Дорогие друзья! С учетом того, что биография Тадаки внезапно так здорово зашла читателям, я решила продолжить серию статей, посвященную сравнению фильма с эпическим оригиналом. До сего времени я разбавляла описание сериалов только историческими экскурсами, но если народ хочет еще и мифологию -- почему бы нет? К слову, насчет описания сражения Рамы с Тадакой (Таракой) я сомневалась, ибо в каноне оно выглядит... как бы это сказать -- неаппетитно. Но мне моим самым преданным комментатором было сказано: "Пиши, интересно же, а мы сравним". Поэтому -- извольте.
Подробнее всего сцена боя дана в классической "Рамаяне" Вальмики (в краткой версии, данной в "Махабхарате", ее, кажется, нет вообще). Надо уточнить: в каноне Тарака не является основным противником. Главные враги -- "ненавистники жертвоприношений" Марича и Субаху, которые мешают Вишвамитре совершить нужный обряд, оскверняя его алтарь. В фильме этот момент показан очень близко к тексту: видевшие знают, а я не буду описывать, как именно, чтобы Дзен не испугался. Проблема Вишвамитры не в озвученном в фильме "отречении от оружия". Просто, приступив к обряду "для обретения совершенства", нельзя кого-то убивать, иначе риши -- бывший кшатрий -- управился бы и сам. Можно бы проклясть, но:
Скорбя о тщете моих усилий, Я покинул лесную обитель, Разумом обуздав свой гнев, Побуждавший проклясть ракшасов, Ибо проклятие не подобает Тому, кто живет жизнью аскета...
"Рамаяна"
Уважаемый гуру Вишвамитра, Вы -- уникум среди индийских брахманов! Ваши бы убеждения прочим подвижникам. Агастье, в частности. Хотя не только ему.
Поскольку и убить врагов нельзя, и проклясть не подобает, риши потребовался Рама. Тадака, как уже упоминалось, не основной враг. В эпосе она сидит в лесу на дороге, как Соловей-Разбойник, преграждая путь к ставке своих сыновей и совершая набеги на окрестности. Мотив жалости к врагу в классической версии тоже не очевиден. Рама не особо сопротивляется уговорам убить Тадаку, его сомнения проходят скорее по ведомству кшатрийского кодекса юддха-дхармы, запрещающего трогать женщин. Как ее убивать? Баба же! Не положено. Против чести!
Вишвамитра легко разрешает его сомнения, перечислив список прецедентов, когда кшатрии все-таки убивали женщин, совершивших или замысливших какие-то преступления, после чего Рама клянется, что "без малейшего колебания непременно убьет" противницу.
Затем братья готовят к бою луки, на звон тетив которых и является Тадака:
Увидев ее, разъяренную, Безобразную лицом и телом, Высящуюся громадной горой, Рагхава сказал Лакшмане: «Взгляни, какой свирепый, Страшный облик у этой якшини. При виде ее у трусов Могло бы разорваться сердце. Но знай: ее, непобедимую, Владеющую искусством магии, Обращу я в бегство и отрежу У нее уши и кончик носа. Пожалуй, не стану ее убивать: Ей защита — естество женщины. Но навсегда хочу убить Силу ее и способность двигаться».
"Рамаяна"
Ну что тут скажешь, молодец, Рама, добрый мальчик! Лишить способности двигаться и оставить при этом в живых -- это, несомненно, неслыханная милость! Возможно, конечно, насчет ушей и носа было сказано для красного словца, но... Лакшмане явно в душу запало!
Тарака вздула тучу пыли, И этой тяжелой, грозной тучей Она на мгновение ослепила Обоих потомков Рагху, А затем, прибегнув к магии, Обрушила на Раму и Лакшману Дождь огромных камней, И тогда разгневался Рагхава. Дождь огромных камней Он отразил стрел ливнем, А едва приблизилась Тарака, Отсек ей обе руки стрелою. Когда же она, потеряв руки И ослабев, заревела от боли, Разгневанный сын Сумитры Отрезал ей уши и кончик носа.
