Бали-бей встал, полный решимости помочь Фатьме-султан, и начал задавать вопросы:
- Какого возраста Ваш сын? Есть ли у него особые приметы? Когда его похитили? Могу ли я узнать адрес и поговорить с няней?
- Да, конечно, Малкочоглу, - оживилась Фатьма, встав с дивана и нервно потирая руки, - моя служанка Мелек знает всё, завтра она может отвести тебя по нужному адресу. Мальчику моему едва исполнилось три годика. А особых примет нет…хотя, пожалуй, есть, - засмущалась и покраснела Фатьма, - у него чуть пониже поясницы с левой стороны родинка в форме бабочки, как и у его отца.
- Хорошо, госпожа, - быстро сказал Бали-бей, не желая заострять внимание на интимных подробностях и тем самым смущать султаншу, - передайте Мелек, чтобы была готова пойти завтра со мной.
- Хорошо, Бали-бей, спасибо тебе, да вознаградит тебя Аллах за твоё доброе сердце, - сложила руки ладонями вместе Фатьма и вознесла взор вверх.
Оставшись один, Бали-бей стал думать о предстоящем деле, размышляя, кому мог понадобиться маленький мальчик. Скорее всего, ради выкупа. Всё тайное рано или поздно становится явным, по-видимому, кто-то узнал, чей сын Осман и решил поживиться.
Надо будет проверить няню. А кто же отец мальчика? Неудобно было спрашивать, да и вряд ли этот паша причастен к похищению, за столько лет мог бы и раньше это сделать. К тому же, по словам Фатьмы-султан, он и не хотел этого малыша, сбежал… “Родинка на интересном месте, да ещё и мотыльком порхает…” - вспомнил Бали-бей и озорно улыбнулся. Он представил её так явно, как будто видел сам.
Рано утром Малкочоглу испросил у повелителя позволения выйти в город, получил согласие, раздал необходимые распоряжения начальнику охраны и покинул дворец. Нужный дом находился недалеко от Топкапы, и они со служанкой пошли пешком.
Бали-бей, узнав адрес дома, понял, как срезать путь, и, минуя небольшой стихийный рынок, пошёл по узкому проулку. Не успевая за его размашистой походкой, рядом с ним почти вприпрыжку бежала Мелек.
Собираясь свернуть за угол, они налетели на женщину в тёмном бордовом плаще с наброшенным на голову капюшоном, едва не сбив её с ног.
Дама приподняла капюшон, Бали-бей посторонился, пропуская её, взглянул и нос к носу столкнулся с Эленикой.
Девушка остановилась, окинула оценивающим взглядом Малкочоглу и Мелек, и быстро, почти бегом, бросилась вдоль низких каменных оград и скоро скрылась из виду.
Растерянный Бали-бей с досадой посмотрел ей вслед, твёрдо решив пойти к ней вечером.
Эленика бежала, не разбирая дороги. Мутная пелена слёз застилала карие очи девушки, не замечающей препятствия, встречающиеся на пути. Удивлённые прохожие шарахались от странной хатун с гримасой страдания на лице и уступали ей дорогу.
“Зачем я пошла за этими благовониями именно сегодня и именно в этот час, - с досадой думала она. – Хотела ему нравиться? А зачем? Я верила, что он занят делами государства, а он развлекается с девушками, да ещё прячет их в каких-то глухих местах.”
Она не помнила, как забежала в таверну, взлетела на второй этаж, в свою комнату, бросилась прямо в верхней одежде на кровать и разрыдалась. Уткнувшись в подушку, она плакала до тех пор, пока незаметно для себя уснула.
Проснулась девушка от тихого стука в дверь. Открыв глаза, она поняла, что проспала долго: сумерки уже накрыли город, и в комнате было темно. Эленика нехотя встала, зябко поёжилась, растёрла затёкшую руку и зажгла пару свечей. Видеть никого не хотелось, поэтому она вновь села на кровать. Стук повторился.
- Войдите, - слабым голосом сказала она, приподнимаясь с кровати. Дверь, тихонько скрипнув, распахнулась, и в проёме появилась мужская фигура. Это был Бали-бей.
- Элени, - тихо позвал он.
- Уходи, - также негромко отозвалась она.
- Элени, позволь мне всё объяснить тебе, это не то, о чём ты подумала, - продолжал он.
- Уходи, - настойчиво повторила она.
- Элени, любовь моя, - сказал он, намереваясь оправдываться дальше.
- Любовь? Я твоя любовь? – перебила она его, вскинув на него любопытный взгляд. Он посмотрел в её ясные сверкающие глаза, омытые слезами, и произнёс:
- Да. Ты моя любовь. Я влюбился. С тех пор, как я увидел тебя, ты не выходишь у меня из головы.
