Сегодняшняя история будет про поход по самой многострадальной речке Ухтинского района. Время действия – поздняя осень. Природа умирает, а мы готовимся терпеть полгода морозов, кромешной тьмы полярной ночи, личных и общественных невзгод, поэтому нагоним немного мрачняка и темных мыслей. Будет весело и позитивно (нет).
Местные знают речку Чибью, как довольно грязную, мусорную водную артерию. Такую репутацию я не считаю справедливой, ведь грязной эту реку сделали люди, сама она такой не была. Между прочим, водоем несет рекреационное значение и нехило разбавляет каменные джунгли хрущей и панелек. На берегах речки располагается старейший парк города, а сейчас к нему прибавили креативную набережную, где многие горожане охотно гуляют, занимаются спортом и прочими интересными вещами. Даже известный блогер Варламов-Одуванов оценил набережную Чибью, как значимое достижение в области урбанистики, и не нам с вами с ним спорить.
Что касается вашего покорного слуги, то парки и скверы – это официально мое, и тут я за любой кипиш.
Также, река имеет историческое значение. Вроде как, именно в устье Чибью к берегу пристала первая нефтепоисковая экспедиция, в напоминание о чем, даже существует памятный знак (возможно, станет темой следующих постов).
Многие привыкли к Чибью как к части городского ландшафта, воспринимают ее как что-то вроде сточной канавы, и не задумываются о том, как эта река может выглядеть ВНЕ города, в тех местах, где она представляет из себя то, чем она является на самом деле – источник воды, питающий тайгу, несущий саму идею жизни сквозь северный лес.
Мы сегодня постараемся немного приоткрыть тайны реки Чибью и, как обычно, углубимся в дебри собственных представлений о жизни и смерти, нашем месте в мире и всем таком.
Этимология слова «Чибью» не вполне ясна. Самый распространенный вариант перевода – жеребячья речка. Уж не знаю, почему именно жеребячья, но чудеса уже начались. Это был самый настоящий инсайт.
Дело в том, что я, по каким-то причинам, не задумывался о переводе названия реки до сегодняшнего дня. Слово «Чибью» вошло в мой лексикон таким, как оно есть, без необходимости в интерпретации на понятный язык, как, допустим, и слово «Ухта» или даже «Москва». Только сейчас, в феврале 2023 года я стал копаться в словарях, чтоб понять его смысл. Больше всего подходит «чибӧ» – жеребенок, лошадка. Такой перевод буквально ошарашил меня, и позже я покажу и расскажу почему.
Эй, мажоры, кто там живет в высотках в конце Ленина? Как вид из окна? Нравится?
Мне тоже. Мы идем туда. Если взглянуть на карту, то за окончанием главной улицы города начинается боооооольшоооое поле.
Вообще, если судить предвзято и со стороны, то оно кажется маленьким и незначительным, но, на самом деле, бродить по нему весь день, с утра до ночи, а то и несколько дней – легче легкого. До сих пор поражает, что я 30 с лишним лет игнорировал его. Но подлинные сокровища достаются человеку только тогда, когда он готов их принять. Так что, ничего страшного, примем сейчас. Ну и поделимся с народом, разумеется, мы ж не жадные.
Само это поле – есть не что иное, как территория бывшего Чибьюского нефтяного месторождения, то есть объект не сугубо природный, а индустриальный, но возвращающийся ныне к корням. Нефть тут больше не добывают, скважины законсервированы (пруфы будут), но нефтяра-таки есть, хоть и в нерентабельных количествах. По крайней мере, жители домов на улице Куратова постоянно жалуются, что у них во дворе нет-нет, да и засочится черная жижа на детской площадке.
Помимо скрытых месторождений черного золота, эти места хранят и более мрачные истории. По некоторым сообщениям, в данном районе осуществлялись расстрелы и захоронения узников ГУЛАГа, в частности, несколько лет тому назад, экскаватор случайно раскопал в том районе кучу человеческих костей. Это тоже косвенным образом скажется на нашей прогулке.
