Роман «Мать звезды» глава 92
Новый год в доме Лысовых справляли до трёх утра, в четыре улеглись кто куда. Ивану постелили на полу в комнате. Татьяна спала на койке с Алёнкой. В девять часов Алёнка проснулась, Татьяна растормошила Ивана и сказала:
— Вань, хватит спать. Совесть имей, вставай! Ты же не дома, а в гостях.
— Тань, голова трещит, хоть бы ещё с полчасика полежать.
— Да что же это такое?! Вот мужик мне достался: я ему одно, а он мне другое. Все добрые люди встали, а он понимаешь ли, не хочет. Позор на всю деревню!
— Тань, да кому какое дело: встал я или нет? Что мне теперь жить да оглядываться, кто и что про меня в деревне скажет, что ли?
— А ты как хотел? Все так живут, — вразумляла Татьяна своего мужа.
— Да я тут знать никого не знаю, зачем мне это?
— Вставай, сейчас дедка Митя опохмеляться придёт и тебя отец опохмели́т заодно.
— Тань, не хочу я больше пить, — решительно произнёс Иван.
— Не хочешь так и не пей. Скажут люди: у Таньки муж язвенник — заморила его Танька, — негодуя произнесла она.
— Да пусть хоть что говорят. Голова разламывается от боли.
— Вань, вставай, а? Отец опохмели́т и полегчает сразу! — не унималась Татьяна.
— Тань, отстань от меня, дай поспать, — сказал Иван, мучаясь от боли.
— Ох, Ванька, не в лучшем ты свете вчера себя показал, — вздохнула Татьяна, выговаривая свои претензии. — В кредит влезла, баян купила, а результат? Напился как свинья и уснул прямо за столом.
— Тань, да я сам такого от себя не ожидал. Ни разу так не напивался да разве тестю откажешь?!
Иван переживал, ища в жене сострадание к себе, но не нашёл. Он стыдился своего вчерашнего опьянения услышав в полусне слова тёщи: «Батюшки мои, не успел приехать, а уж нажрался! Вот те и зять…»
Слова эти никак не выходили из его головы и беспощадно терзали. Горько и досадно было услышать про себя такое.
«Сами напоили, сами осудили, как будто я пьяница последний. Да уж, тут надо быть начеку — тёща себе на уме. Тесть правда с Танькой за меня заступались, но всё равно — неприятно», — размышлял Иван о произошедшем.
В соседней комнате жизнь кипела. Ира с Любой почистили картошку и пару луковиц. Мать поставила варить уху. Алёнка как хвостик ходила за дедом и повторяла всё что он скажет.
— Иди давай, внучка, отца с матерью буди. Ушку скоро и́сть* будем! Пущай встают да умываются. Уху любишь?
— Не-а, — ответила Алёнка.
— Как нет? Это же супчик с рыбкой! Сам мерёжку ставил, рыбку поймал. Рыбку-то любишь?
— Лыпку лю, — согласилась Алёнка.
— Так значит и ушицу любить должна. Уж что-что, а бабушка у нас вкусную ушку варит.
— Не на-а уску ваить. Бобо-о! — прижав свои ушки ладошками испуганно сказала Алёнка.
— А-а, вот чё ты испужалась-то! Не нужны нам твои ушки, не бойся! У нас рыбы полно, — засмеялся дед. — Галька, ты слыхала, чё она выдумала?
— Да когда мне слыхать-то? Голова ходуном, кругом одна забота, — ворчала она, ревнуя внучку к мужу.
— Придумала, что мы из её ушей ушку варить будем, вот ведь чё! — засмеялся дед.
Галина недовольно взглянула на него и тут же съязвила:
— Ну так она же робёнок, чё тут шибко-то удивляться?! А тебе пятый десяток, а ума как не было, так и нет.
Александр, услышав слова жены, вздохнул глубоко, сжав крепко пальцы в кулак. Еле сдерживая себя, чтобы не дать оплеуху жене при внучке.
— Ты бы хоть перед внучкой язык свой поприжала да меня не позорила. Эх, Галька, ты, Галька... — с обидой в голосе произнес он.
— Как же, опозоришь тебя, коли сам себя не опозоришь.
— Пригрел змею на шее... — ругнулся Александр.
— Где-э зея, деда? — спросила Алёнка, испуганно глядя на деда.
— Вон — бабушка твоя змея, — кивнув головой в сторону жены, озабоченно произнёс дед.
— Чёрте чё городишь, Шурка, только внучку пуга́шь.
— Деда хаёсий! — заступаясь за деда сказала внучка.
— Хороша у тебя заступница! — засмеялась Галина.
— Ну так она же внучка моя! Чё ты хошь-то от неё, Галька? — спросил Александр, не понимая на что злится его жена.
— Так она не только твоя внучка-то, а и моя ведь тоже, а всё к тебе жмётся, —ревностно заметила Галина.
Ира с Любой переглянулись друг на друга, предчувствуя очередной скандал между матерью и отцом.
Дверь в избу отворилась, вбежала кошка, а за ней вошёл дедка Митя с бабушкой Лизой.
— Деда, сатли, киська! — заверещала Алёнка, пытаясь её поймать, но кошка, почуяв опасность запрыгнула на печь. — Сё, тютю киськи... — развела в стороны свои ручки Алёнка.
— Пришли, проходите, здрасте! — обрадовался хозяин дома, ему давно хотелось опохмелиться, да не с кем было.
— Пришли, здрасте, чё же не прийти-то?! Ушицей-то как пахнет — с улицы слыхать! — вытирая нос рукой, принюхиваясь, сказал дедка Митя.
— Здрасте все! — поздоровалась бабка Лиза, раздеваясь. — А я своему говорю, сиди дома, старый! А он заладил своё: пойдём да пойдём, Галька на уху приглашала. Вот и пришли.
— И правильно сделали, в аккурат ушка поспела, здрасте! Проходите к столу, — позвала гостей Галина.
— Здрасте, хорошо, что пришли, а то никакого слада мне нет с моей Галькой, ворчит на меня с самого утра, — пожаловался гостям хозяин.
— А они все такие, Шурка! Баба на то и баба, чтобы ворчать. Моя тоже нисколько не лучше. — сходу поддержал его словесно дедка Митя.
Бабка Лиза недовольно покачала головой, обращаясь к Галине:
— Вишь как они о нас отзываются... Ровно как сговорились.
— А, да ну их. Мужики на то и мужики, только доскрёбываться до нас баб и умеют, а больше ни на чё путного у них толку нет.
Проходя к столу, баба Лиза поинтересовалась:
— А Танька-то со своим где-кась? Неужто спят ещё?
— Пока молодые сама же зна́шь, крепко спится.
— Знаю, как не знать-то, сама ведь недавно молодой была. Куда только чё девалось? Молодость-то мою как корова языком слизала, а я и не заметила. А Ирка с Любкой смотрю — молодцы! Матери поди помогали?
— Ага, — ответили они одновременно.
Хозяин семейства посмотрел на часы и высказался вслух:
— Самому будить придётся. Десять часов, а они всё ещё не встали. Ушка простынет, куда это годно?
— Да мы идём уже! — крикнула Татьяна, выходя из соседней комнаты.
— А э́нтот** где? — спросил у Татьяны отец.
— Тоже встаёт. Лихо ты его вчера напоил. В себя прийти не может.
— Ну так мы это легко поправим! — сказал отец, поднимая бутылку белой со стола. — У нас лекарство-то есть!
— Вот не надо, папа, не надо, он от вчерашнего ещё не отошёл. Захочет — выпьет, а нет, так не заставляй.
Иван вышел из комнаты. По его бледному лицу было видно, что ему нездоровится. Поздоровавшись со всеми, он надел пальто и вышел во двор до ветра.
— Да уж, видок-то у зятя ещё тот... Зря группу не дают, и как хоть ты с ним жить-то будешь, Танька? — сокрушаясь видом зятя, спросила мать.
— Куда его теперь девать-то? Кошку не выбросишь, а это же человек, да и ребёнок у нас с ним. — ответила Татьяна и призадумалась.
— Папу-у хосю! Где папа моя? — капризничала Алёнка, готовая вот-вот зареветь.
— Вон он, лёгок на помине, папка твой! — сказала Татьяна, увидев входящего в избу мужа. — Не успел уйти, а она уж тебя потеряла!
— Сейчас умоюсь да её на руки возьму, — ответил Иван.
— Папа, папа моя! — воскликнула Алёнка, подбегая к отцу.
Умывшись в рукомойнике за печкой, Иван взял на руки дочь, погладил её по голове и обеспокоенно произнёс:
— Тань, а она как будто горячая. Потрогай лоб сама.
— Да ну, — с недоверием сказала она, а прикоснувшись рукой ко лбу, подтвердила. — И правда, горячая... И что теперь с ней делать? Завтра на работу, пока автобус на тракте ждём, ещё сильнее простудится.
— У нас пущай остаётся. Пока у Ирки каникулы, без вас справимся. — предложила мать Татьяне. В памяти её неожиданно всплыли слова, сказанные ей знахаркой бабкой Шурой: «Если до семи лет доживёт, то жить дальше будет. А на Рождество к себе внучку возьмите. Судьба ей ещё испытание приготовила, а у вас — я её спасу. Всё поняла?» Сбывается сказанное похоже... — подумала Галина и испугалась.
Пояснения:
исть* — есть
э́нтот** — этот
© 21.07.2020 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 93 Ну, Шурка, ты Шурка
Предыдущая глава 90 Когда тебе рады, или деревенская родня
глава 1 Торжественно объявляю: сезон на Ваньку рыжего открыт!
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Прочесть "Деревенские посиделки"