- Я не верю тебе, - прошептала она, пытаясь скрыть участившееся радостное дыхание.
Бали-бей подошёл к девушке, присел перед ней на корточки и взял её нежные ладони в свои крепкие руки:
- Что мне сделать, чтобы ты поверила мне, - устремил он на неё вопрошающий взгляд своих дурманяще-красивых карих глаз.
- Ничего, просто расскажи мне правду, - прошептала она.
- Ты хочешь знать правду? – спросил он и на мгновение задумался. Шальная мысль мелькнула у него в голове, а что, если и вправду всё рассказать Эленике? – Ну что ж, слушай. Только эта правда касается не меня одного, и я поклялся держать её в тайне. Ради тебя, Эленика, я нарушаю данное мной слово.
И он поведал ей о незаконнорожденном сыне Фатьмы-султан и о том, что его украли, и что она попросила его разыскать мальчика.
- А та девушка, с которой ты меня видела, служанка госпожи, она вела меня в дом, где жил сын Фатьмы-султан, - закончил он свой рассказ. – Ну вот, теперь ты всё знаешь, - с любопытством посмотрел он на девушку, ожидая, по крайней мере, удивления с её стороны.
Однако, она, нахмурив лоб, участливо произнесла:
- Бедная Фатьма-султан, невозможно представить, как она страдает, потеряв ребёнка. А каково малышу остаться без матери? Малкочоглу, ты должен немедленно продолжить поиски. Знаешь, и я займусь этим. В нашем заведении бывает много разных людей. Если прислушаться и присмотреться, много тайн можно узнать.
Бали-бей не знал, что и сказать, он смог лишь поблагодарить Эленику за протянутую ею в очередной раз ему руку помощи.
- Элени, пожалуйста, давай завтра начнём поиски, а сейчас…- осторожно промолвил он, устремив на неё полный надежды взгляд.
- Хорошо, мой Малкочоглу, - примирительно сказала она и поднесла его руки к своим пылающим щекам.
Ночь для влюблённых промчалась незаметно…
На следующий день Бали-бей, наряду с дворцовыми заботами, обдумывал дело о похищении. Версии отметались одна за другой. Приставленный к няне мальчика человек доложил, что она не выходит из дома и ни с кем не встречается. Мелек также была вне подозрений.
Поначалу у Бали-бея возникла мысль о валиде-султан. Фатьма-султан рассказывала, что когда-то поделилась с матерью о том, что беременна. Валиде-султан приказала дочери избавиться от ребёнка, дабы позор не раскрылся. Для Фатьмы жестокие слова матери стали ещё одним ударом. Она надеялась на её помощь или хотя бы на сострадание.
Однако, подумав, Малкочоглу отказался и от этой версии. Валиде-султан уже давно лечилась на источниках в Бурсе, посылая редкие письма сыну-повелителю. Вряд ли она помнила о происшествии с дочерью, которая поклялась ей избавиться от малыша.
Дело не трогалось с места.
Эленика в своей таверне также внимательно приглядывалась ко всем посетителям, подмечая любую странную мелочь, однако, ничего подозрительного не замечала.
Наконец, однажды вечером, она поняла, что оказалась у цели. На один из столиков, за которым сидел мужчина в тёмном плаще с накинутым на голову капюшоном, молоденькая подавальщица поставила два кувшина.
- Хатун, а почему этому господину понадобилось столько хмельного напитка сразу? Разве он сможет столько выпить один? – полюбопытствовала она у служанки трактира.
- Этот господин уже был здесь, он вообще не пьёт хмельной напиток, просит лишь морс и молоко, - ответила хатун.
- Молоко? Господин ходит в трактир, чтобы выпить молока? – удивлённо проговорила Эленика.
- Да нет, он пьёт только морс, а молоко уносит с собой, - ответила девушка.
Можно было бы и не удивляться. Хозяин таверны держал небольшую ферму из трёх коров, четырех овец и одного барана, и приторговывал молоком и мясом. Однако, молоко, и утреннее, и подоенное накануне вечером, у него разбирали, в основном, после утренней дойки, покупателей было не так уж много, и все они были женщинами.
Пока Эленика разговаривала, мужчина выпил морс, а второй кувшин спрятал за полу плаща и спешно покинул таверну.
Не долго думая, Эленика бросилась вдогонку. Увидев впереди себя его ссутулившуюся фигуру, она пошла за ним по пятам. Мужчина завернул за угол, и Эленика последовала за ним. Обогнув угол, она стала озираться по сторонам и остановилась в нерешительности. Мужчины нигде не было. Огорчённо взмахнув рукой, она медленно пошла наугад в сторону пустыря, перед которым виднелась пара строений. Ступая по извилистой тропинке, она заглядывала за каждый куст.