Оговорюсь сразу, что в статье я покажу фотоматериалы из двух примечательных дней, проведенных в верховьях Чибью. Первый раз был пробный, я просто-напросто завалился туда вечером, сам не зная зачем. Второй – уже более продуманный, тогда я провел там весь день, стартовав утром и финишировав в потемках. Рассказ дробить на части не буду, и силой мысли, объединю два дня воедино.
Часть 4. Верховья Чибью. Там, где река чиста и печальна
Начинается все просто. Мы берем себя в руки после припадка истерики, неспешно доходим до конца проспекта Ленина, делая вид, что мы такие же самодовольные горожане (bourgeois), как и прочие. Накатываем, для уверенности в себе, шкалик, купленный в крайней «Пятерочке». Забиваем на ПДД и переваливаемся через шоссе на Сыктывкар в районе моста через Чибью, ну или идем до светофора, тут по настроению.
Оказываемся в гаражном массиве. Внимание наше сразу привлекает искусственная преграда на речке, образующая эдакий каскад-водопад, в духе ландшафтов Версальского парка, только замусоренный и заделанный бетонными блоками, исписанными непотребными или непонятными словами. А на самом деле, место очень душевное и атмосферное, особенно приятное тем, что я о нем ранее не знал. В кустах встречаем товарища с удочкой. Поймает ли он здесь что-то кроме тяжелых воспоминаний?
Фотографий водопада у меня не сохранилось. Сейчас неподходящее время года, чтобы их сделать, а вставлять чужое не хочется, так что придется поверить мне на слово. Ну а кто не верит, и хочет проверить сам – смотрите как пройти парой абзацев выше. Мужика с удочкой, правда, на месте не гарантирую.
Впервые, я оказался здесь октябрьским днем на закате. И если смотреть на окраину Ухты в этот день, с этого самого места, то город кажется совсем не таким как обычно. Понимаете, о чем я? Если нет, то ничего страшного.
Немного погуляв и посидев возле костровищ любителей пикников, оставшихся с лета, а ныне брошенных погибать под грядущими снегопадами, я задумался о том, что ведь совсем не знаю, откуда течет река Чибью. Эта мысль задела меня, стало немного грустно, и мне очень захотелось отправиться дальше, в глушь. Это то желание, что сопровождает меня всю жизнь. Дойти до горизонта, дойти до края земли, за которым меня ждет… Ну что-то да точно ждет.
Но то был вечер, и близился закат. Моему желанию не суждено было сбыться в тот день.
Чувствуя себя обескураженным, я уныло побрел через поле, в надежде выйти к частным домикам, видневшимся на пригорке. И тут заработал архетип. Помните, в начале я писал про «лошадиную реку». Только сейчас, спустя полгода, я понял, что это значило.
Сначала перед моими глазами предстала одинокая белая лошадь, что напомнило мне сцену из мультфильма «Ёжик в тумане», а спустя метров пятьдесят, я увидел столь же одинокую черную лошадь (фото не нашел), и это уже напомнило старинную русскую сказку, где герой видит последовательно белого коня, символизирующего утро, красного – означающего полдень, и черного – значащего наступление ночи.
Подобные вещи чрезвычайно сложно выразить на письме, так как они плохо выразимы средствами культуры в принципе, но все это производит очень сильное впечатление. Это, своего рода, вторжение священного в жизнь. Уместно провести параллель с тем, что я писал в посте о Седью, где речь шла о священных скалах.
После такого видения, у меня не осталось сомнений, что следующее мое путешествие пройдет в этих местах.
Через несколько дней, на рассвете (шучу, конечно, я повалялся в кроватке сколько мог, но не до предела), взяв пару пирожков и верный термос, я отправился в экспедицию в Чибьюские поля.
