По мнению Милы, муж не чувствовал ни боли, ни раскаяния.
«Но ведь, если он вообще не хотел детей, по какой причине я потеряла свою первую малышку? Саша в этом не был виноват. Не могла же я никогда не думать, не плакать и не вздыхать о ней? Я пыталась забыть своё горе, придумала шить юбки для маленьких девочек, заколочки делать. Увлеклась», – думала Мила взяв у Петровича вялый одуванчик, - «Нет, наше расставание и его нежелание иметь детей более чем странно. Даже страшно».
«Господи, какая она красавица. Я слишком люблю эту женщину, чтобы спокойно сидеть рядом с ней» – думал Петрович. – «Как ЕЁ мог муж выгнать из дома? Она настоящая женщина, настоящая, и начальник хороший. Зачем я её оскорблял и отказался подчиняться…От страха что ли? А вдруг она поняла?»
Петрович сделал страшный вид, наполнил своё лицо суровым выражением и встал.
– Машина еще не приехала, а риэлтор уже сказал, что ждёт меня в квартире. – растерянно произнесла Милана с улыбкой и решилась: – Возьму самое необходимое, а завтра перевезу всё остальное. У тебя есть машина, Петрович? Поможешь? Не могу больше здесь. Обидно.
– А много у вас вещей? Может и все поместятся? Давайте, попробуем! И … эта… Милана Васильевна. Я извиняться хочу, еще раз. За то, что сказал вам. Торт принес, помогу переехать. Кушайте и не обижайтесь.
Они вместе пошли в сторону подъезда и тут из-за угла вышел развязной походкой муж Саша с презрительными глазами.
– Так вот от кого ты понесла? Совсем опустилась.
– Несутся куры! – медленно закипая, ответила Мила, – А вот почему ты выкинул меня из своей жизни и отрезал себе … возможность иметь детей – этот вопрос остается без ответа. Задай его психиатру! А теперь – дай мне спокойно забрать свои юбки и переехать!
Милане хотелось потрясти его за плечи и добиться немедленного ответа на вопрос: «Почему ты так подло поступил со мной, как будто не было всех этих лет?».
Но её осторожно взял под руку Петрович, в животе появилось тёплое чувство победы, потому, что Петрович был не выше Саши, но явно сильней.
Прошло всего несколько секунд, как она успокоилась. Что толку в бесцельных истериках и слезах? Ведь потерянные годы уже не вернешь.
Саша сделал себя бесплодным осознанно, даже не сообщив, что все её надежды на рождение ребенка уже два года – просто смешны. Он, конечно, говорил, что его бесят крики малышни с улицы, «яжематери» повсюду в поездах и самолётах, в супермаркетах и на стоянках, но она не придавала этому ТАКОГО значения.
– Знаешь что, Милка? – неожиданно сказал муж. – Я опасаюсь, что ты помешалась на почве желания иметь младенца. Еще не поздно избавиться от плода неизвестного происхождения и посетить врача. Подожду разводиться, я прежде проверю твою психику.
Из за угла дома между двух кустов показалась голова Катерины с открытым ртом, а потом и туловище. Подъезд был крайним, поэтому, скорее всего, она всё слышала.
Петрович рассматривал их во все глаза.
– Саша! – нервно воскликнула Катерина. – Зачем ты её так оскорбляешь! Она совершенно здорова на голову. Она будущая яжмать!
– И почему это вы вместе? – ухмыльнулась Милана.
Муж сделал один шаг назад, словно опасаясь подходить ближе, и сказал, несдержанно кивнув в сторону Петровича:
– Ты что, собиралась привести это чучело к нам домой? Ты вообще обнаглела?
– Ну, если вам так легче, – ответил Петрович, страшно прищурив глаза и ухмыляясь, – Я просто грузчик. Она переезжает!
– Прямо сейчас?!
– Нужен чистый воздух и свободная МОЯ квартира, в любой вечер. Куда ты не вернешься внезапно, еще и с ней! – Мила кивнула в сторону Катерины, которая уже пряталась за спиной её мужа.
– Она – мой друг и твоя подруга. Как ты могла, Мила! Я был о тебе завышенного мнения!