Вдруг позади неё, прямо у самого уха, раздался шёпот:
- Не меня ли ты ищешь?
И в тот же миг она почувствовала сильный удар по голове и потеряла сознание.
Очнулась она на полу в каком-то сарае на куче соломы. Поднявшись и потирая раскалывавшуюся от боли голову, Эленика сморщилась и стала оглядываться по сторонам. Сарай был ветхий, деревянные доски стен наполовину прогнили, в крыше виднелись большие дыры. Но она не торопилась убегать, желая узнать, кто был этот мужчина и от кого он прятался.
Эленика приникла к щелям в дощатых стенах сарая и обвела взглядом территорию вокруг, доступную взору.
Почти рядом с её хибарой стоял дом, по всей вероятности, жилой. Дверь его была полуоткрыта, а на небольшой веранде на протянутых верёвках висело какое-то бельё.
Девушка отступила от стены и вновь стала оглядывать сарай. На глаза ей попалась совсем уж гнилая доска на противоположной стене, и Эленика подошла к ней поближе. Встав на колени, девушка поднажала на трухлявый участок стены, тот легко поддался и сломался, образовав небольшой проём. Обломав острые края, Эленика попыталась пролезть через образовавшийся лаз на улицу. Это ей удалось.
Стоя на четвереньках, она отряхнула с волос солому и собралась уже подняться, как увидела прямо перед собой большие ноги в сафьяновых добротных сапогах. За голенище одного из них был засунут кинжал.
Медленно подняв голову, девушка вдруг застыла в изумлении.
- Джонас…- только и смогла выговорить она, узнав в мужчине двоюродного брата.
Стоявший рядом с ней мужчина также ошарашено смотрел на неё.
- Элени…- выдохнул он.
Немая сцена длилась несколько минут. Первым пришёл в себя мужчина.
- Элени…Откуда ты взялась? Так это ты следила за мной? Зачем, Элени? И как ты оказалась в Стамбуле? Насколько я знаю, твой отец отказался последовать за моим в османскую столицу, – стал он задавать вопросы девушке.
- Джонас, не могу поверить, что это ты, - недоумевала Эленика. - Да, папа остался в Венеции, ты же знаешь, как он был предан своей стране. Но его больше нет…и мамы нет…- девушка приложила руки к глазам и заплакала, - их убили генуэзцы, а остальные были проданы туркам, - сквозь рыдания продолжила она.
- Элени, родная, успокойся, мы совсем потерялись из вида после нашего переезда. Мой отец тогда повздорил с твоим и ждал от него первых шагов примирения, да так и не дождался, умер…- горестно промолвил Джонас.
- Как? И дядя Андреас умер? А что же с ним случилось? – перестала плакать Эленика и утёрла ладонями глаза.
- Он в последнее время болел, у него было слабое сердце и по-видимому не выдержало, когда он подумал, что я погиб, - горестно проговорил Джонас.
- Как это ты погиб? Ничего не понимаю, - опешила Эленика, - да расскажи же уже мне всё, не то я сойду с ума.
- Ну хорошо, Эленика, слушай. Во-первых, теперь я не Джонас, а Муса-эфенди. Я принял ислам ради любимой женщины, собирался жениться на ней. До сих пор не могу поверить, как ловко она могла притворяться, - вздохнул мужчина, с досадой покачав головой.
Он собирался, было, продолжить, но из дома донёсся детский плач. Джонас быстро побежал в комнату, Эленика последовала за ним.
Там, на деревянном полу, босыми ножками в длинной рубахе стоял мальчик лет трёх-четырёх и плакал, утирая кулачками глазки. Джонас подхватил ребёнка на руки, прижал к себе и стал его успокаивать:
- Ну, ну, мой Осман, успокойся, папа с тобой. Испугался, милый, прости, больше папа не оставит тебя одного, - ласково говорил Джонас сыну, целуя его в пухленькую румяную после сна щёчку. Мальчик перестал плакать и обнял отца за шею.
Картина выглядела так трогательно, а малыш был таким милым, что Эленика прослезилась.
Подойдя к отцу с сыном поближе, она взяла малыша за ручку и погладила его светлые, курчавые на концах, волосики. С левой стороны они прилипли к виску, видно, мальчик спал и вспотел. Эленика потрогала его спинку, чтобы проверить, не мокрая ли она. А малыш, вдруг, положил ей голову на плечо и грустно проговорил: “Мама…”
У Эленики зашлось сердце. Она поцеловала кроху и как можно ласковее произнесла:
- Скоро, мой дорогой, ты поедешь к маме. Она очень ждёт тебя.
Мальчик улыбнулся и вновь обнял отца.
