Из сборника "РЕПОРТЁР"
Началось с того, что в туристический клуб «Родник» зашел наш общий знакомый Вася Налимов. Мы - Толя Соснин, Сергей Курников и я как раз заканчивали шить зимнюю палатку, собираясь сходить на днях в лес с ночевкой в испытать ее.
- Ну что, туристики, - как всегда снисходительно обратился к нам Налимов. - Бросайте иголки, разговор есть.
Вот радость-то - Вася пришел! Месяца два не видели... Мы окружили этого рослого и крепкого - кровь с молоком - тридцатилетнего парня, и в двух словах он рассказал нам следующее.
Месяц назад в районе станции Чистоводное, что на Южно-Камышовом хребте, он по заданию краеведческого музея гонялся на лыжах за кабаргой. С перевала у Коралловой сопки увидел внизу длинную и ровную заснеженную поляну в форме буквы Г, метров триста на сто. В сугубо горном районе это было странно и необычно.
- Я думаю, не поляна это, а горное озеро, - заметил Василий. - Может быть, то самое, императорское.
Мы навострили уши: знаменитое озеро с его рыбой для стола японского императора! Старики-корейцы рассказывали, что доставляли ее в Токио живой «на летающих лодках», у которых на озере была секретная база. Неужели Вася нашел его?!
- Ну все, некогда мне, - сказал Василий, заторопившись, и закончил уже на ходу: «Так, значит, завтра в восемь ноль-ноль, на железнодорожном вокзале!» - что означало: иду на озеро, можете присоединяться.
Около одиннадцати утра мы выпрыгнули из поезда в глубокий, по колено, свежевыпавший снег.
Пока переводили дух после городского смога, Василий надел старые охотничьи лыжи, кинул котомку за плечи, сказал нам: «За мной не ходите! Встретимся вон на той лысой сопке.» И ходко пошаркал куда-то меж елок. Мы выстроились друг за дружкой и начали зигзагом подниматься по склону.
Прошло два часа. У вершины сопки из зарослей вынырнул Василий, позубоскалил с нами, указал следующий ориентир... И опять куда-то скрылся. Так шли мы целый день с одним «перекусом» (так мы называем обед без горячего) и уже на закате увидели впереди купол Коралловой сопки. Точнее, ее корону из каменных березок, покрытых в льдистым, сияющим на солнце снегом.
Василий ждал нас на седловине перевала.
- Озеро - под нами! Вперед! - скомандовал он и первым ухнул, как провалился, в глубокий распадок. Мы полетели следом. Двести метров вниз. и мы притормозили у сухой поваленной ели.
- Вот вам сушняк для костра, - сказал Василий. - Пора ночевать. Озеро - утром. - Вытащил из котомки дощечку из фанеры и пошел копать себе снежную нору.
Мы приуныли, но что делать? - с Налимовым не поспоришь... Да и пора было подумать о ночлеге: темнело, от деревьев на снег уже легли синие тени.
Тут я должен сказать несколько слов о нашем проводнике. Не каждый, как я, может похвалиться знакомством с таким уникальным - не побоюсь этого слова - человеком. Достаточно сказать, что Василий никогда не берет в лес ни примуса, ни печки, ни палатки, ни пенополиуретанового коврика для подстилки, ни пухового спального мешка, ни даже топора - то есть ничего того, чем набиты наши объемистые рюкзаки. Больше того, он не берет (представьте себе, зимой) даже спичек!!! Дома, в поселке под Южным, держит свое хозяйство и с великим недоверием относится к покупным, особенно к импортным, продуктам. А в зимнем лесу этот правнук каторжанина с Украины и местной нанайской принцессы (сам он считает себя русским) признает лишь один продукт: сало. Оно одно заменяет ему все, что мы тащим в лес на своих горбах. «Сало - греет», - так односложно говорит Василий Налимов, и я, рядовой турист, в ответ на эти слова могу лишь молча снять перед ним свой видавший виды туристический бамбуковый шлем.
...После ужина я вышел из нашей теплой палатки, где уютно жужжал бензиновый примус, и пошел проведать Василия в его берлоге. В аккуратно вырытой снежной норе, небольшой и уютной, сидел Вася на еловом лапнике, пил из фляжки домашний теплый, из-за пазухи морс и закусывал. Салом, конечно. Не заходя, я присел у входа.
- Ну что, надулись кофе своего бразильского гранулированного? - первым спросил он у меня.
- Надулись... - подтвердил я, во все глаза наблюдая за этим уникальным человеком. Он продолжал энергично готовиться ко сну: жевал, то есть. - Ну а ты как, согрелся?
- Ноги осталось отогреть, - сказал он и отрезал очередной кусочек сала. - Вот сейчас в самый раз. Норма!
Он дожевал, довольный похлопал себя по животу: «Греет, как в атомном реакторе. до утра хватит», - завязал под подбородком шнурки шапки-ушанки, постучал валенком о валенок, стряхивая снег, и завалился на бок.
- На рыбалку-то не проспим, а, Налимыч? - на всякий случай спросил я.
- Ладно, иди к своему примусу, - с закрытыми глазами пробормотал он и добавил, уже засыпая: - От входа отойди. Луну загораживаешь...
Утром мы побежали смотреть на Василия. На зелени лапника лежало белое, все в инее, существо и, кажется, не дышало, Я потыкал в снежного человека лыжной палкой. С громкими ругательствами Василий зашевелился, захлопал длинными, в изморози, ресницами...
Не прошло и пяти минут, как наша четверка покинула бивуак. Налегке, прихватив лишь удочки, мы продолжили головокружительный спуск в глубокое ущелье. И уже минут через десять выкатили из елового леса на такой простор, что дух захватило. Перед нами белело Г-образное снежное поле долгожданного озера. Замкнутое вокруг лесистыми отрогами сопок, оно живо напомнило мне «3атерянный мир» Конан Дойля.
По девственно белому снегу мы проторили лыжню к середине озера и решили для начала пробурить лунки здесь. С нетерпением опустили в подкрашенную торфяниками воду сразу несколько удочек с наживкой на выбор: зеленой губкой, куриной кожицей, червяком, вареной икрой, салом. И застыли в ожидании клева.
- Тут, наверно, одни такие же холодолюбивые налимы водятся, как ты, - недовольно сказал я Васе, устав ждать поклевки. - Да и те от стужи в ил зарылись. И сала им не надо!
Ничего не ответив, он перешел поближе к берегу, где, судя по распадку, в озеро должен был впадать ручей.
- Есть! - воскликнул Вася минут через десять. Мы подбежали к нему. На белом снегу билась черная, как уголь, рыбка размером с крупную корюшку-зубатку. Я подумал, что это какая-то неизвестная мне порода, и лишь внимательно приглядевшись, увидел на рыбе мутно проступающие красные точки. Неужели форель?!
Вася поделился с нами своей наживкой - лохмачом. Мы пробурили рядом несколько лунок и поймали еще с десяток чернявок. Вскоре клев прекратился. На Императорском озере - если это действительно было оно - явно стоял не сезон. Как говорят рыбаки, глухозимье.
Ближе к полудню мы покинули затерянное в горах озеро, договорившись обязательно вернуться сюда летом. Вася же решил задержаться еще на день. Сала, по его словам, при таком морозе у него оставалось ровно на одну ночевку...
(© Владимир Грышук, «Советский Сахалин», 20 января 1994 г.)
