— А ну сядь! Петрович, повтори, что ты сейчас сказал? Бьет тебя? Миланка? … Тебя? …
— Она подошла сзади. Я её сам довел, а ты, короче, как начальник обязан успокоить, Лёха. Обязан! Все её достали, уйдёт ведь... Да что ж такое!
— И тебе тоже досталось. Меня Милана Васильевна царапала, тебя отметелила, и мужа не любит… тоже, наверное, бьет, — заулыбался Алексей Иванович, — Я рад, что она развелась!
— Разревелась, да... — растерянно уточнил Петрович, — Подожди, я не понял, ты сказал … развелась? Не любит?
— Ты что, Гриш, не знаешь? Она с мужем рассталась, женская истерика…
Петрович глубоко вздохнул и побрел прочь из кабинета работать, на душе у него было сумасшедшее чувство вины, которое перерастало снова в восхищение.
«Правильно, так и надо. Побила меня своими ладошками женскими, поревёт, как моя сеструха, от бессилия, и успокоится! Но почему именно Лёха должен её успокаивать?» — подумал Петрович, прячась в серверной комнатке за кучей списанного компьютерного хлама и мотками кабеля.
Следом за Петровичем потерянная во времени и пространстве Мила постучалась в кабинет к Алексею Ивановичу и заглянула. Он снова был занят, деловито разговаривал по телефону, но тут же встал, проводил её за плечи к своему столу и усадил на стул. Не прерывая разговора, Алексей Иванович достал из шкафа какой-то фирменный напиток и пузатый бокал для клиентов. Налил, протянул Миле.
Она отрицательно замотала головой.
Алексей Иванович настойчиво кивнул и одновременно улыбнулся кому-то важному сказав: «Да, да, именно это мне и нужно!» и подлил еще, положив рядом конфету в серебристой обертке. Мила сегодня уже съела столько сладостей, включая два мороженых и зефир, что больше обрадовалась соленому огурцу, но пить у директора она не стала.
Наконец, закончив разговор, Алексей посмотрел на Милу пристально:
— Я всё понимаю, дорогая. Мы можем поехать прямо сейчас. Надо расслабиться.
Из последних сил Мила улыбнулась ему и осторожно решила дать задний ход предложению родить вместе с ним сына, начав разговор с нападения на Петровича:
— Извините, Алексей Иванович, мне очень стыдно. Я сгоряча. Больше подобное не повторится, готова при всех перед ним извиниться... Вы ошиблись, когда назначили меня начальником, я не соответствую и не умею держать себя в руках.
Алексей Иванович стал заботлив, он убрал напиток в шкаф, позвонил Катерине, потребовал кофе на двоих, и посмотрел на Милу с таинственным восторгом.
— Никогда не говори своему начальнику «Вы ошиблись», лучше говори «Ваше решение было правильным, но я не смогла полностью реализовать его»!
Не соответствую - это слишком, вообще не стоит произносить.
Ну в общем так, к слову. Меня тоже иногда посещает желание отлупить Петровича. Что он натворил, опять не исполнял приказы?
— Нет, он уже начал работать, я просто сорвалась. Хотела попросить отпуск и совета, но увольняться не буду. Просто после своего … эксцесса, я его боюсь. Не смогу управлять. Понимаете, я так кричала на Петровича, что все слышали.
Алексей Иванович засмеялся и громко сказал уверенным голосом:
— Начальники кричат иногда. Это нормально.
— И плачут, и бьют тоже?
— Это женская истерика, бывает! Чаще - в критические .... Всё нормально. Петрович приходил ко мне и сказал, что я обязан тебя успокоить, считает, что ты милая. Я знаю Григория давно, характеристика у него неплохая: Любит отпугивать, некоммуникабельный, страшный, но бояться не нужно, потому, что человек Петрович добрый, очень добрый.
Это как большой ребенок, очень способный ребенок, но балованный, наглеющий. ... Очень способный. — важно добавил Алексей и посмотрел на Милу с улыбкой.
«С Петровичем всё понятно, теперь надо сказать, что я не буду рожать сына от своего директора», — подумала Мила, — «Только как это лучше сделать?»
Вслух она произнесла:
— Мне жутко стыдно, и перед вами тоже. Я перешла все границы.
