Солнышко закатилось и в палате как-то сразу стало темно. Высокие липы вокруг больницы и кусты сирени возле окошек закрыли весь белый свет. Заглянула в палату дежурная акушерка.
- Ну что бабоньки, давайте спать укладывайтесь. Если чего-то надо будет, то зовите. Спокойной нам всем ночи.
А им и укладываться не надо. Все давно лежат на своих местах, у каждой свои думы, свои заботы. Дарья давно отвыкла от такой тишины и покоя. Дома до самой глубокой ночи суета, дела, ребятишки разыграются до реву. Не зря врач сказал, что полежит здесь, как в санатории.
В замке тоже одно время санаторий хотели сделать, да потом что-то изменили. Дом отдыха сделали. Летом, на пароходах, приезжают сюда трудящиеся из Казани, из Горького, из колхозов и с производств. Разные люди. Бывает что и поселковским путевки туда дают. Местным то что, ходят туда поесть, кормят как и всех отдыхающих. И кровать выделяют, можно спать остаться. Да редко кто остается, домой уходят. Разве что у кого семьи нет. Дарья ни разу не была там, но бабы говорили, что уж больно хорошо.
Мысли опять вернулись в прошлое. Вспомнился родительский дом. Даже не дом, а избушка маленькая. Большое семейство, все на полу спали. Как улягутся, надо ночью на улицу по нужде выйти, так чуть пройдешь, за кого- нибудь да запнешься. Надумали родители строиться, Не было уже никаких сил жить так. Землю под строительство дали на Полянке. Лес заготовили, сруб срубили. Кирпич купили. Думали, что весной, как подсохнет, начнут дом ставить.
Вспомнилось Дарье, как пошли они с матерью зимой белье на Плотинку полоскать. Семья-то большая, настирали много. У Дарьи салазки с двумя корзинками и у матери такая же поклажа. Пришли, а там впереди целая очередь к проруби. День-то субботний, испокон было заведено по субботам бани топить, да стирать. Идти на другое озеро, так и там такая же оказия. Решили тут дожидаться. Холодно, еще и ветер с севера дует. Зябко. Дождались, выполоскали. Домой пришли, весь подол колом стоит. Залезли на печку отогреваться.
- Мама, да тебя всю колотит. Промерзла-то как. Лучше бы домой нам вернуться было. А завтра сходить.
- Что ты, Даренка. По воскресеньям-то кто стирает да полоскает. Грех. Ничего не будет. Согреюсь сейчас.
Младшие начали канючить, звать мамку, просили есть. Дарья слезла с печи, пригрозила, что напорет, кто реветь будет. Достала из печи чугун. Ребятня наелись, угомонились.
Вечером с работы пришел отец. Заглянул на печку.
- Да ты, мать, вся горишь.Чего в такой мороз поперлись. Ладно хоть Дашка ничего. А то чего бы делать-то я стал.
Он закутал ее стеганым одеялом, велел Даше навести воды с клюквой, да поить мать почаще. На утро лучше не стало. В груди у нее все хрипело и свистело. Сбегали за врачом. Мать как малое дитя закутали в одеяло, потом в тулуп уложили на розвальни и доктор отвез ее в больницу.
Отец совсем растерялся, плакал возле больной, просил, чтоб выздоровела. А она даже не слышала, что говорил муж. Была в полузабытьи. Доктор сказал, что все у нее внутри хрипит, простыла видно сильно. Оставили в больнице. Лечили, как могли в то время. Но женщине становилось все хуже и хуже. И остался отец с семью детьми один. Старшей Дарёнке 17 годков только было.
Ох мужики, мужики. Горе свое в горькой топите. И этот сдался сразу же, запил. Совсем забыл, что дома семь голодных ртов его ждут. Про строительство нового дома даже и не вспоминал. Деньги, которые копили для этого спускал в шинках.
Как-то шел по базарной площади, дороги ему мало, кидало из стороны в сторону. И вдруг видит, стоят его трое ребятишек, самых маленьких, и милостинку у прохожих просят. Увидел и все внутри перевернулось, стыдно стало перед женой, так рано ушедшей, перед детьми своими. Не посмел к ним подойти, пошел домой. Дома холодно, голодно. И еще четыре пары глаз на него смотрят, ждут, что батька скажет.
Встал он перед детьми на колени, начал прощения просить. А те и не знали, радоваться, что отец одумался или завтра проспится, забудет все и снова в шинок с утра побежит. Но не побежал. Два дня лежал на печи, никуда из дому не выходил.
Потом сел за стол, ребятня рядом.
- Все, ша! Больше так жить не буду. Виноват я перед вами, перед матерью. Все, пора за ум браться да жизнь нашу налаживать.
Что-то еще говорил, думал, как дальше будут жить.
Шел 19-й год. Страшная безработица. Долго ходил, искал работу. На старое-то место, пока он горе водкой заливал, другого уже взяли. Вот и ходил, везде кланялся. И люди вошли в его положение. Приняли на заводик кожевенный, на работу ему давно знакомую. Стал работать, хоть какие-то деньги приносить домой.
Тем временем бабы подыскали ему вдовушку бездетную, сосватали. Никак в такой семье без бабы нельзя. Про стройку пришлось забыть. Распродали все, что было. Пошел отец в экономический отдел при волисполкоме. Умные люди надоумили куда идти надо. Стал хлопотать, чтоб жилье семье выделили. В старой-то избе совсем жить нельзя. Дали квартирку в национализированном доме. Маленькую, но и этому были рады.
Да вот только вдовушка долго не задержалась в этой семье. Непривычно ей было такую ораву содержать, одна привыкла жить. Поклонилась и ушла. Пришлось Дарье хозяйкой становиться. Она уж и на работу к тому времени устроилась, так же как мать, на рукавицы пошла.