Это был уже довольно холодный и мрачный день, всем своим обликом намекающий на ежегодную смерть мира, родившегося весной, достигшего расцвета сил летом и теперь умирающего в преддверии неотвратимо наступающей зимы.
Изначально, я планировал двигаться вдоль Чибью. Ее исток находится за газопроводом, куда, в перспективе, я мог дойти, хотя и знал, что дальнейшие ощущения могут отклонить меня от предполагаемого маршрута.
Миновав места пикников-шашлыков с остывшими кострищами летних увеселений, я погрузился в мир изначальный, человеческое вмешательство в который ограничивалось лишь гудящими на ветру проводами ЛЭП.
Было промозгло и неуютно, намечался печальный ледяной моросящий дождик, характерный для второй половины октября. Если подобные дни не навевают на вас тоску, то вы – официально не человек, что бы это ни значило.
Давно заметил, что в местах, так называемого, антропогенного воздействия, при бездействии со стороны людей, природа очень агрессивно пытается взять обратно свое. На местах, где есть брошенные деревни или руины пришедших в упадок промышленных предприятий, трава не просто растет, она растет ЯРОСТНО, словно стремясь изо всех сил покрыть когда-то нанесенный ей ущерб. Нигде нет такой высокой травы, как на местах, где когда-то человек пытался изменить свой мир. Чем больше сделали мы в жизни, тем быстрее зарастут и опустятся в вечно сырую почву наши могилы, если будут лишены должного ухода.
Чибьюшка продолжает петлять среди кочек и деревьев, утопая в пожухлой осенней траве. Дух пейзажа постепенно сменяется от цивильно-пригородного к дикому-таежному.
По народным поверьям, водяные и лешие исчезают из поля зрения 17-е октября, на Ерофеев день. Сегодня 19-е октября, и водяные здесь уже заснули.
Чибью зажата в лесополосе меж двух полей. В тот день я так и не нашел ее исток, предпочтя магию открытых пространств темному сожалению погружающихся в зиму лесов.
Речка довольно глубокая и ее дно может хранить немало неприятных неожиданностей в виде коряг, осколков стекла и склизких ручек водяных бесов, хватающих неосторожного путника за ноги. Я не рискнул бы переходить ее вброд даже жарким летом, не говоря уже о поздней осени, когда вода в реках пронзительно ледяная.
Проплутав какое-то время в хитросплетениях поворотов речного потока, я оказался на меже, границе леса и поля, волшебном месте по представлениям древних, где лесные и полевые духи, порой, дерутся за сферы влияния, терпя обоюдный ущерб, и на протяжении веков оставаясь каждый при своем.
Странно, я никогда не бывал в Англии, но эти места, почему-то напоминают мне об этой стране. «Будьте осторожны на болотах, сэр, нынче там небезопасно», – звучит чопорный голос дворецкого где-то в глубине мозга.
Подумывал пройти немного вглубь леса по просеке, где заложен кабель, но ощутил себя безмерно уставшим после преодоления бесчисленных кустов, упавших деревьев и прочих преград, уничтожающих ноги и сапоги.
Решил идти по границе полей, и тут меня охватило отчаяние. Я находился в двух шагах от пусть и небольшого, но шумного города, по дорогам которого ездят дорогие автомобили, и где по тротуарам шустро шагают люди всех социальных страт, от пристойных буржуа из среднего класса в костюмах до бомжеватого вида городских сумасшедших, скандирующих в пустоту лозунги неведомых никому, кроме них самих, политических партий и религиозных течений. И тем не менее, я чувствовал себя очень одиноко.
