. У его может в городе уже семеро по лавкам, а тебе голову дурит? Кажется тебе, что взрослая ты, большая, а на деле вижу, мне досадить хочешь, за то, что к Нине тогда ходил мстишь, побольнее ударить хочешь. Только смотри, как бы этот удар в тебя не попал, а то в подоле принесешь, кому потом нужна будешь? Я сам мужик, знаю, о чем говорю. Это сейчас он тебе мягко стелет, да как бы потом жестко спать не пришлось.
Лида, фыркнув на отца, развернулась, и хлопнув дверью убежала из дома. Подумаешь, слухи ему идут! А когда о нем слухи ходили, приятно ей было? Тоже и стыдно, и больно, и обидно было. Прав папка, во всем прав. Она и с Витей этим ходить начала, чтобы только папке досадить. Сама не ожидала, что так привяжется к нему, к строителю этому приезжему. Хорошо хоть и правда дел не натворила, а то как он ласково уговаривал, мол ну что ты, Лида, сейчас мы ферму к осени закончим, я приеду в город, заберу тебя из общежития, да свадьбу сыграем. Мол ну что ты, как маленькая? Неужто не веришь мне? Доверься, все будет как ты хочешь. Ты и так почти жена мне, а после всего и вовсе никуда я от тебя не денусь.
Помнила Лида и слова соседки старенькой, тети Шуры, да и отец, нет- нет, да краснея и стесняясь говорил, чтобы не верила никому, да честь свою берегла до свадьбы. А она и берегла, да только характер до того вздорный, что всегда была без вины виноватая. И вот вроде дурного не делала, а люди языками своими чесать начали, мол смотри, Егор, видели Лидку твою, по ночи обжималась в забоке с приезжим строителем молодым. Нет- нет, мол дурного ничего не хотим сказать, да ты уж поглядывай за девкой, а то принесет в подоле, вот будет делов-то!
Все Егор понимал, понимал и то, что до беды недалеко, что хоть и хочет Лидушка взрослой казаться, а все ж дитя еще несмышленое, даром что уже учебу заканчивает. Это снаружи она такая колкая, словно ёжик. Скажи ей слово, она тут же иголки и выпятит, да норовит уколоть побольнее. И что с ней делать? Пробовал Егор из дому ее не пускать ни на шаг, да только где уж там! Руку отродясь не поднимал он на дочь, а слова- да что слова? Он спать ляжет, а Лидка и была такова. Не сидеть же всю ночь словно надзиратель. Хоть и с Ниной давно он уже не якшается, а до сих пор обижается дочь на него, мол память ты мамкину предал, когда с этой связался. Слова такие злымские Лидушка в тот день говорила, и не важно ей было, что пол- деревни собралось, да слушало те речи. А всего-то и было, что сказал Егор дочке, мол все же будем мы с Ниной жить, не у нас, в ее домишко я перейду. Но ты мол дочка не бойся, тебя не брошу, рядом все жить будем, на глазах.
-Вот ты какой, папка! Правду говорили-то о тебе. Черствый, что сухарь! Сухарь тот мягче становится, когда его в чай, или молоко помакнешь, раскисает. Так и ты. Мамка померла- так ты слезинки не проронил, а как вот эта пальцем тебя поманила, так ты и раскис, расползся, как сухарь моченый, и крошечки от тебя не осталось, жижа одна, ни мамку не вспомнил, ни меня, словно бы и не было нас. То ли ты послушал меня, что против я, то ли сделал, как я хочу? Давай, рассказывай свои сказки, пусть все послушают, а не я одна. А ведь если бы ты помер, а мамка одна бы живая была, мне куда легче было бы! И мамка наша тебя ни за какие коврижки бы не предала, сроду бы больше замуж не пошла! Так и знай, уйдешь сейчас к этой- домой шагу не дам ступить. Выбирай, или я, или она.