Мила только начала, но Алексей Иванович был слишком умён, знал женщин, поэтому сразу понял, что к чему и тихо строго заявил:
— Не вздумай отказаться. Ты обещала, что мы вместе сегодня.
— Но что мне делать с Петровичем? Извиниться?
— Похвали. Ты начальник, это он должен извиняться, но не ты.
— Вы же передо мной тогда извинились…
— Я лично извинился, сообщением. К тому же ты – женщина, я извинился, как перед женщиной, а не перед подчинённой! Хочешь знать, почему ты начальником стала, а не Светлана с Натальей или еще кто? Я вижу твою сообразительность. Мне выгодно, когда они работают на своём месте, там они идеальны, а начальником быть не каждому дано.
Вообще я думал, что начальником будет Андрей Арсеньевич, но его не уважают… Ты -лучше, — сказал Алексей Иванович и схватил Милу за руку. — Я готов быть отцом и даже платить алименты. Скажи, а какие у него будут глаза?
— Не знаю, — прошептала Мила и посмотрела в глаза Алексея. Они были строгими и пристальными, как у настоящего начальника. И тут у неё внутри закипел страх. Его глаза были совсем чужими, это были совсем не привычные карие глаза, как у Сашки…
Снова защипало в носу, уже готовая заплакать Мила резко отдернула руку.
— Шуток что ли не понимаете… Какой сын? Какие глаза?
— Я бы хотел, как твои. Зеленые с черными ресницами. Тогда все девчонки на него бы западали. Я бы гордился нашим сыном… И неважно, что будет. У меня же пока не было детей, а я давно хочу. Хотя хотел девчонку, а сейчас подумал подумал – пусть будет сынишка!
— Простите, мне надо собираться, муж потребовал, чтобы я выехала из квартиры… Там ... коробки надо паковать. Я прошу Вас дать мне отгул, а лучше три. Так я точно всё успею и вернусь на работу с прекрасным настроением!
— Да, конечно. Можешь идти. Так во сколько мне заехать?
— Я вам позвоню, Алексей Иванович. Как всё будет готово, я обязательно позвоню! — уклончиво ответила Мила и тяжело встала. Ноги отказывали подчиняться.
Алексей Иванович догнал её у двери.
— Сейчас не время… Алексей, Лешка, не надо. Мне вещи собирать… срочно!
— Мила, как же так? Почему утром надо сына, а в обед – не надо сына? Мне вот всегда надо!
— Я должна подумать, — сказала Мила. Зрачки Алексея были узкие, он не улыбался, выглядел растерянно, поэтому ей хотелось скорее уйти и попить водички.
В дверь постучали:
— Ваш кофе!
Нехотя отпустив Милу, Алексей Иванович поправил галстук и открыл дверь. Она тут же выскочила, чуть не столкнув Катерину, которая надела сверху на блузку пиджак.
Мила ехидно порадовалась про себя, что следы от пролитого кофе на Катькиной блузке всё равно было видно и ушла, виляя хвостом, но не змеиным, а скорее, драконьим или крокодильим.
Алексея Ивановича, то есть Лешку Мила узнала три года назад, как только молодой мужчина строгой наружности появился у них после собеседования, причем сразу на ведущей должности. Глаза его были голубые, иногда сверкали на солнце, или от смеха, и тогда были похожи на топазы, а иногда невзрачно, серьёзно смотрели без особенного выражения.
В целом, кроме его приятной улыбки была еще фигура, заслуживающая внимания, ум, и привлекательный для рождения ребенка возраст – тридцать один год, но Миле не нравилась его безответственность, потому, что Алексей сразу согласился стать отцом, хотя это на её взгляд очень ответственное решение и мужчины вообще боятся, что случайно от них родят и прилетят алименты на целых восемнадцать лет.... Неважно на что, но Алексей словно был готов на любой итог. Или просто мог обмануть её, так же, как муж…
«А как он меня обманет? Да, кстати, и почему он ни разу не был женат, детей тоже не имел? Вдруг он болел свинкой в детстве?» — думала Мила, пока шла к Алёне Ивановне, чтобы сказать «до свидания», — «Девушек Лёшка не стесняется, все время раньше с сотрудницами заигрывал, обязательно кого-то подвозил к ним домой, а потом стал директором и всё? Только на корпоративных вечеринках зажигать танцпол может?»