Холод пронизывал до костей, снова начался дождь. Я закутался в непромокаемый плащ лишь для того, чтобы понять, что холод, мучающий меня, существует не столько снаружи, сколько внутри. Идя вдоль, вероятно, некогда специально вырытого овражка, отсекающего дикие места от освоенных, я, почему-то, невольно фантазируя, представлял, что, спускаясь в овраг, нахожу человеческий скелет, возможно в рваной униформе нефтяника (которую я тоже когда-то носил) или в не менее истлевшем камуфляжном костюме туриста, что был на мне теперь. Что бы я делал, если бы правда нашел тут скелет? Сообщил бы в полицию? Я тогда даже толком не понимал, как проехать сюда и как описать место, в котором нахожусь.
Мысли о смерти и одиночестве неотвратимо овладевали мной. У меня никогда не найдется подходящей фотографии, чтобы выразить эти чувства. Приложу рисунок Т. Киттельсена «Нищий», чтоб попытаться проиллюстрировать те чувства, что объяли меня. Кто знает, для иллюстрации какого музыкального альбома он использовался – тот молодец.
Снова вспомнился день, когда я очень сильно хотел покончить с собой, не понимая, что больше тяготит: боль в душе или боль во внутренних органах. Тогда я также бродил по осеннему лесу с петлей в руках, ища подходящее для моей миссии дерево. Но все деревья казались то слишком хрупкими, для того, чтоб заставлять их держать мое тело на весу, то слишком низкими, то вообще не пойми какими. Пытаясь, сквозь шум в голове, анализировать это, я понял тогда, что вовсе не хочу умирать, хоть мне и донельзя противно было от себя самого и окружающего мира. Ведь человек, который по-настоящему хочет умереть, умирает без лишних мыследвижений, а не ищет для себя оправдания. Я просто боялся сделать это, а раз я боюсь, значит я все еще жив, хоть и предстаю сейчас не в лучшем виде, как и все остальное в период поздней осени. После нее наступит зима, в которую нас прижмет так сильно, как только можно, но затем солнце снова взойдет и его лучи пригреют нас, не обращая внимания на наше безумие, ненависть и обиды, отравляющие нас изнутри. Просто так всегда было. Так устроено. Осень-зима-весна-лето. Это цикл, который вечно повторяется, как повторяется кричащее болью желание умереть и новое, прорывающееся из земли и перегноя, желание возродиться и жить, которое рождается просто потому, что ты сумел пережить предыдущий порыв. Тогда я выкинул петлю с моста в реку, прокричав какое-то невнятное проклятие ей вслед и дотащился домой. Не выходил оттуда неделю или две, разве что покурить на балкон. Тогда и пристрастился окончательно к курению, от которого до сих пор полностью не избавился. Такие дела.
Пока вспоминал, нашел еще одно покинутое жилище гномов или хоббитов. Уж я в них не силен. Посидел немного внутри, скрываясь от дождя.
Так уж повелось, что силы возвращаются ко мне, когда я нахожу новую цель и вижу пред собой новые земли для исследования. Сейчас тоже произошло нечто подобное, хоть и в приглушенном, отдаленном виде, ведь то, о чем я рассказал имело место достаточно давно…
На карте поля четко видны странные квадраты, напоминающие какие-то крепостные редуты. Зная вкратце историю города и проведя пару лет на нефтяных месторождениях, я предполагал, что это могут быть скважины, обнесенные земляной обваловкой и поросшие кустами за давностью лет, но посмотреть все равно было интересно.
Таких тут много больше, чем я продемонстрирую. Они схожи между собой и не все так отчетливо видны на аэрофотосъемке.
Окончательно оставляем темный лес в стороне, делая выбор в пользу, соединяющегося на горизонте с небом, огромного поля.
Предчувствия и опыт не обманули, таинственные квадраты – действительно места расположения старых нефтяных скважин. Вот одна из них.
Обрезанная со всех сторон фонтанная арматура, кажется, на сленге нефтяников это называется «памятник», по аналогии с могилой, – чистенькая, я даже принял ее за водяную скважину, по которой в пласт закачивают воду для того, чтобы поддержать давление. Это было ошибкой, так как чистенькие только те скважины, которые не скрыты от посторонних глаз, если вы понимаете, о чем я. Я все-таки был нефтяником, а экологом не был.