- Что ты говоришь, Эленика, никуда он не поедет, его мать умерла. На днях один корабль отправится в Венецию, и я покину с сыном Стамбул. У меня есть средства, я куплю дом, пойду работать лекарем, и мы заживём с ним счастливо. Да, малыш? – сказал Джонас, с нежностью посмотрев на сына. Мальчик улыбнулся, похлопал отца пухлыми ручками по щекам и произнёс:
- Папа, да…
Эленика пристально взглянула в глаза Джонаса и осторожно произнесла:
- Осман - сын Фатьмы-султан, так ведь?
Джонас испуганно взглянул на неё и отрывисто бросил:
- Откуда ты знаешь?
- Джонас, мальчика ищут, тебе не удастся сбежать с ним, - напрямую сказала она, - ох,брат, что ты наделал, зачем ты похитил малыша? Разве Фатьма-султан запретила бы тебе с ним видеться? Почему не пришёл к ней, почему ты вообще её бросил ?– с горечью спросила Эленика.
- Элени, я вижу, что наш разговор бессмыслен и ни к чему не приведёт. Ты, оказывается, многое знаешь, но не всё, - начал раздражаться молодой мужчина.
- Ну так расскажи, и, возможно, я смогу тебе помочь, по крайней мере, постараюсь, мы же не чужие люди, брат, - с участием посмотрела на Джонаса Эленика.
Глаза его потеплели, и он мягким, словно оттаявшим, голосом сказал:
- Это верно, мы не чужие. Как же приятно осознавать, что у тебя есть родной человек, Элени. Ну слушай же мою историю.
Видишь ли, когда-то я имел глупость влюбиться в султаншу. Я служил лекарем в Антакье и приходил её лечить. Она казалась весёлой, много смеялась, но на самом деле была глубоко несчастным человеком. Её муж был зверем. Я лечил её раны, она говорила, что ударилась или упала, но лекаря ведь не обманешь.
Прошло время, и она ответила на мои чувства. Мне казалось, что она была искренней со мной, и душевные раны её зажили. В один из дней она сообщила, что ожидает от меня ребёнка. Это был самый счастливый день в моей жизни. Я предложил ей стать моей женой, и мы договорились обдумать, как расскажем обо всём султану. Я не сомневался в положительном решении, повелитель знал и уважал моего отца, да и я был на хорошем счету, прошёл достойное обучение в Египте и получил учёную степень врачевателя.
Но однажды посыльный принёс мне письмо от Фатьмы-султан, в котором она уведомляла меня о своём скором замужестве с одним пашой, и просила больше её не беспокоить. Конечно, я поспешил к ней услышать это от неё самой, а не в сухих строчках письма. По дороге на меня напали, жестоко избили, видимо, хотели убить, отвезли в лес и закопали. Как оказалось, всё это видел лесник. После того, как бандиты уехали, он откопал меня и чудом выходил.
Только спустя несколько месяцев я смог говорить, и ещё позже поднялся. Я рассказал ему всё, кто я и откуда, и спросил, невзначай, о своей бывшей пациентке, Фатьме-султан. Он ничего не знал, сказал лишь, что она уехала в столицу. От него же я узнал горестную весть о смерти главного лекаря Антакьи Андреаса-Эфенди, моего отца.
Когда я окончательно встал на ноги, то добрался ночью до своего дома, забрал деньги и драгоценности и тоже поехал в Стамбул. Я выследил служанку Фатьмы, узнал, что она посещает один дом, и пришёл туда в качестве торговца, предлагая кое-какой товар. Там я увидел мальчика, узнал, что его зовут Осман и догадался, что это мой сын. Да он же моя копия, ты же сама видишь, - с гордостью произнёс Джонас и вдруг загадочно улыбнулся:
- Иди сюда, Элени, смотри, - с ликованием произнёс он и поднял рубашечку сына. Чуть пониже пояснички малыша Эленика увидела родимое пятнышко в форме бабочки.
- Элени, это наш фамильный герб, - засмеялся мужчина, у тебя он ведь тоже есть?
- Есть, брат, - смущённо ответила девушка, - мы с тобой унаследовали его от наших отцов, а твой сын от тебя. И что же дальше?
- Я между делом спросил у хозяйки дома, где его родители, она занервничала и сказала, что сама и есть его мать, а отец умер. Вот тогда я и понял, что Фатьма-султан бросила его, а потом услышал, что замуж она собралась. Вот и решил забрать своего сына. Матери он не нужен, зато у него будет любящий отец. А служанка Фатьмы, деньги носит, наверное, как плату за молчание.
Что скажешь, Элени, понравилась тебе моя история? – невесело пошутил мужчина, прижимая к себе сына.