История борьбы русского самодержавия с инакомыслием показывает, что если к террористам царское правительство относилось радикально (их казнили), то к социал-демократам — с какой-то мягкотелостью. В Сибири эти оппозиционеры чувствовали себя неплохо и при этом лелеяли планы кровавой борьбы с теми, кто создал им в ссылке чуть ли не санаторные условия. В итоге царизм вскормил своего главного палача — Владимира Ильича Ленина.
Сыр в масле
В ссылку Ильич попал за революционную деятельность, к которой он обратился после неудачной адвокатской практики. Восемь провинившихся крестьян молодой адвокат Ульянов, экстерном окончивший Казанский университет, так и не сумел защитить перед законом. Он пошёл другим путём: марксистские кружки, предосудительные разговоры, пописывание революционных статеек, знакомство с верной спутницей Надей, которую тоже не пожалели «царские сатрапы» — отправили в Сибирь. Но первым новую территорию освоил Володя-революционер, который в мае 1897 года написал матери: «Живу я здесь в Шушенском недурно, усиленно занимаюсь охотой, перезнакомился с местными охотниками и езжу с ними охотиться». Прибывшая невеста вскоре распространилась об этом более подробно, расписывая в воспоминаниях житьё-бытье ссыльного вождя: «Дешевизна в этом Шушенском была поразительная. Например, Владимир Ильич за своё «жалованье» — восьмирублёвое пособие — имел чистую комнату, кормёжку, стирку и чинку белья — и то считалось, что дорого платит. Правда, обед и ужин был простоват — одну неделю для Володи убивали барана, которым кормили его изо дня в день, пока всего не съест; как съест — покупали на неделю мяса, работница во дворе в корыте, где корм скоту заготовляли, рубила купленное мясо на котлеты тоже на целую неделю. Но молока и шанег было вдоволь и для Володи, и для его собаки».
Приезд «декабристки» Наденьки и будущей тёщи Елизаветы Васильевны не остался неотмеченным в истории ленинизма. Об этом Ильич написал в письме к матери: «Приехали ко мне наконец и гости. Приехали они 7 мая вечером, и как раз ухитрился я именно в этот день уехать на охоту, так что они меня не застали дома. Я нашёл, что Наденька выглядит неудовлетворительно — придётся ей здесь заняться получше своим здоровьем. Про меня же Елизавета Васильевна сказала: «Эк вас разнесло!» — отзыв, как видишь, такой, что лучше не надо!»
Ильич завёл батрачку
Простоватые харчи и немного подгулявшее мясо способствовали тому, что Ильич жил в сибирской глухомани сытно и весело, готовясь подрывать устои самодержавия и дальше. В этой ссылке он, по мнению советских историков, готовил крупное сочинение «Развитие капитализма в России», в котором обосновал крушение российской монархии. Одновременно с этим ссыльный готовил статьи в легальные марксистские издания и получал за них неплохие гонорары. «Полученный за первую статью гонорар, — писал он сестре, — хватит мне, я думаю, почти на год в дополнение к моему жалованью. А остальное, за следующие статьи, я думаю употребить на журналы и книги». Вопрос о жаловании ссыльным стоял особо — им, оказывается, царь приплачивал, чтобы с голоду не умерли…
В том же 1897 году Ульяновы-Ленины поженились и зажили семейно. Из двух медных пятаков местный кузнец выковал им обручальные кольца, поскольку приходилось соблюдать ритуал и сочетаться в церкви, чтобы создать семью. Хотя оба молодожёна религию не почитали, считая её опиумом для народа, но для внешнего облика рамки приличий необходимо было соблюсти. Чета поселилась в большом доме зажиточной крестьянки П.А. Петровой, заняв три комнаты. «Обзавелись огородом, — вспоминает Наденька, — где росла всякая всячина — огурцы, морковь, свёкла, тыква; очень я гордилась своим огородом. Устроили из двора сад — съездили мы с Ильичом в лес, хмелю привезли, сад соорудили. В октябре появилась помощница, 13-летняя Паша, худющая, с острыми локтями, живо прибравшая к рукам все хозяйство». Девочка-подросток стала усиленно батрачить на Ильича. Сами хозяева ходили по грибы, ягоды, варили варенье, солили огурцы, делали наливки. А досуг проводили с большой пользой для здоровья — летом купались и загорали, а зимой катались на коньках.