Долго тогда Егор маялся, долго думал, как ему поступить, и что делать, а потом решился, да показал Нине от ворот поворот. У них и так не ладилось в последнее время, Нина вроде и спокойная, добрая, да хорошая, а поди ж ты, тоже зубы стала показывать, мол коли сходиться- давай сойдемся, а нет- так и нечего народ смешить, я мол хоть и не девка уже, а все же не на помойке себя нашла, чтобы ты ко мне, как в нужник ходил. Выбирай мол, Егорушка, или семья, или не ходи больше. Вот и не пошел к ней Егор, сказал только, что прости мол, Нина, не сладится у нас с тобой. Хоть и по нраву ты мне, по душе, а против дочки не пойду.
-Смотри, Егорушка, как бы не пожалеть потом. Упорхнет дочка из дому, останешься совсем один.
Решил Егор, что как будет, станет видно, а пока и загадывать да домысливать не стоит. Лидушку бы в люди вывести, а там уж все одно доживать, не жить придется.
***
Перед самым отъездом в город сдалась Лида, поверила обещаниям Витиным, да клятвам, растаяла от жарких поцелуев да ласк нежных. Так задурил он ей голову, так речами своими умаслил, что совсем она голову потеряла, в мечтах жила о счастливой жизни в городе. И ведь не хотела больше положеного заходить, так, поиграться с парнем, а поди ж ты, вон как всё обернулось, сама не поняла, как всё случилось.
Лежала потом, плакала, слезы горькие лила, мол что теперь будет? Как домой идти да папке на глаза попадаться?
Успокоил её Виктор, пожалел, приголубил, слезы девичьи утер, мол не плачь, глупышка, жена ты мне теперь, куда я от тебя денусь? Я бы хоть сейчас рад жениться, да дома мать с батей подготовить надо, и самим подготовиться. Вот сдадим ферму, приеду в город, а там и будем думу думать. Беги мол домой, и ничего не бойся, если что, первым автобусом в город поезжай, общежитие уже открыто.
Шла Лида домой, бесстыжая, но счастливая. Губы искусаны в кровь, лохматая, растрепанная, шла она по пыльной дороге, сбрызнутой утренней росой, и не видела никого перед собой. Мысли- словно бабочки, перелетали с одной на другую. Что- то теперь будет? Все ли сладится так, как загадали они с Виктором? Сдержит ли он слово свое? Хоть бы папка спал еще, хоть бы не увидел ее сейчас в таком непотребном виде. Ни к чему сейчас все разговоры, не к месту они.
Напрасно думала Лида, что спит еще отец. Сидел Егор, обхватив голову руками, и только силуэт его виднелся в предрассветном тумане. Тяжело поднял мужчина голову, словно свинцом она налита была, неподъемная, огромная такая, что кажется шейка, такая тонкая, маленькая, не выдержит этот груз, и переломится вмиг. Словно на пустое место глянул Егор, не на дочь. Все он понял, все осознал, что стоит перед ним не его маленькая девочка, которую растил он в любви да заботе, женщина перед ним стоит. Сглотнул слюну мужчина, ничего не сказал, только поднялся тяжело, да в избу пошел.
Где упустил он дочку? Что не так сделал? Иные ремнем да прутком ивовым так охаживают ребятню, и сроду не глянут, кто перед ними, парень, или девка, а он, Егор, отродясь даже ладошкой по мягкому месту не стукнул Лиду, все жалел ее, сиротку бедную, все сокрушался, что без мамки осталась девка. А может правы были люди-то, что советовали ему жениться? Хоть и мачеха, не мать, а все же девка с бабой лучше сладят, у их общего-то поболе будет, может и привыкла бы, пока крохой-то была, а теперь что делать? Как жить? Людям как в глаза смотреть?
Так зудело у Егора внутри, так саднило, такой горький комок стоял в груди, что даже слова сказать не смог отец дочери, только про себя все повторял, мол прости, Аленушка, не сберег я Лидушку, не укараулил.
Лидушке бы смолчать, не лезть на рожон, да где уж тут смолчишь, когда чует она за собой вину, а признаться в том, что ох как виновата духу не хватает. Куда легче бы ей стало, если бы папка ругался, бранился да кричал, пусть бы даже и ударил. Повинилась бы она тогда, выплакала всё, что в душе творилось, может и по другому бы всё было, да только молчал Егор, да смотрел на дочь с немым укором в глазах.
