Урсула Ле Гуин - одна из признанных мастеров фэнтези. Поэтому мне было удивительно не обнаружить в сети перевода эссе "From Elfland to Poughkeepsie". Может быть, он и есть, но я не нашёл.
Понятно, что переводить его я не могу - копирайт, как-никак. Но вот основные мысли и идеи статьи я попробую пересказать, - и обсудить, как это ни дерзко звучит. Впрочем, если мои комментарии вам не понравятся, вы их можете не читать. То, что предсталяет собою пересказ Ле Гуин, набрано в обычной манере, а свои комментарии я пишу курсивом.
Итак, о чём говорит Урусла Ле Гуин?
1. Эссе начинается с метафоры. Есть такие люди, пишет Ле Гуин, которые путешествуют в своих трейлерах со складными стульями и радиотранзисторами, приезжают куда-то и болтают между собой под шум передатчика. Не важно, что перед ними - заповедник или Йеллоустон, - они по существу никогда не бывают где-то ещё, кроме своего трейлера. Когда появилась страна эльфов (фэнтези), многие захотели побывать там (имеются в виду читатели), и многие другие стали прокладывать туда пути (писатели). Но заодно они стали обустраивать там быт, чтобы человеку в стране эльфов казалось, что он не покидал своё родное Покипси. Не надо так делать. Вся суть "страны эльфов" в том, что это место - нечто другое по сравнению с нашим миром.
Помимо согласия с Ле Гуин, я должен сказать, что мне кажется, не стоит всю вину здесь перекладывать на писателя. Когда фэнтези родилось, оно было очень специфическим жанром, парадоксальным смешением доступности и высоколобости: попыткой на нотах общего культурного багажа (эпоса для Токина, греческих мифов для Дансени) сыграть нечто новое. По мере того, как читателей становится больше, их общий культурный багаж падает к нулю. Русскоязычный читатель не осознаёт десяток отсылок к Шекспиру в "Хрониках Амбера", например, и нельзя его за это винить. Становится всё труднее описать нечто непохожее, сложенное из привычных штампов, когда самих инструментов всё меньше, а аудитория всё больше.
2. Фэнтези не антирационально, оно парарационально, не нереалистично, а сюрреалистично, суперреалистично, представляет собой возвышение реальности. Это - игра с архетипами. Мы знаем, что драконы коварнее медведей, и умеют лучше заключать сделки, хотя мы их не видели. Фэнтези можно рассматривать как "игру в драконов", но оно ближе к искусству. В нём есть элементы сна, элементы дикости, оно ближе к поэзии и мистицизму, чем реалистическая проза. Никто, отправляющийся в страну эльфов, не должен чувствовать себя слишком в безопасности.
В отличие от Толкина, рассматривавшего фэнтези как мир воображения, вторичный по отношению к первичному реальному, - и тут Толкин подошёл к современной концепции "подавленного недоверия", - Ле Гуин, наоборот, предполагает, что мир фэнтези первичен по отношению к нашему сознанию, опираясь на подсознательный (или надсознательный?) базис нашего мышления. Мне кажется странным, что при этом Ле Гуин соглашается с определением фэнтези как эскапизма. По-моему, это немножечко бессмысленно. Сама художественность в литературе - эксапизм.
3. Дальше Ле Гуин приводит пример плохо написанного фэнтези, где два эльфийских лорда обсуждают свои проблемы языком директоров в совете директоров. Переводить нет смысла - таким фэнтези мы и сейчас завалены, откройте любую не слишком хорошую книгу и увидите пример. Далее Ле Гуин говорит, что это не фэнтези, и заменить директоров на лордов и технологов на волшебников не значит написать фэнтези. В чём же дело? - в стиле. Далее она приводит позитивный пример: "Змей Уроборос", на этот раз (об этом великолепном образчике раннего фэнтези я немного писал по этой ссылке, см. п.4), а также отрывки из Кеннета Морриса и Толкина.
Отчасти дело в стиле, я согласен. Но дело в том, что язык вообще обнаруживает способ мышления. Это не просто способ "показать" персонажа - иногда при смене языка мысль становится другой. Авторам фэнтези тяжело писать в стилистике классического хорошего фэнтези потому, что им тяжело понять, как должны думать персонажи их историй. Они не могут погрузиться "внутрь" их мира.
4. Страстный и величественный стиль речи задаёт характер персонажа (как я уже говорил, мне кажется, порядок должен быть обратным - иной характер выразить высокой речью просто нельзя). Ле Гуин говорит, что надо учиться на образцах - вы все равно не сможете подражать Толкину, Моррису или Эдиссону, пока не поймёте, как надо писать. В то же время, она предостерегает от попыток копировать лорда Дансени (о нём было в заметке, ссылку на которую я привёл выше, а ещё есть по ссылке здесь) - как говорит Ле Гуин, это никому не удалось, поскольку он обладал весьма необычным и неподражаемым стилем, основанным на его чуткости к ритму речи. Попытку опереться на Дансени она считает Первой Ошибкой Новичка.
И опять уточнение - мне кажется, что Лавкрафту в "Сомнамбулическом поиске Неведомого Кадата" это во многом удалось. А вообще, действительно, я верю, что Дансени нельзя подражать до конца, но полезные уроки из него извлечь можно.
5. К другим ошибкам она относит "фальшивую грамматику" и неправильное употребление архаизмов. Я не буду переводить примеры с английского, это бесполезно, но скажу, что один наш весьма прославленный писатель фэнтези использовал "аще" вместо "ещё" (на всякий пожарный: "аще" значит "если"). Подчёркивает Ле Гуин важность точности с одной стороны и музыкальности с другой. Архаизмы же, по сути дела, могут быть и вовсе не нужны, если создаётся общее ощущение эпика. "Ахилл не говорил гекзаметром", мы восстанавливаем не древность, а эпичность. Если же фентези допускает юмористические минутки, как у Желязны, то там стиль может снижаться до разговорного "американского" или даже сленга.
Вот такие мысли Урсулы Ле Гуин о написании фэнтези. Не бесспорные, но я думаю, очень интересные. Бессовестно добавлю, что совершенно вне проблем стиля, но тоже на предмет того, как сделать лучше, я думал здесь.
Что ещё сказать? В заключении, которое я не стал переводить, Ле Гуин опять подчёркивает связь фэнтези и мифа. Фэнтези не может позволить себе быть посредственным. Жаль, что мы стали об этом забывать.
А вы что думаете на этот счёт?