Антимазай бережёт патроны
Тем временем в голове Ильича зрели кровавые сцены мирового пожара, громоздились горы трупов, рекой лилась кровь. Об этом можно судить хотя бы по такому эпизоду, воспроизведенному в первом издании воспоминаний Надежды Константиновны Крупской и тщательно вымаранному в последующих переизданиях. Жена вождя вспоминала, что в охотничью пору муж часами бродил по окрестностям, всякий раз принося богатую добычу, которая тоже шла на стол. Бывали случаи, когда охота выходила за пределы достаточного пропитания, что свидетельствует о ранней паранойе, неоправданной жестокости и бессмысленности ленинских убийств. Например, как-то весной вооружённый Володя добрался на лодке до одного из островов, на котором спасались застигнутые половодьем зайцы. Но вот в отличие от некрасовского деда Мазая самый человечный человек не проявил к несчастным братьям нашим меньшим ни капельки сочувствия. Наоборот, экономя патроны, он прикладом ружья набил столько зверьков, что лодка просела под тяжестью тушек. Запомнились мемуаристке кроваво-красные по локоть руки мужа, выгружавшего из лодки добычу, которая большей частью пропала по причине тёплого времени года. И шкурки никуда не годились — «шкурка плохая, линяет косой»…
Довольно часто бывали в гостях у Ульяновых другие политические ссыльные, жившие в соседних посёлках: Минусинске, Теси, Ермаковском. Сами Ульяновы ездили в гости к «друзьям по несчастью», которые очень даже не бедствовали и тоже жили на всем готовом. Вот как Ильич описывает ссылку своего близкого друга и соратника Глеба Кржижановского, который с семьёй «устроился отлично. Занимает прекрасную квартиру в большом двухэтажном доме, лучшем в селе. Занимает весь верх, четыре больших комнаты с кухней и прихожей в придачу. Комнаты большие, светлые, высокие, чистые, мебель хорошая, одним словом, прекрасная квартира за шесть рублей в месяц. Теперь у Глеба есть кое-какая работа, благодаря которой он сумел перебиться и кризис финансовый миновал».
Врал в детстве, трюкачил в тюрьме
О встречах с соратниками Ленину вспоминалось весело: «Праздники мы провели в Минусинске отлично, встряхнулись надолго. На Рождество в город съехался почти весь округ, так что встретили Новый год большой компанией. Настроение было отличное. Варили глинтвейн, когда он был готов, поставили стрелку на 12. Пели, кто во что горазд, провозглашали разные тосты: «за матерей», «за отсутствующих товарищей», потом плясали под гитару. Все мы тут процветаем!». Словом, не ссылка, а малина, несмотря на визиты жандармов.
Дело в том, что по долгу службы полицейские чины обязаны были проводить у политических ссыльных гласные и негласные обыски на предмет обнаружения запрещённой нелегальной печатной продукции. И тут Ульяновы проделывали хитрые вещи, потешаясь над нерасторопностью охранки. Если учитывать то, что с детства Ленин был лжив — помните, как он мальчиком разбил графин и не сознался в содеянном? — то облапошивать служивых ему было проще простого. Если в питерской тюрьме он глотал хлебные чернильницы с молоком вместо чернил, и надзиратели недоумевали, куда делись письменные принадлежности только что писавшего человека, то в ссылке он проделывал другие трюки. Как-то на обыске он предложил проверяющему стул, чтобы тот взобрался на него и мог начать проверку книжного шкафа сверху, а внизу-то как раз и лежала нелегальщина. Жандармы так умаялись, что бросили перетряхивать книжки на пол дороге. Ильич торжествовал.
Мстил за царский блуд?
Спустя 20 лет большой обманщик ввёрг великую страну в хаос. Есть версия, что таким образом Ленин мстил за смерть своего брата-террориста Александра. А также мстил за царский блуд — якобы мать Володи, будучи фрейлиной в Зимнем дворце, понесла от венценосца и родила сына Сашу, впоследствии казнённого за подготовку убийства отца. А «приёмный» отец Владимира Ильича принял в жены опороченную фрейлину и потому-то так быстро пошёл по служебной лестнице и дослужился до высокого чина в министерстве просвещения.
Можно понять русского писателя Владимира Солоухина, когда он, посетив ленинский уголок в Шушенском, преисполнился праведного гнева и написал: «Разве это не курьёз, что этот уголок крестьянской действительности уцелел благодаря тому, что в этом уголке прожил три года, как сыр в масле катаясь, главный разрушитель России, всех её укладов, всех её традиций, всего её образа жизни, всего её внешнего облика?».