В Лешке её раньше привлекала аккуратность, но она была какая-то странная, — мужчина приходил, снимал верхнюю одежду и обязательно стряхивал, хотя дождь и снег был не всегда. Очищал от любых пылинок специальным роликом, причем перед тем, как уехать домой тоже. Еще он всё время поправлял, чтобы ничего не торчало, и рубашки были «неделька»: понедельник точно сиреневый, а пятница – баклажановый. Остальные рубашки - серых и оливковых оттенков, и ни одной свеже-голубой, которая очень подошла бы к глазам. Не покидало ощущение, что его специально наряжали в совсем неподходящие рубашки, чтобы никто не увёл или не украл.
***
Катерине терять удобную и достаточно спокойную работу секретаря не хотелось, она просто хотела повышения, чтобы стать круче Милы. Алексей Иванович командовал всеми и мог её перевести легко, поэтому Катя решила польстить и подлизаться.
— Видите, как хорошо получилось, Алексей Иванович! —
с удовлетворением в голосе сказала она и процокала, чтобы поставить кофе на стол. — Вы симпатичный, Мила уже почти свободна, я знаете, что подумала – так хорошо, что она почти развелась… Хоть замужем побывала, опытная. Я, например, тоже замуж хочу.
— Замуж хочешь? — растерянно переспросил Алексей. — А она, тоже хочет?
— Нет, она точно не хочет, честное слово, не хочет. Она же еще с первым мужем не развелась.
— А я что-то уже хочу жениться! — усмехнулся Алексей, — Только вот самое главное препятствие для этого еще не преодолел.
— Скажите, а можно мне честно сказать?
— Когда кто-то говорит слово «честно», значит сейчас соврёт. Лучше не надо. — усмехнулся Алексей.
— Я буду очень искренней! Милана с первой же секунды вас невзлюбила. Она просто отомстить за ваш счет хочет. Знаете, какой у неё злой муж? Очень злой.
Но вы справитесь! Вы сильный, подумаешь губу раскроит, зашивать будут… А если по почками, так еще хуже, проблемы с той самой сферой… Я знаю, что говорю. Муж у неё – атас. Но вы же не боитесь, это того стоит… Стоит? Да или нет?
— Она сейчас домой, собирать вещи… Я обещал заехать.
— Ну вот, заодно и познакомитесь с мужем! Я прошу вас, только осторожней… Вы нам очень, очень дороги… Вы же никогда больничные не брали за все четыре года с лишним, даже удивительно, какой вы здоровый мужчина!
— Иди к себе. Я сам решу вопрос.
— Спасибо вам за всё. Если что, вызывайте сразу полицию, это не стыдно, зачем вам такие проблемы… Да и внешность ваша.
— Что внешность?
— Вы красавчик. Внешность сохранится целой и невредимой. Лучше полицию!
— Так! Может бысть сразу с ней поехать, — рассудительно сказал Алексей Иванович и потер руки друг о друга, как будто предвкушал выгодную сделку, — Во-первых, сразу расставим все точки над "и", а потом... что рисковать, ведь он и её может, раз такой злой…
— Нет-нет! — быстро перебила Катя. — Ей он ничего не сделает, только кавалеру… если почует.
Когда Катерина вышла Алексей Иванович задумчиво сунул руки в карманы пиджака, потом вынул, сел на место и и решительно сделал пару звонков по работе. Спустя долгих два часа он пробормотал:
«Может и не стоит? Если она сама не позвонит, что я лезть буду… Всё таки муж и жена… пока еще...»
Тем временем Алена Ивановна переживала за Милу, понимая, как ей нелегко придется - муж прислал еще тираду гневную о том, какая она обманщица и нахалка, дал максимум три дня, чтобы съехала.
Мила без всяких сомнений и совести сняла сколько смогла с обеих карт. Получилось по лимиту меньше половины, но вполне весомая сумма. Она осторожно ехала в такси, прижимая к себе сумочку, набитую купюрами.
Дома долго не знала что делать, с чего начать, позвонила перевозчику, потом сбегала на почту и купила большие коробки. Коробки были дорогие, собирались хитро, но несложно и она уже к концу рабочего дня упаковала две трети своих вещей.
