Легенда о Тиле. СССР, 1977. Режиссеры и сценаристы Александр Алов, Владимир Наумов (по мотивам романа Шарля де Костера "Легенда о Тиле Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, их приключениях - забавных, отважных и достославных во Фландрии и иных странах"). Актеры: Лембит Ульфсак, Наталия Белохвостикова, Евгений Леонов, Михаил Ульянов, Лариса Малеванная, Алла Демидова, Анатолий Солоницын, Иннокентий Смоктуновский, Николай Граббе, Владислав Дворжецкий, Евгений Евстигнеев, , Игорь Ледогоров, Игорь Ясулович, Вера Васильева, Олег Видов, Юозас Будрайтис и др. 14,9 миллионов зрителей за первый год демонстрации.
Эта самая масштабная работа талантливых режиссеров Александра Алова и Владимира Наумова сразу же после премьеры вызвала большую полемику в кинопрессе.
Кинокритик Виктор Гульченко в «Советском экране» был убежден, что в «Легенде о Тиле» «зритель легко обнаружит фольклорное родство Тиля с героями многих народных преданий… Авантюрно-занимательная линия фильма, безусловно, найдет благодарного зрителя» (Гульченко, 1978: 4). Гульченко В. Песня жаворонка // Советский экран. 1978. № 4. С. 3-4.
Театральный и кинокритик Михаил Швыдкой в своей статье, опубликованной в журнале «Искусство кино», отнесся к «Легенде о Тиле» более строго, считая, что «брейгелевская пластика, необычайно динамичная в живописной стати, при подмене ее кинематографической действенностью как бы утрачивает свое обаяние, экспрессивность. Жесты оживших на экране персонажей кажутся то не слишком подлинными, то недостаточно стилизованными. Безусловная фактура актера отталкивается от художнически условной фактуры брейгелевских персонажей. И тем не менее, думается, авторы фильма в конечном счете добились воплощения своих замыслов. Знаки-символы, которые обозначают и формируют время-пространство фильма, постоянны е определенны. Они распределяются почти равномерно по всей протяженности ленты, хотя во втором фильме активность символики уступает место приключенческой действенности (впрочем, в финале авторы восстанавливают «статускво»)… Настойчивое повторение пластических образов превращения цветущего луга в засыпанное серым снегом поле, долгое любование лицами молодых героев сквозь ветви распустившихся деревьев и кустов боярышника, зеркала, удваивающие фигуры, рождающие миражи, и т.д. - эти и подобные изобразительные эффекты составляют тщательно разработанный зрительный ряд, на который создатели справедливо возлагали особые надежды. Поэтому-то они и не боятся длинных планов, замкнутости, верно рассудив, что в созданном ими контексте значим каждый метр отснятой пленки. Повторяемость, полагают они, должна создать ощущение устойчивости. … Один из феноменов постановки А. Алова и В. Наумова состоит в том, что при всей ее пластической изысканности, изощренности даже, она телевизионно доступна, отнюдь не затруднена для восприятия. Символы расшифровываются быстро. Извлеченные из необъятных просторов брейгелевской картины, они утратили свою многомерность. В размеренном пространстве фильма они значат только то, что должны обозначать по замыслу авторов, - не меньше, но и не больше: историческую слепоту народа Фландрии и его вождей, влекущих народ к пропасти; Тиля, сорвавшегося с насиженных мест и покатившего колесом по своей измученной и израненной стране; вечный круговорот природы. Что же, ясно читаемый символ, вступающий в спрямленно-линейные связи с фабулой картины, с образами персонажей, удобен: он не требует большого экранного времени. Да он и не выдержит испытания длительностью при всей эффективности подачи, которой мастерски владеют создатели картины. Именно поэтому кажется, что фильм растянут, не всегда осмыслены его темпо-ритмы, а протяженность каждого отдельного куска не выверена масштабами целой картины. … в экранизации выдвинута и очень умело разработана своя система соотношений тени и света, своя концепция соотнесенности жизни и стилизации, искусства и спонтанного ощущения реальности. Видимо, авторы, пойдя по линии символико-аллегорической, по линии усложненной условности, замкнули пространство картины, тем самым лишив ее той свободы и той безудержной радости бытия, которую несет в себе роман Шарля де Костера. Что же, они этого хотели, и судить их работу надо по тем эстетическим законам, какие они осознанно и уверенно для себя сформулировали» (Швыдкой, 1978: 106-107, 112). Швыдкой М. Мир книги и мир фильма // Искусство кино. 1978. № 9. С. 101-112.
И уже в постсоветские времена кинокритик Ирина Шилова (1937-2011) отметила, что в фильме «Легенда о Тиле» «именно исторический материал позволил (режиссерам –А.Ф.) по-новому взглянуть на устоявшиеся представления, увидеть иную меру ценностей. Был переосмыслен сам тип героя. Из неунывающего, способного к воскрешению озорника и шутника Тиль превратился в персонаж драматический, волею рока обреченный на трагическую судьбу. Страшный мир, жестокий и предательский, может породить только такого мстителя, лишенного понимания простых человеческих чувств, осознающего лишь понятие долга, ведущего его по тропе войны. … Огромное полотно этого постановочного, костюмного фильма было построено на альтернативе тьмы и света… Обращение к жанру притчи позволило режиссерам внятно и подробно проанализировать такие категории, как долг и свобода, любовь и бессмертие, открыть их новое, современное наполнение… Революционность теряла свой пафос и оптимизм, приключение утрачивало динамику, идеалистичность оборачивалась утратой человечности» (Шилова, 2010: 22). Шилова И. Алов Александр и Наумов Владимир // Кино России. Режиссерская энциклопедия. Т. 1. М.: НИИК, 2010. С. 20-23.
Итак, это были мнения кинокритиков.
А каковы Ваши мнения об этом фильме, уважаемые читатели?
Александр Федоров. 2020