Крайняя с севера скважина, которую я обследовал, находится уже за полем, в лесу. Дорога, проходящая мимо нее, в теории, должна вести на газопровод.
Рядом ёлка с побрякушками и насаженными на ветви бутылками – знаками, для тех, кто в теме (я к ним не отношусь).
Близ начала дороги на последнюю скважину замечена самодельная лавочка, а под ней, в сухой траве, при детальном изучении, обнаружились несколько пустых бутылок из-под водофки, что тогда даже обрадовало, на самом деле. Значит, не одного меня настигла в этих местах тоска. Бывают и здесь живые люди.
Посидев с кружкой чая на бревнышке под дождем, я понял, что, видимо достиг сегодняшней точки невозврата, а, значит, пора поворачивать назад. Согласно неписаным правилам, по которым я строю свои прогулки, обратный путь всегда должен быть легче. Поэтому, решаю пойти по удачно подвернувшейся дороге, которая, надо сказать, довольно неплохая, по меркам лесных и проселочных дорог.
Пока пересекал поле, следил за птицами. В основном, тут были синицы и воробьи, но замечал и маленьких птичек, названия которым я точно не скажу. Что-то вроде пеночек или крапивников, наверное. Такие птички на зиму улетают, и было очень отрадно увидеть их последний раз в году. После ухода нефтяных компаний они остаются настоящими хозяевами этих полей, в чем я их поддерживаю и, конечно, желаю удачи.
Идем по безлюдному полю.
По дороге посетил еще одну старую скважину. Там обнаружилась, наконец, табличка, оставленная, вероятно, пояснительной бригадой. Нефтяная компания «Дельта-нафта» последняя занималась эксплуатацией. Знает кто такую?
2009 год. Как будто и не так уж давно это было, а время, словно, остановилось.
В те времена я уже был достаточно взрослым, чтобы предпринять подобный поход, но все же осуществил его только сейчас.
Поле я перешел, и дорога плавно вырулила к пригорку, поросшему лесом, расположенному точно напротив лесополосы, по которой протекает Чибью, где я начал свой путь вглубь себя и, заодно, заброшенного Чибьюского месторождения.
Здесь можно подняться на высоту и осмотреть местность.
Многие скажут, что пейзаж унылый, но мне он искренне нравится, и на исходе года, эта местность глубоко и эпично раскрывает свой безмерно трогательный и в чем-то даже трагический характер, внешне неброский и суровый. Это мне близко.
Начинает смеркаться. Находим еще один гномский шалаш.
Вообще, похоже, что здесь проводятся игры типа «Зарницы» или соревнования по ориентированию. Об этом говорят зарубки на деревьях и остатки ограждающей ленты, повисшей на ветвях.
Можно подняться еще повыше и посмотреть на закатный город. Отсюда хорошо видно и понятно искусственное происхождение полос деревьев, как бы разделяющих поле на секторы.
Мы, тем временем, пришли в дачный поселок-пригород, который называется «Земляничная поляна». Этот поселок делится на две неравные части. Одна, – вплотную примыкающая к улице Куратова, предназначена больше для простых людей, вторая – несколько изолирована, невелика и застроена исключительно премиальными коттеджиками. Условно назовем ее «Поселок Los Kabanchikos». Хоть здесь и дороха-бохато, но осень, сумерки, тоска и отчуждение придают и этому месту несколько готический оттенок. Кажется, будто это деревня ведьм и колдунов.
Проходим его насквозь, спускаемся в нижнюю «Земляничную поляну», выходим оттуда на Куратова, покупаем еще один шкалик в «Пятерочке», чтоб помянуть тех, чьи скелеты, мы, возможно, не заметили по пути, и идем домой, гордо шлепая по лужам, пока bourgeois’и осторожно обходят их стороной.