История борьбы русского самодержавия с инакомыслием показывает, что если к террористам царское правительство относилось радикально (их казнили), то к социал-демократам — с какой-то мягкотелостью. В Сибири эти оппозиционеры чувствовали себя неплохо и при этом лелеяли планы кровавой борьбы с теми, кто создал им в ссылке чуть ли не санаторные условия. В итоге царизм вскормил своего главного палача — Владимира Ильича Ленина.
Сыр в масле
В ссылку Ильич попал за революционную деятельность, к которой он обратился после неудачной адвокатской практики. Восемь провинившихся крестьян молодой адвокат Ульянов, экстерном окончивший Казанский университет, так и не сумел защитить перед законом. Он пошёл другим путём: марксистские кружки, предосудительные разговоры, пописывание революционных статеек, знакомство с верной спутницей Надей, которую тоже не пожалели «царские сатрапы» — отправили в Сибирь. Но первым новую территорию освоил Володя-революционер, который в мае 1897 года написал матери: «Живу я здесь в Шушенском недурно, усиленно занимаюсь охотой, перезнакомился с местными охотниками и езжу с ними охотиться». Прибывшая невеста вскоре распространилась об этом более подробно, расписывая в воспоминаниях житьё-бытье ссыльного вождя: «Дешевизна в этом Шушенском была поразительная. Например, Владимир Ильич за своё «жалованье» — восьмирублёвое пособие — имел чистую комнату, кормёжку, стирку и чинку белья — и то считалось, что дорого платит. Правда, обед и ужин был простоват — одну неделю для Володи убивали барана, которым кормили его изо дня в день, пока всего не съест; как съест — покупали на неделю мяса, работница во дворе в корыте, где корм скоту заготовляли, рубила купленное мясо на котлеты тоже на целую неделю. Но молока и шанег было вдоволь и для Володи, и для его собаки».
Приезд «декабристки» Наденьки и будущей тёщи Елизаветы Васильевны не остался неотмеченным в истории ленинизма. Об этом Ильич написал в письме к матери: «Приехали ко мне наконец и гости. Приехали они 7 мая вечером, и как раз ухитрился я именно в этот день уехать на охоту, так что они меня не застали дома. Я нашёл, что Наденька выглядит неудовлетворительно — придётся ей здесь заняться получше своим здоровьем. Про меня же Елизавета Васильевна сказала: «Эк вас разнесло!» — отзыв, как видишь, такой, что лучше не надо!»
Ильич завёл батрачку
Простоватые харчи и немного подгулявшее мясо способствовали тому, что Ильич жил в сибирской глухомани сытно и весело, готовясь подрывать устои самодержавия и дальше. В этой ссылке он, по мнению советских историков, готовил крупное сочинение «Развитие капитализма в России», в котором обосновал крушение российской монархии. Одновременно с этим ссыльный готовил статьи в легальные марксистские издания и получал за них неплохие гонорары. «Полученный за первую статью гонорар, — писал он сестре, — хватит мне, я думаю, почти на год в дополнение к моему жалованью. А остальное, за следующие статьи, я думаю употребить на журналы и книги». Вопрос о жаловании ссыльным стоял особо — им, оказывается, царь приплачивал, чтобы с голоду не умерли…
В том же 1897 году Ульяновы-Ленины поженились и зажили семейно. Из двух медных пятаков местный кузнец выковал им обручальные кольца, поскольку приходилось соблюдать ритуал и сочетаться в церкви, чтобы создать семью. Хотя оба молодожёна религию не почитали, считая её опиумом для народа, но для внешнего облика рамки приличий необходимо было соблюсти. Чета поселилась в большом доме зажиточной крестьянки П.А. Петровой, заняв три комнаты. «Обзавелись огородом, — вспоминает Наденька, — где росла всякая всячина — огурцы, морковь, свёкла, тыква; очень я гордилась своим огородом. Устроили из двора сад — съездили мы с Ильичом в лес, хмелю привезли, сад соорудили. В октябре появилась помощница, 13-летняя Паша, худющая, с острыми локтями, живо прибравшая к рукам все хозяйство». Девочка-подросток стала усиленно батрачить на Ильича. Сами хозяева ходили по грибы, ягоды, варили варенье, солили огурцы, делали наливки. А досуг проводили с большой пользой для здоровья — летом купались и загорали, а зимой катались на коньках.