– А сейчас заниженного? Прекрасно! Желаю удачи! Дай нам с Петровичем спокойно вынести вещи или помоги, чтобы в твоей квартире не осталось ни единой моей юбки!!!
– Можешь остаться, но только одна! – неожиданно выдохнул муж, словно пошел на попятную. – Пока не решишь вопрос с жильём! Три дня это слишком… маленький срок. Я слишком… разозлился. Ты хотела подсунуть мне чужого ребенка, какая наглость! Наглость какая!!!
– Действительно! Сегодня меня уже не будет, радуйся.
– В смысле не будет? – нахмурил брови Саша, – Что ты этим хочешь сказать?
Супруг так и остался стоять на безопасном расстоянии от Петровича, который казался ему сейчас очень агрессивным и подозрительным.
– Ты же хотел жить один? И давно говорил, что хочешь развестись, – на всякий случай напомнила Катя.
– Но я не собирался слишком быстро её выгонять. Мне есть, где жить одному… между прочим. Я всё еще …переживаю за её будущее, – возразил Саша. Ему почему-то именно сейчас приспичило выговориться. – Она меня всё-таки любит. – добавил он уже не совсем уверенно. – Я, возможно, позволю ей жить в моей квартире. Но только одной!
– Если бы она тебя любила, то не стала бы параллельно встречаться с … подчиненными! – рискнула высказать Катя, шумно дыша.
– А, вот, значит, как! Не любит? …Ведь меня предупреждали уже давно!
– А кто тебя предупреждал? Эта? – Мила неприлично показала пальцем на Катерину, – Кто? Авторитет она для тебя? Вот и сиди теперь… с ней. В своей квартире.
– У него вообще-то свой дом есть. С ремонтом и мебелью. – проблеяла Катя. Саша тут же поменялся в лице, несколько раз кашлянув.
Мила тоже поменялась в лице и очень обрадовалась, когда звякнул телефон.
Это оказался Алексей Иванович. Она мгновенно пришла в себя, разозлившись, как директор.
– Так! Это мой начальник. Впрочем, о чем теперь с ним говорить?
Ребята, я встретила отца для своего ребенка, и все изменилось, как по волшебству.
До свиданья, сладкий. Спешу тебя обрадовать – я с радостью согласна на развод, и больше никогда не буду просить, как маленькая девочка: «не броса-а-ай меня».
Мила легонько толкнула Петровича к подъезду и повернулась к ним спиной.
В этот раз она чувствовала взгляды сверлящие ей не в лоб, а между лопаток и чуть ниже талии.
– И как у вас получается быть такой …сильной? Вы именно так его просили? Не бросай? – спросил Петрович, когда они, запыхавшись, стояли возле лифта.
– Да, несколько раз, – равнодушно ответила Мила,
– И что, не вернулся? … Извините, это глупый вопрос.
– Не вернулся.
Мила открыла квартиру и показал Петровичу коробки.
– Я ему могу вмазать, когда мы выйдем. – убедительно сказал Петрович – Если позволите.
– Это не поможет, не надо.
– Вам же помогло. Можете меня еще… побить, это было даже приятно. Почти щекотно. Только не плачьте!
Последняя его фраза стала сигналом «Плачьте!», и Мила тонко заскулила, как собачка. Слезы потекли у неё по румяным от стыда щекам, и она стала умолять Петровича никому не рассказывать, что она плачет, потому, что над ней и так все потешаются.
Петрович от её близкого положения сейчас испытывал страх.
А еще ему было интересно, сколько он еще продержится, усмиряя острое, жизненно важное желание обнять и прижать к себе, за что страшно не хотелось получить унизительное слово или пощечину.
«Такого неопрятного барсука, как я, Милана Васильевна никогда не будет принимать всерьез». – соображал Петрович, – «это неважно, что стиль такой есть бомж-стайл, например, или кэжуал, на вид я, как заблудившийся кругосветный путешественник, по словам главбуха и её коллег».
Но после её поцелуя в щеку, Петрович понял, что: во-первых, у него есть щека, во вторых – она горит до сих пор, в третьих горит кое-что еще и кое-где. Теперь надо как-то с этим жить и работать дальше.
И ему хотелось еще. Хотя бы в щеку. За то, что помог.