Вместо того, чтобы звонить Алексею, она позвонила уже десятку риэлторов, чтобы дать им зеленый свет: «Сниму квартиру без осмотра, только точно – чтобы я приехала и мне отдали ключи». Но таких почти не нашлось. Только совсем дорогие или страшно убитые в странных районах.
В конце концов одно агентство предложило быстро посуточную на десять суток, а потом договориться с хозяйкой, она вроде бы хотела на более долгий срок сдавать.
Упахавшись просто до предела возможного, Мила решительно пошла под душ, потом налила ванну и чуть не заснула там в горячей воде. Наконец догадавшись, что пора вызывать машину для перевозки вещей, она дозвонилась и стала ждать у окна.
На скамейке возле песочницы в тени раскидистой ивы при свете фонарей сидел Петрович с каким-то кульком и поникшими плечами. Миле сначала показалось, что это какой-то дед потерялся, потом она увидела знакомый пук волос и подумала, что дед такие не должен носить, если только он не из семинарии… Затем у неё екнуло внутри и Мила поняла – точно Петрович.
«Или это Алексей Иваныч заслал вместо себя, или пришел меня дальше злить!» — возмутилась Мила, — «Так бы сразу и сказал. На самом деле всё к лучшему. Мне не надо пробовать хот-дог неизвестного происхождения. А у Петровича тоже проблемы! Интересно, его из дома тоже выгнали? … О … ну вот, все понятно… Его же уволили. Из-за меня!»
Мила широко открыла окно и хотела закричать, но быстро сообразила, что это слишком и передумала. Достала мобильный.
Петровича у неё в личный номерах не было. А вот Алена Ивановна была. Мила решилась:
— Алён Ивановна! Вы извините, что беспокою, у меня всё хорошо! Я только хотела спросить, вы не знаете, а Петровича не уволили?
— Я бы ему еще и пинок дала. Как ты ушла забросил работать. Говорит – не буду больше работать, пока Милана Васильевна не вернется, оставьте меня.
— А вы не могли бы ему …. Позвонить?
— Значит, он до тебя так и не дошел?
— До меня?
— Да! Я сказала, чтобы он шел заглаживать вину и помог тебе с вещами, погрузить, разгрузить, в конце концов последить, чтобы ничего не украли эти мошенники, кто вещи грузит…
— А, понятно! Так вот почему он у меня во дворе сидит… Ну ладно. Я жду машину для переезда. Пусть поможет, раз пришел.
Машины всё не было и Милана спустилась к Петровичу. В этот раз она бить не стала, а просто селя рядом тяжело вздохнув.
— О, французская булка… Милана Васильевна, простите меня. Я на самом деле не хотел. Я … это… пришел.
— Вижу.
— Торт принес… и … свечки…
— Какие свечки?
— От температуры… — пошутил Петрович и его борода шевельнулась. — Простые свечки, ароматические. Мне предложили, я взял.
— Романтические или ароматические.
— Какие-то. Милана Васильевна, а вы точно разводитесь, или это слухи куриц?
— Точно. Сто процентов. Нет двести.
— Тогда я вам помогу переехать и вещи собрать. Меня … это… Алена Иванна послала вам помочь, и я помогу. Заглажу чувство вины.
— Извини меня тоже, Петрович. Я вела себя совсем не как начальник.
— Я понимаю, это вы от страха кричали.
— От ужаса. Спасибо, что подставился.
Миле внезапно стало спокойно и уютно, она растрогалась от понимания её истинного чувства, даже незаметно пустила слезу и шмыгнула носом.
— Нетушки, Милан Васильевна. Больше вы реветь не будете. — сказал Петрович и протянул ей один чуть завядший одуванчик. Мила взяла его и тихо рассмеялась.
За их парой сознательно наблюдали двое из-за угла. Они чего-то ждали, но пока ничего не происходило, поэтому их шеи стали затекать.
— Это он? – спросил мужской голос.
— Ну… это … уже второй! Или даже третий!
© Все текстовые материалы канала «Свет моей жизни» на dzen.ru являются объектом авторского права. Кому не нравится, я не виновата 😊 А кто жалуется - тому вернется :)))😘