Антимазай бережёт патроны
Тем временем в голове Ильича зрели кровавые сцены мирового пожара, громоздились горы трупов, рекой лилась кровь. Об этом можно судить хотя бы по такому эпизоду, воспроизведенному в первом издании воспоминаний Надежды Константиновны Крупской и тщательно вымаранному в последующих переизданиях. Жена вождя вспоминала, что в охотничью пору муж часами бродил по окрестностям, всякий раз принося богатую добычу, которая тоже шла на стол. Бывали случаи, когда охота выходила за пределы достаточного пропитания, что свидетельствует о ранней паранойе, неоправданной жестокости и бессмысленности ленинских убийств. Например, как-то весной вооружённый Володя добрался на лодке до одного из островов, на котором спасались застигнутые половодьем зайцы. Но вот в отличие от некрасовского деда Мазая самый человечный человек не проявил к несчастным братьям нашим меньшим ни капельки сочувствия. Наоборот, экономя патроны, он прикладом ружья набил столько зверьков, что лодка просела под тяжестью тушек. Запомнились мемуаристке кроваво-красные по локоть руки мужа, выгружавшего из лодки добычу, которая большей частью пропала по причине тёплого времени года. И шкурки никуда не годились — «шкурка плохая, линяет косой»…
Довольно часто бывали в гостях у Ульяновых другие политические ссыльные, жившие в соседних посёлках: Минусинске, Теси, Ермаковском. Сами Ульяновы ездили в гости к «друзьям по несчастью», которые очень даже не бедствовали и тоже жили на всем готовом. Вот как Ильич описывает ссылку своего близкого друга и соратника Глеба Кржижановского, который с семьёй «устроился отлично. Занимает прекрасную квартиру в большом двухэтажном доме, лучшем в селе. Занимает весь верх, четыре больших комнаты с кухней и прихожей в придачу. Комнаты большие, светлые, высокие, чистые, мебель хорошая, одним словом, прекрасная квартира за шесть рублей в месяц. Теперь у Глеба есть кое-какая работа, благодаря которой он сумел перебиться и кризис финансовый миновал».
Врал в детстве, трюкачил в тюрьме
О встречах с соратниками Ленину вспоминалось весело: «Праздники мы провели в Минусинске отлично, встряхнулись надолго. На Рождество в город съехался почти весь округ, так что встретили Новый год большой компанией. Настроение было отличное. Варили глинтвейн, когда он был готов, поставили стрелку на 12. Пели, кто во что горазд, провозглашали разные тосты: «за матерей», «за отсутствующих товарищей», потом плясали под гитару. Все мы тут процветаем!». Словом, не ссылка, а малина, несмотря на визиты жандармов.
Дело в том, что по долгу службы полицейские чины обязаны были проводить у политических ссыльных гласные и негласные обыски на предмет обнаружения запрещённой нелегальной печатной продукции. И тут Ульяновы проделывали хитрые вещи, потешаясь над нерасторопностью охранки. Если учитывать то, что с детства Ленин был лжив — помните, как он мальчиком разбил графин и не сознался в содеянном? — то облапошивать служивых ему было проще простого. Если в питерской тюрьме он глотал хлебные чернильницы с молоком вместо чернил, и надзиратели недоумевали, куда делись письменные принадлежности только что писавшего человека, то в ссылке он проделывал другие трюки. Как-то на обыске он предложил проверяющему стул, чтобы тот взобрался на него и мог начать проверку книжного шкафа сверху, а внизу-то как раз и лежала нелегальщина. Жандармы так умаялись, что бросили перетряхивать книжки на пол дороге. Ильич торжествовал.
Мстил за царский блуд?
Спустя 20 лет большой обманщик ввёрг великую страну в хаос. Есть версия, что таким образом Ленин мстил за смерть своего брата-террориста Александра. А также мстил за царский блуд — якобы мать Володи, будучи фрейлиной в Зимнем дворце, понесла от венценосца и родила сына Сашу, впоследствии казнённого за подготовку убийства отца. А «приёмный» отец Владимира Ильича принял в жены опороченную фрейлину и потому-то так быстро пошёл по служебной лестнице и дослужился до высокого чина в министерстве просвещения.
Можно понять русского писателя Владимира Солоухина, когда он, посетив ленинский уголок в Шушенском, преисполнился праведного гнева и написал: «Разве это не курьёз, что этот уголок крестьянской действительности уцелел благодаря тому, что в этом уголке прожил три года, как сыр в масле катаясь, главный разрушитель России, всех её укладов, всех её традиций, всего её образа жизни, всего её внешнего облика?».