- Что папка, со стыда сгореть боишься? Боишься разговоров да слухов? А ничего, поглядишь теперь, как мне было, узнаешь, сладко ли было, когда отец по деревне блукал! Я может всё это нарошно сделала, тебе на зло! Ходи теперь, головы не поднимая!
- Мне- то и будет стыдно, что тебя, гуляющую такую воспитал! Мать твоя а гробу перевернулась, на тебя глядючи, а ты, бессовестная, бесстыжая ты, ходишь да улыбаешься! Нашла, чем хвалиться! Тьфу на тебя! Иди в баню, смой хоть позор с себя!
- А ты мать мою не трогай! Я не считала, сколько раз она по твоей милости по гробу ворочалась! Как язык поворачивается про мать вспоминать только! Я- то уеду, выйду замуж, и буду жить, как сыр в масле кататься, и про тебя забуду, и как звать не вспомню! И ты забудь, что дочь у тебя есть. Ходи по деревне, хоть к Нинке, хоть к Тоньке, мне и дела нет. Сроду порог этого дома не переступлю. Нет у тебя дочери, считай, что умерла давно, вместе с мамкой.
-Ох, Лидка, не плюй в колодец, как бы самой потом не пришлось из него воды-то напиться. Кто его знает, какая жизнь будет, может и явишься, только знай, и сам я тебя на порог не пущу, позорница.
Лида судорожно скидывала вещи в сумку, а Егор присел за стол, снова обхватил голову руками, да тихонько заговорил:
-Была у мужика одного дочка. Умница, красавица, ласковая да хозяйственная. Как жена у мужика сгинула, так тот ее один и воспитывал. Все для нее делал, и наряды, и лучший кусочек, и от людей лихих ограждал, все надеялся, что станет деточка ему в старости надеждой и опорой.
И в чем только тот мужик провинился, и сам он не понял. Жениться вздумал в другой раз, а девка-то запретила, мол не позволю, выбирай, или я, или она.
Не смог мужик дочку променять на бабу чужую, пусть и хорошую, да пригожую, дочку выбрал.
Долго ли, коротко ли, выросла девица, да стал ее охаживать молодец один пришлый. Уж он и так, и сяк, а девка не сдавалась, на своем стояла. И отец ей говорил, мол честь береги, глупостей не натвори. Да только не сдержалась девка, и получил парень, что хотел. Девице той наплел с три короба, гор золотых наобещал, мол все к твоим ногам брошу.
Девица и загордилась от речей этих, крылья распустила, да отцу наговорила всякого, отчихвостила за все грехи да прегрешения, мол плохой ты отец, забудь про меня, и ноги моей в этом доме не будет, и порог не переступлю никогда в жизни. Считай, что умерла я, нет у тебя дочери. Так и уехала в мечтах о другой жизни. А только не зря люди поговорку придумали, мол поматросил, и бросил. Так и с девкой той приключилось. Обманул ее парень, слова своего не сдержал, и замуж не взял.
Что делать девке? куда пойти? Куда податься? Вспомнила она, что далеко, в деревушке маленькой есть у нее отец. Жив ли? Здоров ли?
Опустила девка глаза, гордыню подальше спрятала, да поехала к батьке на поклон. В ноги ему упала, плачет, слезы льет, мол прости ты меня, батюшка, сама не ведала, что творила. Прости, да прими дочь свою беспутную!
Глянул отец на девку, и сказал, мол ошиблась ты, красавица, нет у меня дочки, давным давно умерла девочка моя. Ступай отсюда, в другом месте отца поищи, тут нет твоего папки.
И сколько бы не упрашивала дочь простить ее, не поддался отец на уговоры, не простило сердце родительское слов злых.
-Снова скажешь, Лида, что надоел я тебе со своими сказками. Только в каждой сказке лишь доля сказки, а остальное- правда да истина. Дай-то Бог, чтобы я ошибался, да только чую я, что и у тебя все будет так, как в сказке этой. Знай, вернешься- назад не приму. Хоть на коленях ползай, а в дом больше не войдешь. Этому гусю по морде бы дать, да тут другая поговорка есть. Суhca не захочет, cobel не вскочет.
Продолжение ниже по ссылке
Спасибо за внимание. с вами как всегда, Язва Алтайская. Пишите комментарии, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал.