Честно говоря, произошло это не сразу.
Был, видимо, 1981-й. Мы переехали из Вязьмы, куда в свою очередь за пару лет до этого попали из Латвии. Родители вообще любили переезжать, а я не очень. Особенно из Вязьмы. Потому что там был памятник генералу Ефремову, два больших завода и огромная гора шлака, с которой я летал на велосипеде "Школьник", который родители мне подарили в последнее лето перед школой. Я думал, что буду летать так и дальше, но внезапно было приказано собирать вещи и ехать в чужой город где-то на краю страны.
Приехали. Помню, лил дождь. Потом я пошел в школу и снова лил дождь. Кажется, в Калининграде постоянно лил дождь. Я заблудился в первый же свой школьный день, когда, не дожидаясь родителей, решил самостоятельно добраться через дворы из 23-й школы на улицу Театральную. Я тогда плакал и ругал Калининград. Он был большим, непонятным, холодным, серым и очень сырым.
Еще я ругал его из-за рыбы. Для мамы обилие рыбы в магазинах (после Вязьмы) было счастьем, а я ненавидел жареных кальмаров, терпеть не мог креветок и всяких там тунцов. Уважал только рыбу-капитан и то исключительно за название. Но самыми омерзительными были пирожки с рыбой, которые продавались в магазине "Океан". Никогда не забуду эти гадкие коричневые цилиндры с дырочками.
Всё изменилось через пару-тройку лет, когда с Театральной мы переехали на улицу Чапаева, в бывший Амалиенау. Во дворе у нас было бомбоубежище, рядом - идеально круглый пруд, в котором водились тритоны. Их было интересней ловить, чем рыбу. Ее же я ненавидел! К тому же для ловли тритонов никакие удочки не нужны. Для ловли тритонов нужны только палка, нитка и дождевой червяк. И азарт. Всё просто, а, как известно, истинная красота в простоте.
Но тритоны - это было только начало. Потом тайком от родителей я стал посещать Бальгу и собирать ржавые патроны, чтобы поздними октябрьскими вечерами класть их на трамвайные рельсы и, притаившись, ждать, когда темный воздух начнут рвать выстрелы. В старых домах мы начали искать секретные ходы, чтобы когда-нибудь (мы в это верили) попасть в таинственный подземный город, где, как нам говорили, стоят абсолютно целые заводы и танки на конвейере. А вокруг - ящики с автоматами, еще в смазке. Каюсь, к росписи титаном трамвайных стекол я тоже приложил руку. И магний на вагонке мы воровали, чтобы жечь ярчайшие костры в парке возле ДК Рыбаков. Видно, тогда-то я и понял, что всё вот это - тритоны, патроны, магний, штабики в кронах лип, тягучий запах целлюлозы на Правой набережной и всё остальное - это моё, которое я не готов на что-либо менять.
Даже дождь. Теперь я и к нему отношусь проще. Старший сын (он здесь родился) как-то сказал: "Я люблю дождь, потому что он вкусно пахнет". Знаете, теперь, спустя без малого сорок лет, готов согласиться.
Будь другом — подпишись на Кё!