"Рамаяна"
Вот так. Думай впредь, сын Дашаратхи, какие идеи младшему братику подаешь! Какая-то у Лакшманы нездоровая страсть к носам и ушам, прямо как у чокнутого сержанта из фильма "Универсальный солдат"... Впрочем, на поверку оказывается, что руки для ведьмы Тадаки -- не самая необходимая часть тела:
Якшини снова прибегла к магии И, способная к преображению, То меняла свой облик, То совсем исчезала из виду. Она опять напала на братьев, Вызвала каменный дождь И этим ужасным дождем Осыпала их со всех сторон...
"Рамаяна"
Тут вмешивается Вишвамитра и велит Раме не тянуть, потому что ночь скоро, а ночью силы ракшасов возрастают.
...распознав по грохоту, Откуда швыряет камни Тарака, Стрелами запер ее на месте. Окруженная ливнем стрел, Она снова прибегла к магии И вновь, изрыгая проклятия, Напала на потомков Какутстхи. Но когда она налетела на них, Стремительная, как молния, Поразил ее в грудь стрелою Рама, И она упала на землю мертвой.
"Рамаяна"
Дальше все, включая Индру на небесах, славословят Раму, а Вишвамитра именно после этого, а не раньше, вручает ему божественное оружие (список на три страницы издания "Литературные памятники") для будущего сражения с Маричей и Субаху. Как видим, все жестко и без сантиментов. Как, впрочем, эпосу и положено. Суровые люди были древние.
Мотив неизбывного милосердия Рамы, которое мы видим в фильме, не из "Рамаяны" Вальмики, у него более поздний исток. Тулси Дас в своем "Море подвигов Рамы" этот бой дает предельно скупо:
Когда шли они так дорогой, муни показал налево. Услышав это, прибежала Тарака в ужасном гневе. Одной стрелою Рамачандра отнял у нее дыханье, Несчастною считая, в рай послал, дав воздаянье...
Тулси Дас, "Море подвигов Рамы"
Здесь, как видим, уже нет никаких жестокостей, Рама считает свою противницу "несчастною", что ничуть не удивительно -- каково может быть красавице-якшини обитать в шкуре чудовища? Да и пожирать всех подряд она была приговорена проклятьем. По крайней мере, это отчасти объясняет, почему Тадака в фильме под конец боя стоит столбом, когда в нее стреляют -- рада в рай, да раньше грехи не пускали.
Мотив, когда все кому не лень избранные личности видят за спиной Рамы сияющего Вишну -- тоже отсюда. У Тулси Даса вообще практически все с первого взгляда опознают в Раме Вишну и проникаются небесным восторгом. В сериале это даже приглушили, иначе Ашиш Шарма весь фильм ходил бы в неугасающем сиянии. Удивляться опять же нечему -- Тулси Дас был преданным Рамы и писал религиозное произведение.
Но лично мне больше всего нравится версия Калидасы. В ней нет ни обыденной жестокости древнего эпоса, ни бьющей через край религиозной экзальтированности Тулси Даса. Да и просто написано красиво, символично и в меру жутко:
15—20. И заслышав звон тех тетив, явилась перед ними Тадака, темная, как ночь новолуния. Серьги из человеческих черепов качались в ее ушах, подобные вереницам журавлей, пролетающим под грозовой тучей. С ужасным воплем она устремилась на старшего брата, одетая в лохмотья от саванов, и деревья на пути ее задрожали, как от вихря, налетевшего с кладбища. Рагхава, видя, как приближается она к нему, опоясанная человеческими кишками, с подъятою рукою, подобной палице, пустил в нее стрелу, с которой ушло и его отвращение к убиению женщины. Стрела Рамы вошла в твердокаменную грудь Тадаки и разверзла в ней вход для смерти, до того не посягавшей на владения ракшасов. Пав на землю с пронзенным сердцем, демоница заставила содрогнуться не только окрестности своего леса, но и Удачу Раваны, неколебимую после его побед в трех мирах. Пораженная в сердце бьющей наповал стрелою Рамы, Тадака, бродящая в ночи, плавая в зловонной своей крови, отправилась прямиком в обитель смерти, как дева, чье сердце пронзила убийственная стрела бога любви, уходит ночью в дом возлюбленного умащенная благоуханным шафраном и сандалом.
(с) Калидаса, "Род Рагху"