Милана уже отдавала себе отчет в том, насколько её авантюра затянулась. Вместо того, чтобы застукать мужа и всё высказать, как советовала Алена Ивановна, которая в свои пятьдесят пять уже плохого точно не посоветует, она сама была застукана с Петровичем и наплела мужу про свои связи. Подтвердила сплетни Катьки, что она уже в интересном положении.
Отправила ему фотографию теста с двумя полосками.
Катерина тоже вилась вокруг Саши, но он не смотрел на неё и не проявлял знаков внимания, не выказывал чувства вины и называл другом. С ней он делился сокровенной тайной, что, оказывается, хотел развестись…
– Вам лучше, Милана Васильевна? – раздался рядом мужской голос. – Я отнесу в свою машину ваши коробки, если это всё.
– Да, это всё. Это всё! – вздохнула всхлипом Милана.
В наступившей тишине они не смотрели друг на друга и не представляли, о чем сейчас думает каждый.
– Вы не плачьте, – настойчиво сказал Петрович. – Я буду подчиняться. Что нужно делать, скажите?
– Никому не рассказывайте. Идите домой, я останусь, ведь он разрешил три дня, найду лучше квартиру. Та, куда я сегодня собралась, слишком дорогая за такой ужас и всего на десять дней, а стоит как на месяц.... Мне надо экономить сейчас.
Милане все стало ясно. Кто виноват, сейчас уже было неважно, раз Саша не хотел детей и думал о разводе. Она сама и виновата. Отказывалась ехать в отпуск, не решалась на ЭКО, надеялась, что сможет сама забеременеть, не знала кем стал её муж...
Внезапно она снова ощутила нестерпимое желание оказаться дома, рядом с матерью и бабушкой. Вспомнила, что они говорили о Саше и с предельной ясностью поняла – у нее при живом муже никого не было последние годы, с тех пор, как его бизнес стал таким серьёзным. Ей не с кем было поделиться, все двадцать лет относительно счастливой жизни никак не помогут ей сейчас оправдать его поступок и, вообще-то, некуда идти. Он, скорее всего, не держал все деньги на картах, доступ к счетам которых был у Милы. Ей надо будет постараться, чтобы не остаться с этими своими коробками, в которых только одежда и обувь. Делиться Саша с ней не будет, потому, что мать его за это время купила на себя два дома, две машины…
– Вы хотите остаться. Я понял. Желаю удачного примирения. – Петрович встал и направился к выходу с поникшими плечами.
– Примирение невозможно. – прошептала Мила.
– Что? – он вернулся и обхватил себя руками.
– Это невозможно, я просто … хочу найти хорошую квартиру и снять сразу на год, ближе к офису.
Буду жить. Да, транспортная компания опаздывает больше, чем на час! Заплачу за ложный вызов и … спать лягу!
В квартиру ворвался Саша, и Катерина не отставала.
– Что здесь происходит? – сердито сказал он и неприятно скривился, – Мила, кто это?
– Петрович, – утирая лицо футболкой мужа, сказала спокойно Милана. – Я себя неважно чувствую, остаюсь... вместе с ним. Выйди, пожалуйста, ты же бросил меня… У тебя есть дом с ремонтом и мебелью…
– Ты останешься здесь одна. Это моё условие. Одна!
– Одинокая?
– Это моё условие проживания! Поняла?
– Не поняла. Странно, раньше ты казался мне нормальным мужем. Таким искренним.
Милана встала и скомандовала:
– Вот с этих коробок можно начать!
Петрович подхватил сразу три, поставив друг на друга, зарычав, чтобы его пропустили.
Через пять минут весь багажник и заднее сиденье его кроссовера было заставлено коробками, одна не поместилась и Мила взяла её на руки.
Перезвонил водитель «Газельки», сообщив, что будет в течение получаса, но Мила отменила вызов, вежливо послав подальше, потому, что уже слишком поздно.
Петрович уселся за руль и тихо сказал:
– Если согласитесь поехать со мной, я уступлю вам свою квартиру, а сам поживу у друга или у матери с сестрой.
У меня чисто, ремонт, вы не бойтесь. У меня просто стиль такой.
Только кот…
– Что, кот?
– Он останется с вами.
– А ты?
– Я???
– Ты останешься?
– Останусь… – задумчиво ответил Петрович и глаза его стали, как две монетки.
– Мне нужен хот-дог. – загадочная Милана откинулась на сиденье и, закрыв глаза, тихо спросила. – Почему ты не любишь работать?
– Я люблю работать. Я просто делаю так, что всё работает само, а потом сижу и ничего не делаю.
Серфить могу, в соцсетях, фрилансить, читаю интернет. Еле шевелюсь.
– А почему ты такой вредный, Петрович?
– Скучно, наверное. Я бы давно ушел на другую работу, нестабильную, без разницы. Там, где всё лажево настроено, не работает нормально. Приходил бы всё делал у нас за два часа и уходил.
– А почему не ушел?
– Из-за вас.
– Из-за меня? – удивилась Мила.
– Из-за вас хочется идти на эту работу. Только не говорите никому, а я не скажу, что вы такая… такая… милая, когда плачете… Милана Васильевна, вам лучше будет, очень скоро.
– Мне уже хорошо. А еще лучше будет, когда я спать лягу.
Я почти не спала ночами… все эти две недели.
У тебя мне будет безопасно. Я вообще не понимаю, Петрович, почему мне так надёжно! Как за каменной стеной!
Мила посмотрела на Петровича и ужаснулась.
У него была патлатая борода викинга при исполнении обязанностей, но такое интересное древнерусское лицо и ясные глаза человека, который готово к путешествиям, битвам за правое дело.
«Такие люди, как Петрович, если не пьют, вообще ко всем добры и стрессоустойчивы. Он сейчас кажется еще и необычайно мужественным. А чистота в машине и приятный запах придаёт дополнительные баллы. Интересно, как у него в квартире, чисто? Вот я даю!!! Настоящий хот-дог в неизвестной закусочной, а я еду к нему домой с вещами. Вот все удивятся, если узнают! Кошмар какой-то» - ужасалась про себя Милана.
«В этой юбке с футболкой она кажется совсем домашней, милой,.... Вот это да! Я везу её к себе домой! Даже не мечтал! Алёна Иванна, спасибо тебе! Поверить не могу!» - думал Петрович и пытался не ликовать вслух.
***
Спустя два десятка минут Петрович стоял возле своего дивана и смотрел на Милану, которая копалась в коробках, доставала свои костюмы на плечиках и вешала их на кресло. Он чувствовал, что сердце щемит от восторженного страха и одновременно от радостного предчувствия.
Кот Марс вился вокруг неё, лапами вставал на коробки, она его периодически поглаживала.
– В ваших руках он тает, а вообще … никому не даётся, – пробормотал Петрович.
– Наверное, он голодный, – предположила Мила и взяла кота на руки, который тут же растёкся серым пушистым ковриком на её груди.
Она сама ужасно захотела есть, но не знала, как намекнуть на это молчаливому Петровичу. А еще устала до невозможности, сил не было даже рассмотреть квартиру.
Почему-то Мила решила спать в гостиной на диване. Дверь здесь закрывалась на замочек, а остальные две комнаты он ей даже не показывал.
– У меня есть жаркое с курицей и отбивные, а еще торт.
– Коту?
– Нет, это для вас… для нас…
«Надо ее накормить и уложить поскорее спать, иначе я за себя не отвечаю», – думал Петрович, – «Вот бы переселиться в кота!»
«У него такие глаза добрые, почти, как у кота», – думала Мила, – «Вот бы погладить его и посмотреть, что будет...»
– Можно, я сначала приму душ, переоденусь и … посидим, поедим, поболтаем. – вежливым голосом спросила Милана и поцеловала кота между вислоухих ушей.
– Поболтаем. – широко раскрыл глаза Петрович, и стал похожим на богатыря, который увидел приземлившуюся летающую тарелку, а рядом с ней маленьких зеленых человечков, предложивших ему поговорить о жизни.
– Петрович, а я никакие твои планы не нарушила? – поздновато уточнила Мила. – Какая у тебя личная жизнь?
– Личная жизнь? – переспросил Петрович и теперь стал напоминать Миле студента, которому задали дополнительный вопрос.
– У тебя тоже что-то такое было, да? Ты мне расскажешь? – Мила заинтересованно ждала. – А сколько тебе лет?
– Двадцать девять.
– Так мало?! – воскликнула Мила, – А я думала… под сорок. И внезапно глаза её потеплели, – Ты такой добрый Петрович. Я здесь долго не задержусь, только два-три дня… максимум неделю! И хорошо заплачу!
Мила достала халат, пакет и шампунь, быстро направилась в ванную и торопливо закрыла дверь, щелкнув ручкой.
Он наблюдал за ней с чувством, что жизнь уже никогда не будет, как раньше. Даже если только три дня или неделю.
Когда в ванной уже раздался плеск воды, у него зазвонил мобильный.
– Я сплю! – вместо приветствия ответил Петрович.
Катерина резко спросила:
– Гриш, куда ты её отвёз? Скажи адрес. Она мобилу выключила.
– Ну и хорошо! Правильно сделала.
– У неё вообще-то муж бесится. И любовь ник её потерял!
– Какая разница, она выключила, значит, так захотела.
– Если ты не скажешь, ее муж тебя просто у бьет. Он и его друзья.
– Посмотрим, кто кого у бьёт.
Петрович зло тоже выключил мобильный. Он ходил по кухне и готовился к первому в жизни ужину, понимая, что отныне и навсегда всё здесь будет напоминать о ней. Даже кот.
Мила вышла из ванной совершенно зареванной и абсолютно несчастной.
– Что случилось?! Ты упала? Что с тобой? – воскликнул он.
– Со мной не всё в порядке. У меня что-то с головой,… – прошептала Мила, – Я… со мной что-то случилось страшное.
Мила осторожно уселась за накрытый стол, взяла рукой отбивную и начала есть, поливая пустую черную тарелку, которую ей поставил для мяса Петрович, слезами.
Он сделал сосредоточенное лицо, сдвинул брови и решительно, важно спросил, понимая, что ради её спокойствия готов пожертвовать своим:
– Хотите к нему? Отвезти обратно?
Милана еле-еле проглотила мясо и, не поднимая глаза, покачала головой:
– Ребенка хочу, а его опять не будет. Это точно. Это… теперь уже точно. А еще… – Она замолчала ненадолго и уточнила, – Не знаю, стоит ли говорить это вслух, но я не могу... молчать... сегодня...
– Что?
– Мне кажется, что ты, ты, … мой …му… му … мужчина.
– Кажется? - ошалело спросил Петрович.
Мила снова взгрызлась в мясо, у которого даже панировка была вкусной, и попыталась переиграть своё признание:
– Извини, Петрович. Я надеюсь, Что это просто временные проблемы с головой, я высплюсь, и всё пройдет.
Петрович замолчал, засопев, как медведь, почуявший что-то вкусное.
– Поэтому я так расстроилась. – продолжала Мила, – Это моя жизнь. А я ощутила что-то странное в твоей ванной. Запах твоей … футболки… и одеколона… как-то действует на мою психику. Так бывает? Я не знала, что так бывает. И я не знаю, что мне теперь делать со своей … проблемой. Что ты сопишь, Петрович, мне страшно, понимаешь?
– Мне тоже! Понимаю. – хрипло сказал Петрович. - Моя жизнь сегодня с утра тоже изменилась. Теперь я знаю, что вы – … женщина.
– Конечно, я женщина. Кто же еще. – Милана вздохнула, – Я вышла замуж по любви… И так не хочу сойти с ума, а всё идет именно к этому…
Петровича накрыло чувство, от которого он сначала вскочил, потом быстро сел, взял мясо и начал сосредоточенно жевать.
– Спасибо, очень вкусно. Я наелась… Не буду просить, как маленькая девочка: «поцелуй меня», хотя это так и крутится у меня в голове. Жуть какая-то. Просто жуть! – сказала Мила, сверкая глазами. – Никому не рассказывай! Завтра я уеду... Похоже в психбольницу.
– С-спокойной ночи, Милана…Васильевна.
– Спокойной ночи, Петрович.
© Все текстовые материалы канала «Свет моей жизни» на dzen.ru являются объектом авторского права. Копирование разрешено только с указанием автора и активной ссылкой на данный канал.
💖Благодарю за Ваше внимание, лайк, подписку, комментарий, с любовью и светом, Алиса. 😘
