Коронация императрицы Елизаветы в рисунках

Коронационный альбом Елизаветы Петровны – книжный шедевр XVIII века. Книга состоит из гравюр с изображениями коронационного шествия, триумфальных ворот, облачений, интерьеров и иллюминации.

Полностью его название многословное, в духе стилистики XVIII века: «Обстоятельное описание торжественных порядков благополучного вшествия в царствующий град Москву и священнейшего коронования Ея Августейшего Императорского Величества Елисавет Петровны, Самодержицы Всероссийской, еже бысть вшествие 28 февраля, коронование 25 апреля 1742 года. Санкт-Петербург, печатана при Императорской Академии наук, 1744 г.»

Неизвестный гравер (Г. И. Унферцагт?). Титульный лист. Вензель выполнен по рисунку Иоганна Якоба Шумахера. 1744 г.

После коронации Елизаветы Петровны 25 апреля 1742 года работа над альбомом началась в ноябре. В Гравировальную палату Академии наук в Петербурге пришло распоряжение верховного маршала коронации, генерал-прокурора Сената Никиты Юрьевича Трубецкого. Он приказал создать альбом о коронации. Гравёрам предложили 45 сюжетов, которые были выполнены неизвестным художником. В качестве образца был взят коронационный альбом императрицы Анны Ивановны 1730 года.

Иоганн Штенглин. Коронационный портрет императрицы Елизаветы Петровны. С оригинала Луи Каравака. 1744 г.

Над альбомом работали лучшие художники Академии: прежде всего Христиан Альбрехт Вортман, который возглавлял команду гравёров с 1728 года. Он же исполнил и коронационный альбом императрицы Анны Ивановны. У Вортмана было два подмастерья – Иван Соколов и Григорий Качалов, а также пять учеников: Иван Еляков, Алексей Греков, Ефим Внуков, Ефим Виноградов и Яков Васильев.

Григорий Аникеевич Качалов. Триумфальные ворота на Тверской улице. 1743 (?) г.

И тут же возникла неожиданная проблема: заказ в палату поступил осенью 1742 года, когда световой день в Петербурге слишком короток! Работа резчика требовала же дневного освещения. К тому же работников Вортмана постоянно пытались отвлечь другими делами: то Соколова просят на Смольный двор для устройства иллюминации, то Качалова требуют для рисования гербов гвардейцев. Грекова пришлось и вовсе вызволять из-под следствия: его держали под караулом по делу секретаря Академии Иоганна Даниила Шумахера.

Иван Алексеевич Соколов. Церемония вшествия Ее императорского величества в Москву. По рисунку Иоганна Элиаса Гриммеля и Иоганна Якоба Шумахера. 1744 г.

Шумахер был директором Петербургской библиотеки и заведовал казной Академии, а также был начальником гравёров. В 1742 году академик Андрей Константинович Нартов написал на Шумахера жалобу: тот якобы был казнокрадом. Шумахера от должностей отстранили и посадили под домашний арест. И тем самым осложнили работу гравёров: вместо Шумахера временно руководить палатой поставили Нартова, который ничего не понимал в работе мастерских.

Григорий Аникеевич Качалов. Церемония коронации, проходившая в Успенском соборе. По рисунку Иоганна Элиаса Гриммеля. 1744 г.

Ещё в мае 1742 года сразу после вступления в должность он сократил штат Гравировальной и Фигурной (печатной) палат: уволил пятерых опытных сотрудников. Осенью 1743 года Сенат что есть сил подгонял гравёров и призывал привлечь к работе кого только можно. Но Нартов был упрям и написал в Москву, что «прошлаго 1741-го года советник Шумахер... выписал из Саксонии кунштучнаго для резьбы на меди мастера Штенглина. А оный тушевальный мастер Штенглин при академии весьма излишний человек, ибо находящийся в академии грыдоровальнаго дела мастер Вортман с двумя российскими подмастерьями. Всю его работу исправить могут».

Христиан Альберт Вортман. Императорская корона. 1743 г.

Кроме начальника-самодура у работников была и чисто российская проблема. Денег не было совсем. 19 января 1743 года Академия пишет Сенату, что для работы нужно купить тридцать медных досок, так как «при академии денег ничего не имеется не токмо на сии вещи, но и на жалованье беднейшим академии служителям выдать не из чего». К ноябрю (!) гравёры пожаловались, что денег так и не получили, поэтому просили выплатить жалованье хотя бы за конец года.

Христиан Альберт Вортман. Императорская мантия. Аграф, или запона мантии. 1744 г.

7 декабря 1743 года Сенат распорядился прислал недостающие рисунки и распорядился перевести тексты альбома на немецкий и французский языки, а также поспешить. В помощь петербургским мастерам отправили московских гравёров. На решение Нартова наплевали – уже некогда было разбираться, и императрица подписала именной указ о принятии обратно уволенных Нартовым гравёров. К делу привлекли консультантов: академического библиотекаря Иоганна Тауберта, профессора Якоба Штелина, руководителя Рисовальной палаты живописца Иоганна Элиаса Гриммеля и архитектора Иоганна Якоба Шумахера. Да-да, брата того самого Шумахера, который сидел под арестом на радость Нартову!

Иван Алексеевич Соколов. Орден Святого апостола Андрея со звездой. 1744 г.

Комиссия приняла гравюры с изображениями короны, мантии, орденов и кресел, но качество рисунков признала неудовлетворительным. Все гравюры триумфальных ворот были забракованы. Также консультанты не приняли изображения многофигурных шествий, поскольку перспектива на иллюстрациях была нарушена, и пришлось приглашать к работе придворных художников-итальянцев Джироламо Бона и Бартоломео Тарсия.

Григорий Аникеевич Качалов. Иллюминация перед Золотою решеткою. По рисунку Иоганна Элиаса Гриммеля. 1744 г.

Трубецкой постоянно закидывал комиссию рекомендациями. Генерал-прокурор хотел, чтобы изображения были максимально достоверны: «Конной гвардии рейтар написано 72, а оных было 100 человек, и тако не дописано 28, которых по порядку, как о том положено, приписать в пристойных местах», «смоленского шляхетства в процессии следовало 66, по три рядом, а позади, в замке, старшие двое; а в чертеже показано только 65, а позади написан 1 в немецком платье; того ради позади написать двоих, и обоих их в их обыкновенном, а не в немецком платье».

Иван Алексеевич Соколов. Фонтан, из которого пускалось красное вино. Рундук с жареным быком. По рисунку Иоганна Элиаса Гриммеля. 1743-1744 гг.

9 января 1744 года из Москвы прибыли гравёры Синодальной типографии в помощь петербуржцам. Но работали они из рук вон плохо, качество их гравировки было не сравнимо с мастерством петербургских гравёров, так как москвичи не знали приёмов европейской классической резцовой гравюры. «Помощников» пришлось отправить обратно. Нартов решил подсобить мастерам и предложил изобретённый им самим печатный станок. 13 февраля гравёры написали в Академию, что нартовский механизм ни на что не годен, и лучше сделать несколько новых станков по образцу имевшегося у них немецкого.

Григорий Аникеевич Качалов. Церемония публикации перед коронацией. По рисунку Иоганна Якоба Шумахера. 1744 г.

Академического библиотекарь Иоганн Тауберт занимался подготовкой текста к альбому. С переводом тоже возникла проблема: в Академии просто не было переводчика на немецкий язык, поэтому за немецкий текст альбома отвечал студент Зеллиус. Редактировал текст Якоб Штелин, который присутствовал на церемонии и мог подтвердить достоверность описания.

Григорий Аникеевич Качалов. Живописные картины, находящиеся по сторонам триумфальных ворот в Китай-городе. 1744 г.

14 февраля 1744 года Академия послала в Москву неполный пробный экземпляр альбома. Долго не могли сделать гравюру с коронационной медали, потому что не могли подобрать оригинал с чётким профилем императрицы. В марте такую медаль обнаружили в минц-кабинете (помещении, где собраны монеты и медали). Но тут упёрся Нартов и наотрез отказался отдать медаль гравёрам. Тогда Академия написала Трубецкому, чтобы Сенат выпустил специальный указ об этом. Бюрократия значительно замедляла работу – портрет, который заверил автор оригинала профиля Луи Каравак, отправился в Москву только 4 июня. Портрет императрица одобрила.

Иоганн Штенглин. Коронационный портрет императрицы Елизаветы Петровны. С оригинала Луи Каравака. 1744 г.

Теперь речь зашла о печати тиража, и выяснилось, что в стране нет качественной бумаги. Для альбома её пришлось заказывать в Аугсбурге. Гравёры просили Трубецкого прислать из Москвы образцы раскрашенных изображений. Тот ответил, что никто в Москве этого делать не умеет – и посоветовал мастерам что-то придумать самим.

Неизвестный гравёр. План Успенского собора. По чертежу Карла Ивановича Бланка. 1744 г.

В августе 1744 года начали печатать первый тираж. Договорились сделать 100 экземпляров на голландской бумаге и 200 альбомов на русской александрийской бумаге – она была подешевле. 12 альбомов «иллюминированных», или раскрашенных, предназначались в качестве подарков высоким персонам. Шумахер отвечал за чертежи, Гриммель – за шествия, перспективы и иллюминации, Греков и Лурзениус готовили регалии, Штенглин должен был раскрасить портрет Елизаветы Петровны и фейерверки. Но приглашённый из-за рубежа мастер закатил скандал и отказался раскрашивать гравюры: посчитал это ниже своего достоинства.

Иван Алексеевич Соколов. Кресла, бывшие в аудиенц-камере. Жезлы церемониймейстеров. Жезлы обер-церемониймейстеров. 1744 г.

В начале 1745 года альбом был готов и напечатан. Многое из планов удалось сделать, но ещё больше осталось неосуществлённым. В создании альбома так и не приняли участие итальянские мастера. Параллельно с печатью тиража Шумахеру и Гриммелю пришлось исправлять неудачные рисунки и рисовать недостающие детали. Например, две гравюры Гриммель просто позаимствовал из церемониального альбома Анны Ивановны, немного их изменив. Некоторые композиции добавили уже после печати: их можно обнаружить по продублированной нумерации в названиях листов. Если сравнить протокол коронации и напечатанные изображения, то на некоторых иллюстрациях не хватает предписанных документом фигур. В спешке этого не заметили.

Григорий Аникеевич Качалов. Церемония шествия Ее императорского величества в Грановитую палату на аудиенцию. 1744 г.

У альбома было три варианта оформления:

• На русском языке с цветными иллюстрациями. Альбом напечатан на александрийской бумаге в цельнокожаном переплёте с тиснёными двуглавым орлом, императорской короной, державой и скипетром.
• На русском языке с чёрно-белыми иллюстрациями, в переплёте и без украшений.
• На немецком языке с чёрно-белыми иллюстрациями. Альбом напечатан на александрийской бумаге в цельнокожаном переплёте с золотым тиснением в виде вензеля императрицы Елизаветы Петровны на передней крышке альбома и двуглавым орлом на задней.

Глава гравёров Вортман не горел желанием выполнять работу в срок и часто просто ничего не делал. Обязанности Вортмана пришлось выполнять его подмастерью Ивану Алексеевичу Соколову. В 1745 году его работу оценила императрица: Соколов стал руководителем Гравировальной палаты. Вортмана и скандалиста Штенглина уволили из Академии.

Иван Алексеевич Соколов. Карета Ее императорского величества. По рисунку Иоганна Элиаса Гриммеля. 1744 г.

Коронационный альбом Елизаветы Петровны – это чудо, которое стало возможным вопреки всему. В России не было опыта создания таких изданий, а бюрократия норовила провалить всю затею. Несмотря на колоссальные трудности, спустя два года альбом увидел свет и сохранился до наших дней. Сейчас альбом – библиографическая редкость. В 2009 году оригинальный экземпляр был продан на аукционе Christie’s за 98,5 тысяч долларов при эстимейте на уровне 30 тысяч долларов.

Делу венец.

Почитайте, как проходила сама коронация Елизаветы или пройдите наш тест об императрице, как хорошо вы знаете её биографию?

Вы можете помочь каналу стать ещё интереснее – отправьте перевод через форму внизу👇 Ставьте лайки 👍 и подписывайтесь 🔔 на наш канал «горшочек каши»!

Источники:

Нина Маркова. Об истории создания коронационного альбома императрицы Елизаветы Петровны / Наследие. № 1. 2011.

aldusku. Коронационный альбом императрицы Елизаветы Петровны / Livejournal. 22 июня 2016 года.

Obstoiatelnoe opisanie torzhestvennykh poriadkov blagopoluchnago vshestviia [...]. Didgital Collections. The New York Public Library.